Елена Хорватова - Странствия по мирам
Но с воздетым пальцем он, конечно, дал маху. Горыня был не тот человек, пред ликом которого можно грозить перстом.
– Что? Как? Куда исчезнул? Что значит «похитил»?! – заорал Горыня. – Не доглядели? Толпа дармоедов из казны кормится, а дело свое справлять никто не обучен? Всех в остроге сгною или гребцами на ушкуи направлю!
Мал почувствовал слабость в коленях, как на море во время качки. В ушкуйники не хотелось… Но все его объяснения и вправду звучали странно – любое происшествие нелегко описывать недоброжелательно настроенному начальству.
– Ну-ну, коллега, – успокоительно похлопал Горыню по плечу чародей, на глазах менявший свою внешность и превращавшийся в кого-то другого. – Нас обошли на один шаг. Но мелкая уступка еще не означает проигрыш всей партии…
Мал по-прежнему не понимал, о чем это он толкует, но Горыня и его гость повернулись и ушли, так и не отдав никаких распоряжений касательно дальнейшей судьбы Мала. Стало быть, страшная доля гребца на ушкуе пока ему не грозила.
Правда, Горыня, обернувшись, бросил через плечо:
– И чтобы молчать обо всем!
Но его предупреждение несколько запоздало: люди, дожидавшиеся аудиенции у Царевны Лебеди и невольно оказавшиеся свидетелями происшествия, уже разбегались по городу с криками, что Царевну, надежу-заступницу, власти злыми чарами извели.
Весть эта облетела весь город еще до того, как Горыня успел вернуться к себе в Тайный приказ.
На углах и площадях стали стихийно собираться кучки чрезвычайно возбужденных арконцев… Началось брожение умов, чреватое непредсказуемыми последствиями.
Тот, кто видел, как из маленького комочка снега разрастается лавина или как из пресловутой искры разгорается пламя, может понять стихию народного бунта. Настоящие бунты всегда случаются стихийно, хотя кое-кто из амбициозных политиков тешит себя иллюзиями, что занимается их целенаправленной организацией.
Для политического переворота, конечно, нужны грамотно составленные лозунги, хорошо обученные и вооруженные бойцы и честолюбивый лидер, но таким образом вырывают власть друг у друга лишь представители разных ветвей правящего древа. А бунт, истинный бунт, бессмысленный и беспощадный, возникает сам собой. Просто в какой-то момент граждане вдруг хватают то, что попалось под руку, и выходят на улицы. И даже необязательно вооружать их продуманными политическими и экономическими лозунгами, на первый случай годятся испытанные боевые призывы типа: «Вон он, тот самый! Держи, держи гада! Поймали? Теперь лупи его, братва!»
Поводы для начала подобных волнений бывают самые незначительные, поскольку кроме поводов есть еще и причины. Когда чернь бежит штурмовать дворец властителя-тирана, многим кажется, что народ просто слегка возбужден из-за недавнего повышения цен на хлеб. Но на самом деле этот виток дороговизны – лишь последняя капля, а гонят людей к дворцу усталость, обиды и раздражение на власть, копившиеся лет десять, если не больше.
Правители, имеющие дело с терпеливым народом, нередко полностью теряют опаску и ухитряются нагадить всем вокруг, причем крайне изобретательно, а потом, оказавшись на гильотине, до последней секунды гадают: из-за чего, собственно? Ведь подданные всегда были так милы – и откуда вдруг взялось столь ярое возмущение?
Может быть, загадочное исчезновение Царевны Лебеди на первый взгляд и послужило поводом для назревающего бунта, но и причин для недовольства властью у арконцев было сколько угодно. В этом никто даже и не сомневался.
Маргарита уныло плелась на работу. Не то чтобы она совсем не соскучилась по библиотеке и своим коллегам, но… Не так-то просто вернуться к составлению научно-вспомогательной библиографии, посвященной истории парламентаризма в России, выявляя забытые политические программы столетней давности, если тебе только что довелось побыть в роли правительницы, управляющей пусть и маленьким, но гордым и независимым государством.
Практически как Золушка, растеряв туфельки и махнув рукой на тыкву, служившую золотой каретой, Маргарита возвращалась с бала к своему очагу и мешкам с фасолью, которую надо перебирать поштучно, отделяя белую от коричневой…
Эрик Витольдович выполнил свое обещание и подготовил для нее тематическую роспись газетных статей из «Русской мысли» за 1906 год, но Маргарита даже не нашла сил просмотреть карточки. От одного сознания, что сейчас придется вводить весь этот материал в компьютерную базу, сводило скулы. Почти как от мысли о кислом-кислом лимоне…
Троллейбус, который был ей нужен, гордо отъехал от остановки, хлопнув дверью перед носом у Маргоши. Видимо, водитель хотел, чтобы потенциальная пассажирка бежала к нему бегом, если уж собирается уехать, а Маргоша как раз не могла бежать: во-первых, в иных мирах она отвыкла от высоких каблуков и чувствовала себя в модных сапогах на шпильке не слишком уверенно, а во-вторых, прямо у троллейбусной подножки в обе стороны расстилался ничем не прикрытый лед, и любое резкое движение на нем было чревато парочкой переломов.
Конечно, для настоящей ведьмы не проблема быстро вылечиться, но все же… Переломов не хотелось бы!
«Вот паразит! – подумала она, глядя вслед удаляющемуся троллейбусу, водитель которого отличался нездоровой бескомпромиссностью. – Две секунды сэкономил, не мог подождать! Чтоб твоя таратайка заглохла!»
Троллейбус резко дернулся и застыл. Штанги, державшиеся за провода, сами собой соскользнули вниз. Водитель заметался у дверей, которые не желали открываться, и справился с ними чуть ли не при помощи монтировки.
Пассажиры из сломавшегося троллейбуса гуськом потянулись к недалекой остановке, ворча, что на линию выпускают непроверенные машины и неопытных водителей, а плату за проезд, между прочим, регулярно увеличивают.
В результате в следующий троллейбус, прибывший минут через пятнадцать, ворвались не только все те, кто успел подтянуться за это время к остановке из ближайших домов, но плюс еще и те, кто ехал в предыдущей машине, а салон и без того был не слишком свободным…
«Надо быть осторожнее с пожеланиями, – думала Маргоша, сжатая со всех сторон дружественными плечами соотечественников. – Надеюсь, у метро выйдет много народа и станет посвободнее. Хоть бы все вышли…»
У станции «Кропоткинская» из злополучного троллейбуса, потолкавшись в дверях, вышли практически все, и Маргоша до самой Арбатской площади следовала в гордом одиночестве…
То, что Горынская несколько дней не появлялась в своем отделе, работая где-то в филиале с газетным фондом, ничего особо нового не представляло: библиографам нередко доводилось бороздить московские просторы, посещая по делам службы разнообразные библиотеки, архивы и прочие учреждения культуры.
