Ричард Кнаак - Хрустальный Дракон
— Не было никакой вспышки памяти, никакого потока воспоминаний. Я вошел в комнату и прошел на середину, восхищаясь ее сверканием. Я тогда еще не был тем, кого ты видишь перед собой, хотя уже и успел приспособиться к своему королевству. Озираясь, я обследовал это место от пола до потолка и от стены к стене. Когда я все осмотрел, мне в голову пришла мысль, что это может стать самой подходящей цитаделью для такого левиафана, как я. И я решил, что эта комната будет моя святая святых.
И вот тогда меня обожгла правда. Я вспомнил, кем же я был.
Кейб ждал, но Хрустальный Дракон опустил голову себе на грудь. Казалось, что для него это далекое мгновение все еще слишком ужасно, чтобы рассказывать о нем даже сейчас. Волшебник подозревал, что он знает, что случилось потом. Испуганного и пораженного дракона окружали картинки, изображающие того, кем он когда-то был. Воспоминания, поднявшиеся из похороненной части его сознания. Наверно, это было похоже на пробуждение от долгого, глубокого сна, сна, покой которого был разбит вдребезги кошмаром несказанного ужаса. Только в данном-то случае кошмар оказался самой что ни на есть реальностью.
— Я могу сказать только одно, волшебник, — начал опять Король-Дракон, приподняв свою голову настолько, чтобы только видеть глаза собеседника. — Я могу сказать только одно: это было так же ужасно, как и преобразование, которое было последним из того, что я помнил. Теперь я видел, во что я превратился. Я ревел в ярости и безумии, и можно без преувеличения сказать, что тот день и положил начало страху перед Хрустальным Драконом у всех, живущих на Легаре, — он впился в пол своими когтями. — Меня это не волновало. Если для меня что-то и имело значение, так это только мой страх. Я попробовал разрушить это место, но ты сам видишь, как я в этом преуспел. И хотя эта пещера и напоминает другие пещеры в этом подземном мире, я думаю, что она живет, если так можно сказать, живет, что-то замышляет и делает то, что придает всему смысл. Если Драконье царство не живое существо, то, может быть, эта комната определяет направление жизни для всей нашей земли. Возмож-ж-жно, что она даже с-с-соперничает с Драконьим царством в борьбе за влас-с-сть.
Кейб напрягся, уловив изменения в голосе Хрустального Дракона. В человеческую речь все более вплеталось пришепетывание рептилии, которое он так привык слышать у других Королей-Драконов.
Повелитель дрейков выглядел все более и более усталым и наконец откинулся назад. Шипение стало все отчетливее прослушиваться с каждым вздохом.
— Я был ч-ч-человеком, который с-с-стал з-з-зверем, но я знал, кем я стал, и верил, что есть еще надежда для возврата моей человеческой сущности. Другие должны были с-с-стать такими же, как и я. Я решил с-с-созвать остальных драконов, тех, которые, я был уверен, были тоже Тезерени, и по одному привести их в эту комнату. Нес-с-сомненно, если мы все будем знать, кем мы были когда-то, мы с-с-сумеем преобразовать с-с-себя обратно в тех, кем мы когда-то были.
Этого не случилось. Он, кто был когда-то враадом по имени Логан, вызывал дрейка за дрейком в комнату только для того, чтобы узнать, что у них не осталось даже смутного воспоминания о том, кем они были. Разочарования следовали одно за другим. Когда последний из дрейков прошел через комнату, он опять попытался разнести это место на кусочки и опять был побежден той силой, которой обладала эта комната. Он, и, очевидно, только он, мог воспринимать то великое волшебство, которое таилось в хрустальной комнате. Он был избранным, — это был единственный ответ, который он мог предположить. Было бы бесполезно вызывать его братьев, даже если предположить, что он смог бы их найти. Они бы ничем не отличались от тех несчастных дураков, которые были теперь его кланом.
На короткое время человеческие нотки опять прорезались в голосе Короля-Дракона. Казалось, что между двумя сторонами его сознания идет постоянная борьба.
— Итак, все тысячелетия я оставался одиноким, мое сознание было сознанием человека, мое тело было телом монстра. Комната дает мне много: отсюда я могу наблюдать за всей землей, она дает мне силу, которая может выходить за пределы моих владений, и самое дьявольское из всего — это вечную жизнь. — Он дал Кейбу подумать над возможностями этого дара, затем закончил:
— Но все это не дало мне силы стать опять человеком, кем я когда-то был. Ничто не могло мне этого дать. Если я пробовал преобразовываться, то рисковал потерять контроль над самими моими мыслями. А ведь все, что осталось у меня, — это мое сознание. После стольких тысячелетий это слабое утешение, но я не сдался. Я наблюдал, как у других одно поколение наследников сменяет другое, и каждое новое становилось монстрами еще в большей степени, чем предыдущее. Я наблюдал, как поднимается человечество, которое считает, что обязано своим происхождением животным, и не знает своих собственных предков. Я наблюдал… и наблюдал… и наблюдал.
Наступила продолжительная тишина. Это была тишина, которая, как понимал волшебник, означает конец рассказа или, по крайней мере, той его части, которую дрейк хотел ему рассказать. Кейб желал бы задать много вопросов, включая такие: был ли Сумрак одним из Тезерени и как Хрустальный Дракон сумел сохранить секрет своей вечной жизни от своих собратьев, все-таки нарушая свое затворническое существование. Возможно, когда-нибудь он и получит ответы на все эти вопросы, но не сегодня. То, что Кейб уже узнал, было достаточно ошеломляющим. Драконье царство всегда было рогом изобилия по части сюрпризов.
Молчание продолжалось, и ему не предвиделось конца. Наконец, не выдержав больше, Кейб осмелился заговорить.
— Ваше величество?
Ответа от грузного существа не последовало.
— Ваше величество? — Волшебник подождал, затем крикнул:
— Логан Тезерени!
Хрустальный Дракон вскинул голову. Сверкающими глазами рептилия уставилась на маленькую вызывающую фигурку перед собой. Монарх Легара прошипел:
— Я весь внимание. Постарайся, чтобы опасность стоила того.
Однако для Кейба Бедлама было уже достаточно. Он сделал шаг вперед и возразил:
— Я не боюсь опасности. Если бы ты мог представлять хоть какую-нибудь опасность, ты бы боролся с действительной угрозой, с волками-рейдерами. А вместо этого ты сидишь здесь, пребывая в своем потерянном прошлом. Если бы тебя беспокоило твое существование, ты бы давно со всем этим покончил.
— Ты думаешь, что ты говориш-ш-шь, человек?
— Посмотри на себя! Разве так говорят мужчины? Сверкающий гигант поднялся во весь рост. Но даже тут волшебник не отступил. Не посмел.
— Ты умышленно пытаешься разозлить меня, зачем? Указав на стены, Кейб ответил:
