Юрий Иванович - Найти себя
Проследив за направлением моего взгляда, девушка подтвердила:
– Императорский дворец. Причем попасть туда в сто раз легче, чем на корабль моего папочки. Хочешь, мы туда завтра отправимся?
– Хочу! – выдохнул я с такой жалостью, что сам чуть не заплакал. Свалившиеся на голову проблемы опять согнули мне шею своей тяжестью. – Только вот вначале бы дела все сделать. Порисовать, потом в кургане еще раз побывать для сравнения, потом… сестер встретить.
– Да что ты их так боишься? – с материнской ревностью набросилась на меня Мансана. – Ты не в горах, здесь тебя в обиду никто не даст.
– Эх! Не видела ты еще моих сестричек, – потух я, но тут же встрепенулся, понимая, насколько у меня мало времени. – Ладно, перед тем как ты уйдешь переодеваться, покажи, чем я могу пользоваться для рисования.
– Да всем! Конечно, только не порть уже готовые картины. Вон там чистые холсты, вон там свободные мольберты любой высоты, здесь – краски и кисти. Если хочешь, можешь воспользоваться образцами и попытаться скопировать. Вот.
Она выхватила из стеллажа одну большую картину с изображением какого-то зала Сияющего кургана и поставила на мольберт:
– Она незаконченная, но все равно можно по ней ориентироваться.
– Разберусь! – не совсем ласково буркнул я, всем своим видом показывая, что хочу остаться один.
– Убегаю! – двинулась Мансана на выход, а я поспешно подошел к столу, положил на него рюкзак и вознамерился достать книгу по истории. И только в последний момент сообразил, что младшая сестричка осталась на месте и бесцеремонно за мной наблюдает.
Решил и я с ней не церемониться:
– Тебя нигде не ждут?
– Не-а! – Она сделала паузу и предложила: – Хочешь, я помогу тебе краски разводить? Я умею.
– Не надо, я привык все делать сам и в полном одиночестве.
– Так тебе же будет скучно!
– Нисколько. Можешь идти по своим делам.
– Так у меня ведь нет дел! Или ты не понял?
Что-то мне подсказывало, что так и ссора может получиться. Поэтому я решил прокрутить одну задумку вначале, а там видно будет. Прохаживаясь по мастерской и заглядывая во все углы, начал издалека:
– И как идет твое обучение?
– Общественное или персональное?
Вот так, Штирлиц! Получите аттестат вашей полной неграмотности. Попробуйте поймать гранату! Оказывается, у них здесь явно разделенное и трудно определяемое с ходу образование.
– В сумме! – брякнул я.
– Это как? – хихикнула егоза. – Шпага вместе с молотом?
Следовало немедленно менять тактику вопросов, да и сами вопросы. Хотя я на двадцать два удара сердца вдруг замер с открытым ртом перед выставленной недоделанной картиной. В ее уголке, где художники обычно подписываются, стоял запомнившийся мне до малейших деталей значок: полумесяц с направленным в него треугольником. Мне мерещится, что ли? Да нет! Даже после моргания значок другого мира не исчез. Что же тут творится? Вроде никто ничего не знает, а тайными знаками чуть ли не на каждом углу торгуют? Или только этому странному прадедушке что-то было известно? Ну и дела!
Надо немедленно избавиться от этого мелкого надсмотрщика! И срочно осмотреть все наличествующие здесь картины. Я несколько раз вздохнул, успокаиваясь, вспомнил направление моих мыслей до того и начал:
– Хорошо, тогда ответь мне на самые простые вопросы, после чего я их постепенно буду усложнять. Начали?
– Давай! – азартно согласилась малявка.
– Сколько кар в сутках?
– Двадцать.
– А сколько дней в рудне?
– Пять. – Девочка стала хмуриться, подозревая, что над ней издеваются.
– И сколько рудней в лутени?
Ответ последовал с явной неохотой:
– Ну, восемь.
– А теперь шестнадцать рудней раздели на сорок четыре кара и умножь на восемь лутней. Что получится в итоге?
Басна и наморщилась, и скривилась, пытаясь определить подоплеку такой нереальной задачи. Но в итоге оказалось, что соображает она и думает вполне себе здорово, абстрактно и правильно.
– Ты что, телепяк?
Это слово мне уже слышалось пару раз краем уха, и я догадывался, что оно аналогично земному слову «дурак». Поэтому добавил в тон как можно больше ехидства и спросил:
– А что, так сильно заметно, что я летать не умею?
– Да, заметно!
– Тогда полетаем вместе?
До малышки наконец дошло, что я над ней смеюсь, и она обиделась. Хотя опять поступила не по-детски, вопрошая с укоризной:
– И чего ты такой? Добрый, хороший, а так себя ведешь?
– Хочу остаться один, – посчитал я самым верным сказать правду.
– Ну и оставайся! – Детская обида все-таки возобладала: Басна показала мне язык и с дробным топотом унеслась вниз по лестнице.
Уф! Наконец-то! Не теряя ни секунды, я принялся лихорадочно перебирать все законченные и незаконченные картины местного патриарха живописи. Фонарик мне помог в этом деле колоссально, иначе пришлось бы подносить картины к окну поодиночке и там рассматривать таинственные знаки. А они были на всех картинах! Причем, помимо первого вида значка – еще двух видов, хотя явно преобладал полумесяц с треугольником.
Сотни новых загадок и хоровод навязчивых мыслей! Как из них выбраться?
История! Вот лучший проводник среди айсбергов незнания. И я дрожащими руками достал книгу из рюкзака. Но не успел и вступление прочитать, как вновь послышался топот каблучков по лестнице. Наверх поднялась Мансана, просто потрясно смотрящаяся в костюме штатного юнги императорского флагмана.
Заметив мои глаза, расширившиеся от восторга созерцания и досады прерванного одиночества, она прокрутилась на месте, придерживая эфес малого кортика:
– И как я тебе?
– Будь моя воля – сразу бы назначил капитаном! – Мой комплимент стоял рядом с истиной.
– Увы! Ты не император! – Она умильно вздохнула и поправила берет на голове. – Тогда пошли? Ты что-то успел сделать?
– Как же! Я даже начать не успел. Да и Басна никак уходить не хотела.
Девушка просительно сложила губки.
– Ты ведь понимаешь, что на нее нельзя обижаться.
– Да я не обижаюсь, – фыркнул я. – Но и распускать ее не следует. Построже с ней надо, построже.
– Ты с ней не ссорился? – отчего-то заволновалась очаровашка.
– А что, нельзя? – прорвалось у меня раздражение. И я увидел, как Мансана начала бледнеть. – Ты чего?
Я даже шагнул к ней, хватая за руки.
– Конечно нельзя! – зашептала она. – Она же вашшуна!
– А-а? Вашшуна?
Я уже устал скрывать удивление и следить за своим лицом. И кажется, попал впросак, потому что девушка от меня отпрянула:
– Кошмар! Ты и этого не знаешь? Или ее медальона не заметил?
– Мм? Не заметил, – пробормотал я покаянным голосом, пытаясь хоть так вылезть из непонятной мне западни. Хотя на самом деле тот медальон только бы слепой не заметил. Но я-то думал, что это самое обычное детское украшение, а тут… Что же оно обозначает на самом деле?
