Ханнес Бок - Черное колесо
Я сделал знак Деборе, похлопал ослепшего по плечу и указал на носовую надстройку. Дебора кивнула и, как овчарка колли, погнала ослепших туда.
Небо стало совершенно чёрным, волны сверкали, разлетаясь беловатой светящейся пеной. Ветер бил, как кнут из ледяной воды.
Поднимаясь по трапу на верхнюю палубу, я увидел леди Фитц. Зелёное платье развевалось вокруг неё нимбом, светящимся, как волны. Она выпрямилась на палубе, словно никакого ветра не было. Это была не та женщина, что бормотала показные молитвы, бранила Мактига и гневалась на Бурилова. Это была женщина, танцевавшая на палубе – прежняя игрушка Бенсона! Она сделала повелительный жест волнам, словно своим друзьям, как Тарпея[13] сабинянам. Неужели она воображает, что вызвала этот ветер? Думает, что может управлять им?
Я оцепенел от холода и усталости и вначале даже не почувствовал, как меня схватил Мактиг. В тот момент я не очень успешно вёл ещё двоих ослепших к носовой надстройке. Мактиг прижался губами к моему уху, но я его едва слышал:
– Куда… вы… идёте? Джим… у руля. Нам нужны… эти люди. У нас… пистолеты… они нам не опасны…
Прежде чем я смог объяснить, что мои спутники беспомощны, нас оторвало друг от друга. В кабинете я прокричал инструкции прямо в уши Деборе. Когда мы открывали дверцы шкафов, на нас обрушивались потоки бутылочек и сосудов, они разбивались совершенно беззвучно в рёве урагана. Пришлось рыться в осколках, чтобы отыскать нужное.
Я держался за переборку, смешивая антисептический раствор для глаз, большая часть жидкости лилась мне на руки. Все ослепшие, кроме одного, апатично сидели на койке, раскачиваясь в такт кораблю, словно" дикари под бой барабанов. Один из них развязал свою куртку и запустил пальцы в драгоценности, У него был вид готового расплакаться ребёнка. Он ощупывал вещи, определяя их размер и возможную ценность. Самой крупной оказалась раковина. Дебора таращила на него глаза. Я оставил её заботиться об ослепших, а сам пошёл за остальными.
Один из них лежал на палубе, ветер рвал его одежду, словно хотел перевернуть. Над ним с улыбкой Немезиды склонилась леди Фитц. Ветер катил драгоценные камни и жемчуг, как мраморные шарики, ожерелья и золотые цепочки извивались, как змеи.
Снова выйдя наружу, я увидел за штурвалом Бенсона, рядом с ним стояла Пен, цепляясь за отца, чтобы её не оторвало ветром. «Сьюзан Энн» вздрагивала под ударами волн, и я видел теперь, что волны вооружились для нападения. Они вырывали деревья с островов, хватали коралловые булыжники и швыряли в нас. Я посмотрел на рифы. Их не было. Виднелась только сплошная белая стена, обрушивающаяся на нас, как грозная Ниагара!
С гулом огромного барабана лопнул причальный трос, потом ещё один и ещё. Я скорее прочёл по губам Бенсона, чем услышал:
– Если только удержу… навстречу волне…
Он собирался на гребне волны перемахнуть через риф, тогда мы оказались бы на открытой воде, смогли бы направиться за остров Рафферти и хоть немного укрыться от ветра. Мы не видели самого острова, погрузившегося во тьму, только светилась пена, спадавшая с каменных стен.
Белый поток обрушился вниз, подкатился под «Сьюзан Энн» и, разорвав последний удерживающий трос, легко поднял корабль и понёс на риф. От удара обрушилась одна из временных мачт, и сквозь клочья пены я увидел, как она падает в путанице снастей, словно гигантский гарпун.
Она вонзилась в риф и продержалась ровно столько, чтобы отклонить «Сьюзан Энн». Корабль ударился бортом, палубу залило водой. Бенсон, по колено в воде, неподвижно застыл у руля. Пен отбросило ко мне. Вода устремилась за борт, прихватив с собой нескольких человек и оставив груды сломанных веток и листвы. В палубу вонзился большой обломок коралла.
Но на главной палубе, невредимая, стояла леди Фитц, словно прибитая к доскам. С её рук свисали розовые, лазурные, зелёные, белые и золотые цепи – драгоценности Ирсули! Они словно бы сияли собственным светом, казалось, заряжались от её иллюзорного нимба!
Мне пришло в голову старинное изречение: «Бог заботится о детях и слабоумных». Не говоря уже о пьяницах, сомнамбулах и жертвах гипнотического обмана – дополнил я от себя.
Я видел, как барахтается в пене Джонсон, словно Посейдон в жемчуге. Он смахивал воду с глаз и, жестикулируя, указывал на катер, который уже спустили на воду и держали на тросе. В нём сидели люди и махали нам. Я увидел на трапе Маккензи. Здоровой рукой он обнимал за плечи Сватлова, который прижимал к груди ворох листков. У пастора было лицо невинного ребёнка.
И тут волна швырнула нас на риф. Коралловые рога проткнули борт «Сьюзан Энн», и я ощутил такой толчок, словно сам был пронзён насквозь.
Море отступило, собираясь с силами. «Сьюзан Энн» зависла, накренившись, наполовину высунувшись из воды. Катер выбросило на риф. Мактиг замер, на лице его застыло выражение невероятного удивления.
Колесо раскололось! Часть обода и спицы под руками Бенсона разлетелись в пыль! Исчезла часть рукояток!
Мактиг что-то крикнул насчёт шлюпок и, шатаясь, двинулся к нам. Бенсон ошеломлённо смотрел на разбившееся колесо. По трапу поднимались леди Фитц и Сватлов. Далеко позади я видел, как Маккензи и Дебора ведут ослепших к борту, подавая знаки сидящим в катере.
И тут сквозь безумный рёв бури послышался треск дерева! «Сьюзан Энн» раскололась надвое и повисла на рифе. Главная палуба вздыбилась, переломилась! Сватлова, Мактига, Пен и меня бросило к борту, но леди Фитц продолжала стоять неподвижно, и по-прежнему с её рук свисали драгоценные цепи.
Бенсон увидел их, мигнул и выпустил колесо.
Леди Фитц легко ударила его цепями, потом скользнула по наклонной палубе к Мактигу, ударила и его и отступила.
На нас обрушился новый поток, высоко поднял «Сьюзан Энн» и вогнал в неё острие рифа. Мы покатились к колесу – но его не было! Только быстро растворяющиеся обломки, словно кристаллы чёрного льда, которые унесла вода.
Я схватил Пен и побрёл к трапу, ожидая, что остальные последуют за мной. Она споткнулась, я поддержал её и понёс по изломанной палубе. Катер прилип к борту «Сьюзан Энн», Маккензи сталкивал в него ослепших, Дебора сопротивлялась Хендерсону, который хотел и её сбросить – я думаю, не из страха, а из-за того, что ей не понравились его слишком фамильярные прикосновения. Добродетельна до конца!
Ветер ударил меня об обломок мачты. Я оглянулся. Остальные не последовали за мной! Леди Фитц, во власти чар Бенсона, все ещё воображала себя духом бури, смотрела на север, высоко подняв руки – призывая. Мактиг, тоже игрушка Бенсона, стоял рядом с ней, восторженный и ожидающий. Он видел драгоценности! Проклятие снято! Рафферти свободен и возвращается к Бриджит… но и Мактиг уходил с ним!
