Вера Чиркова - Виражи чужого мира
— Я думаю, вам нужно привести себя в порядок, — тоном самой взыскательной моей домработницы строго сообщила я и твердым шагом покинула комнату, до последней секунды стараясь не побежать и не захихикать.
И ведь выдержала!
Захохотала только тогда, когда плотно закрыла за собой дверь и рухнула на стоящую под окном скамейку. И минуты две еще всхлипывала, вспоминая, как замечательно выглядел этот салат из крутых магов и воинов под кисломолочным соусом.
Теперь, немного успокоившись, я постепенно начинала понимать, что произошло. Когда Эндерад меня оскорбил, Терезис почувствовал мою обиду и полез в драку. Ну и, разумеется, не справился. Похоже, пора мне Найку еще раз спасибо говорить.
Дверь, из которой я выскочила несколько минут назад, отворилась, и драчуны — чистые, сухие и даже полностью одетые, вышли в коридор, вежливо пропуская друг друга вперед и заботливо придерживая Найка.
— Можно пройти в свободную спальню, — сухо предложил Эндерад, в упор не замечая мою персону.
— Сюда? — так же преувеличенно вежливо поинтересовался Терезис и шагнул вслед за ним.
Я молча наблюдала за этой демонстрацией и спокойно ждала, пока они все войдут в комнату. Дождалась, вошли. Но дверь не захлопнули, молчаливо предлагая мне зайти последней. Я представила на миг, как я вхожу, оказываюсь под огнем оскорбленных взглядов… и поняла — не хочу.
Ни за какие коврижки. Все мое самоуважение вместе с гордостью и интуицией просто вопят, что этого делать ну никак нельзя.
Зато хочу есть. Нервное, наверное. Встала, прошла в спальню Найка, забрала свою корзинку — не пустую, разумеется, и гордо пошла прочь. Из комнаты, со второго этажа, из дома…
Попала почему-то не во двор, а в садик. Огляделась, заметила простенькую беседку со столиком и скамейками и поняла, что это как раз то, что мне сейчас нужно. Свежий воздух, тишина, запах цветов и моя корзинка.
— Ты чья будешь?! — строго спросила немолодая дородная женщина, едва я села и поставила на стол злосчастную вазу.
— Я магесса Таресса, — вздохнула я скорбно. — А у вас не найдется ложки? И чаю… если можно.
Ага, прям как в анекдоте: дайте водички, а то ночевать негде.
— Несу, несу! — так радостно пропела она, бросаясь прочь, что я даже засомневалась: а меня ни с кем не путают?
Женщина появилась через несколько секунд. Ловко расстелила на столе хрустящую новенькую скатерку, поставила графинчик с зеленоватым местным лимонадом, серебряные тарелочки, ложки, блюдо с горячими, запашистыми пирогами.
И все это под ликующее повествование о том, как она рада, что я сюда заглянула.
— Я Диша, местная кухарка, — радостно объясняла мне женщина, — к нам все мальчишки рассыльные обедать ходят, их сюда приписали. А Мет, сорванец такой, все норовит у магессы Янинны чего перехватить или пирожков утром в карманы насовать. А вчера забежал такой довольный, говорит, хозяйка Синжаты распорядилась, чтобы сестра его кормила. У меня прямо камень с плеч! Остальные-то и домой иногда забегут, да и вечером их ужин ждет, а в этом доме в кладовой полки пылью поросли.
— А что, у его отца работы нет? — поинтересовалась я, загружая на тарелку свежий пирог, помнится, Сина очень хвалила мастерство штабной поварихи.
— Да бывает… Только он не из тех людей, что бегают за работой, а из тех, что от работы, — расстроенно объяснила Диша. — Они только на то и живут, что Мет и Сина заработают. Но у Сины еще не скоро жалованье будет, а если и будет, то отец отберет и вмиг пропьет… или проиграет. Слабый на это дело мужик. А матери Мета и деться некуда, последнюю женщину никто не может забрать без его согласия, а сам он не продаст… А за Синжату вам особое спасибо, хорошая девочка. Мы прямо не нарадуемся, когда она утром приходит за молоком в новых платьях, а то, розовое, уж такое красивое!
— Да ну, Диша, — смущенно отмахнулась я, — ничего особенного… Я еще хотела ей купить, да торговец обещал прийти, но не пришел.
— Как не пришел! — всплеснула руками повариха. — Ходил он! Да Бертин его завернул, некогда ей, говорит.
— Пусть в следующий раз никакого Бертина не слушает. Я Сине деньги оставила, она сама все выберет. И краски я все взяла, пусть еще принесет две такие корзинки, ты же его увидишь, да, Диша? А с отцом Мета я сама разберусь, вот только дела закончу и обязательно займусь… Но пирог у вас — просто сказка! Сможете Сину научить?
— Да для вас, магесса, я и сама могу печь каждый день, пусть девочка забирает, как за молоком пойдет. Она же у меня и простоквашу часто берет…
Вот теперь я догадалась, что делал кувшин на окне Найка, — на втором этаже солнышко не загораживают ветви кустов и деревьев.
— Диша, — дожевав пирог, виновато сообщила я, — ты возьми с Сины деньги за простоквашу, ту, что у Найкарта на окне стояла, я ее нечаянно пролила.
— Да за что там деньги, — легкомысленно отмахнулась добрая женщина, — небось несколько капель и пролили?
— Нет, Диша, — тяжело вздохнула я, врать в таком деле бессмысленно, — я все пролила. Весь кувшин.
— Но… — изумленно вытаращила она глаза и вдруг замолчала, глядя куда-то мне за спину.
Очень многозначительно глядя. Я неторопливо обернулась и обнаружила, что все трое представителей вражьего племени стоят на дорожке и меряют меня возмущенными взглядами.
— Диша, — сухо процедил Эндерад, — иди на кухню.
— Но… — Она вопросительно смотрела на меня.
— Иди, Диша, — кивнула я женщине ласково, — и не забудь передать мою просьбу.
— Не волнуйтесь, магесса Таресса, — с чувством произнесла кухарка, — ничего не забуду. А если что нужно — только шепните, я для вас все сделаю.
Важно задрала голову и неторопливо удалилась.
— Где ты была? — обреченно вздохнул Терезис. — Мы всё обегали.
— Все время тут сидела, — безразлично пожала плечами и решила поинтересоваться: — А зачем я вам?
Найкарт потихоньку проковылял к скамейке, сел и уставился на меня изучающе, словно видел впервые.
— Чем ты подкупила эту упрямую кухарку, которую здесь зовут гархом в юбке, что она готова все для тебя сделать?
Меня сильно задела эта фраза, и ответ был готов еще раньше, чем до конца прозвучал вопрос. Но я все равно не торопилась объяснять, сидела и задумчиво смотрела на повелителя, решая, стоит тратить слова или нет. А потом решила, что нужно попробовать… в последний раз.
— Найк, все дело в том, что я даже не пыталась ее подкупить. Да и нет у меня ничего особо ценного. Хотя тут все дело вовсе не в ценностях, а в отношении. Я вижу в ней в первую очередь человека, доброго и отзывчивого на чужую беду, а вы — кухарку с независимым характером и мерзким прозвищем, которую можно только купить.
