Алия Якубова - Душа Ужаса. Мозаика осколков души
Переведя дыхание, Фаул спросил:
— Как ты?
Прежде чем ответить, Деймос прислушался к себе, и только потом заключил:
— Нормально. Хоть и немного необычно.
— Тебе стало лучше?
— Хм… пожалуй. Как будто ничего сегодня и не было.
Честно говоря, Фаул надеялся на более глубокий эффект, но хоть такой. Чем никакого. Значит, надежда все-таки есть. С некоторым сожалением отпустив Деймоса из своеобразного объятия, Фаул сказал:
— Я еще не Черный Принц, и у меня не хватит сил излечить тебя в одночасье, но я могу тебе помочь, если «лечение» будет регулярным, особенно, если мы создадим узы крови.
— Что, прости?
— Хм, как бы лучше объяснить… Когда ты только прибыл сюда, Менестрес велела взять ее кровь?
— Да.
— Это связь вассала. Так Магистр распространяет свою власть на тех, кто не является ни его птенцом, ни членом его клана. Конечно, с Владычицей Ночи ситуация несколько иная, но принцип таков.
— Вроде ошейника раба?
— Нет. Связь обоюдна. Ты таким образом клянешься в верности, но и заручаешься поддержкой.
— Ты хочешь сделать так же?
— Не совсем. «Узы крови», что предлагаю я, обоюдны. Нам нужно будет взять кровь друг у друга, и мы будем лучше, теснее чувствовать. Эта связь чем-то похожа на супружество.
— Хм… И как долго она продлится?
— Вообще-то до конца дней. Разорвать подобную связь очень сложно.
— И что я обязан буду делать для тебя?
— Ничего. Это не рабство, Деймос, не отношения хозяина и слуги, а равное партнерство.
Эта тирада была встречена недоверчивым взглядом. Деймос, видно, не очень-то проникся предложением. К тому же отношения «хозяин-раб» были ему привычны, а вот дружба и партнерство в новинку. Фаул это понимал, поэтому и поспешил заверить:
— Я ни в коей мене не тороплю с решением. Это очень серьезный выбор. Подумай. Посоветуйся с Менестрес, если хочешь.
— Я не знаю, нужно ли мне это, — признался Деймос.
— В смысле?
— Я совершил немало зла, и должен за это ответить.
— Хм, — Фаул задумался, как бы получше объяснить, что таким образом лишь хуже будет. Наконец, он осторожно начал: — Временами ты сам подстегиваешь свое чувство вины, и оно выросло гораздо больше нормального размера. Настолько больше, что это разрушает.
— Как именно?
— С каждым днем ты все больше теряешь волю к жизни.
— Но я прожил достаточно, чтобы не бояться умереть.
— Вот об этом я и говорю. Такие состояния в нашем клане называют «душевная гниль». И ты довел себя до такого предела, что самому уже не выбраться.
— Это обвинение?
— Нет. Просто констатация факта. И я могу тебе помочь, пусть излечение и займет какое-то время. Но в конечном итоге ты станешь прежним.
— А не испугаешься меня прежнего?
— Нет. Я уже видел это в твоем сердце. Ничего страшного или отвращающего. Ты бы тоже это понимал, встречайся чаще с нашим народом.
— Хм. Но зачем это тебе?
— Что зачем? — не сразу понял Фаул.
— Пытаться помочь, — объяснил Деймос, сверля вампира взглядом, словно давая понять, что даже слукавить не получится.
— Когда Менестрес пригласила меня, ты казался интересным случаем, — нехотя признался Фаул, подумав, что за тысячелетнюю жизнь пора научиться называть вещи своими именами. Вот только не с Деймосом, видимо. Фаул очень боялся его «спугнуть», так как, действительно, хотел помочь. Поэтому он опасался говорить, что хочет Деймоса и в еще одном смысле. Куда более обычном и приземленном. Но озвучь такое желание, и вампир немедленно решит, что ему предлагают сменить одно рабство на другое, с довеском в виде постельных отношений. Такой расклад Фаула никак не устраивал, поэтому он и ограничился таким пространным объяснением.
Деймос снова уставился на него пристальным взглядом, явно не удовлетворенный объяснением, но дальнейших расспросов не последовало, он лишь сказал:
— Хорошо, я подумаю.
— Отлично. Если нужны какие-то дополнительные разъяснения, то я с радостью…
— Я знаю.
На этом их разговор и закончился. Хоть и не хотелось, но Фаул оставил Деймоса в одиночестве, понимая, что тому есть над чем подумать.
Глава 9
Стоило оказаться в коридоре, как Фаул едва не сшиб Димьена. Вампирская реакция сыграла свою роль, и столкновения не произошло, но ругнуться оба успели. И оба поспешно спохватились из-за своей несдержанности.
— Прости, — кажется, это слово вырвалось у них одновременно.
— Что-то случилось? — это уже Димьен, привыкший, что суета без причины не бывает.
— Нет. Скорее урегулирование последствий случившегося.
Телохранитель заметно стушевался, во всяком случае, Фаул почувствовал смятение, и спросил:
— Как он?
— Честно говоря, об этом нужно было думать до того, как подначивать к поединку.
— Знаю, я поступил очень неразумно.
— Хорошо, если знаешь.
— Я все испортил?
— Это как посмотреть, — протянул Фаул, прикидывая, стоит ли еще мучить Димьена или хватит. В конце концов, решил, что телохранитель королевы — не лучший кандидат для таких экспериментов и сказал: — Так или иначе, но произошел и некоторый положительный сдвиг.
— Правда?
— Ты же вампир и должен чувствовать такие вещи.
— Я чувствую, но твой клан слишком хорошо владеет эмоциями.
А Димьен оказался не так уж прост. И это мгновенно повысило уважение Фаула, он даже сказал:
— Думаю, эта неосмотрительная выходка и стала нужным толчком для Деймоса. Мы смогли поговорить о важных вещах.
— Он не ненавидит меня?
— Нет. Вся его ненависть направлена исключительно на себя самого. Но могу я спросить одну вещь?
— Да, — смиренно разрешил телохранитель. Чувство вины порой лучший стимул.
— Зачем ты вообще затеял все это? Неужели не видел, с кем связываешься?
— Я… не рассчитал. Это я нашел его тогда, в песках. Совсем высохшая мумия с искоркой жизни. Большинство от такого и не оправились бы вовсе, а он… И все равно в нем сохранилось что-то мертвое, неповоротливое. Я понял, что за этим скрывается, лишь когда взял в руки меч.
— Он мог убить тебя.
— Знаю. Прочел в его глазах И остановило его вовсе не признание моего поражения.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — Фаул еле сдержался, чтобы не усмехнуться. Димьен и так себя накрутил. Не исключено, что и Менестрес уже в курсе.
— Угу. Но такая сила! Просто невероятно!
— Вымуштрованные способности, помноженные на опыт.
— Как думаешь, он согласится дать несколько уроков? — вдруг спросил телохранитель.
