Абрахам Меррит - Лик в бездне
Бледно-голубые камни глаз Лика были безжизненны. Они блестели, но были пустыми. Сквозь них не смотрел пленник.
Полностью исчезли и повелительный призыв, и обещание могущества и власти.
Лик безразлично и невидяще смотрел поверх головы Нимира, который так долго обитал в нем.
Из горла Женщины-Змеи вырвался трубный звук. Издалека, оттуда, где пол пещеры обрывался, оканчиваясь неизмеримой глубиной пропасти, донесся ответный звук. Из пространства над пропастью стрелой вынеслась пара крылатых змей.
Одна змея упала на плечи Повелителя Зла и била его своими крыльями. Вторая окутала своими кольцами его ноги.
Повелитель Зла зашатался и, отбивая удары крыльев уронил Грейдона.
Кольца вокруг ног Нимира заплелись сильнее. Повелитель Зла упал.
Он катился вниз по ступенькам. Неподвижное тело Грейдона осталось лежать там, где упало.
Женщина-Змея защелкала. Человек-паук, помчавшись вниз по ступенькам, подхватил Грейдона и вернулся обратно, положив его возле Матери.
Бившие по лицу крылья и цеплявшиеся за ноги кольца крылатых змей оставили наконец Нимира в покое.
Спотыкаясь, он вскочил на ноги и прыгнул к Лику.
Он добрался до подбородка и обернулся, глядя прямо в глаза Матери.
Теперь были видны сразу два лица Повелителя Зла: громадное каменное Лицо, безжизненное и безразличное, и его миниатюрное подобие, сотканное из какого-то призрачного вещества и ржаво-красных атомов.
Повелитель Зла прижался к каменному подбородку и вытянул руки, глядя на Женщину-Змею. В его полных жизни глазах, так непохожих на те, которые сверкали высоко над его головой, не было ни страха, ни мольбы о пощаде, только ненависть и безжалостность. И угроза. Нимир не произнес ни слова, и ни слова не сказала Мать.
Повелитель Зла повернулся. Словно гигантская жаба поползла вверх по камню.
Женщина-Змея подняла свой систрум.
Оттуда вылетел светящийся шар, а за ним еще один и еще. Первый ударил прямо в лоб Лика, два других почти одновременно — в глаза и в рот.
Шары взорвались и рассыпались в пыль.
Выскочили, облизываясь, белые языки молний. Лик, казалось, гримасничал, кривился, его каменный рот корчился.
Из систрума выскочил четвертый шар.
Он ударил в ползущее вверх тело Повелителя Зла. Ползущая вверх фигура и Лик скрылись за белыми языками молний.
Они исчезли, эти языки.
Но Лика в Бездне уже не было!
Только гладкая, дымящаяся поверхность черного камня.
И не было Повелителя Зла! Лишь пятно ржаво-красных частиц на обожженной поверхности скалы. Пятно подрагивало. Казалось, оно немощно пыталось уцепиться за скалу.
В пятно ударил еще один сверкающий шар. Белые языки облизали его и…
Скала была чиста!
Сверкающие шары вылетали теперь из систрума один за другим. Они били в стены пещеры, и бурное кружение светящихся частиц прекратилось. Состоявшие из драгоценных камней цветы и фрукты, росшие из стен, потускнели и опали.
Все темней делалось в пещере, принадлежащей прежде Лику в Бездне.
Пещеру заполнила глубочайшая тьма.
Высокой нотой вознесся голос Женщины-Змеи. В голосе слышалось лишь одно: долгий и дикий, пронзительный и громкий вопль торжества.
Адена подозвала человека-паука и показала на Грейдона. Она повернулась спиной к черной могиле Повелителя Зла и плавно скользнула в проход.
Вслед за ней шли Повелитель Глупости и Кон.
Человек-паук, как ребенка, держал у своей груди тело Грейдона.
Он прижимался к нему губами и тихо, проникновенно говорил что-то в неслышащие уши Грейдона.
Глава 27
Прощание с Матерью Змей
Минуло пять дней, прежде чем Грей дон, придя в сознание, открыл глаза.
Все это время он пролежал в комнате Матери Змей. Суарра, не отходя, ухаживала за ним.
Но Мать не собиралась снимать ошейник Нимира с его шеи.
— Я еще не уверена, — говорила она девушке и Ригеру, — ошейник не приносит ему вреда. А если появится угроза, я сниму его достаточно быстро, я вам обещаю. Но ошейник сильно связывал его с Нимиром, и, возможно, эта связь еще не прервалась. Я еще не уверена, что тот, кого мы знали как Нимира, полностью исчез там, куда я его послала. Я еще не знаю, что такое была эта Тень. Но если что-то от нее выжило, сохранилось, “оно” окажется связанным с этим ошейником. “Оно” попытается войти с его помощью в Грейдона. Тогда я увижу, какой силой обладает это “что-то”. Если ничего от Нимира не сохранилось, ошейник не может повредить Грейдону. Но пока я не узнала то, что мне надо, он будет носить ошейник.
Это решило вопрос. В первый день Грейдон беспокойно метался, бормотал о Повелителе Тьмы, прислушивался, как будто кто-то говорил с ним, и сам все время говорил с кем-то невидимым. Только Женщина-Змея знала, разговаривал ли он с умолявшим его о чем-то обрывком Нимира или с фантомом, созданным его больным воображением. Беспокойное состояние усиливалось вплоть до наступления следующей ночи. Тревожнее делалось его бормотание.
Все время возле него находилась Мать и, свернувшись кольцами, поднимала ему веки и внимательно всматривалась в его глаза. В ту ночь, когда беспокойство Грейдона достигло своего пика, она велела Ригеру положить его безжизненное тело в свое подушечное гнездо. Взяв маленький си струм, она держала его над головой Грейдона. Из систрума начало струиться мягкое излучение. Мать двигала систрумом вокруг головы Грейдона, омывая его излучением с головы до ног. На третий день Грейдон вел себя гораздо спокойнее. В эту ночь Адена осматривала его особенно внимательно.
Она кивнула, будто что-то удовлетворило ее, и направила на ошейник мощный луч систрума. Грейдон слабо застонал и попытался поднять дрожащие руки, будто пытался защитить ошейник.
— Держи его руки, Ригер, — бесстрастно сказала Мать.
Из систрума вылетел еще более мощный луч.
Ошейник Повелителя Зла утратил свой блеск и сделался безжизненно коричневым.
Мать взялась за ошейник и переломила его. В пальцах Матери ошейник осыпался щепоткой пыли.
Тело Грейдона тут же расслабилось. Он погрузился в обычный глубокий сон.
Утром пятого дня он проснулся. Рядом с ним были Суарра и Ригер.
Он попытался подняться, но слабость оказалась слишком велика. Он исчерпал все свои силы.
Разум Грейдона, однако, был кристально ясен.
— Я знаю все, что вы собираетесь высказать против этого, — сказал он, крепко держа за руку Суарру.
Он слабо улыбнулся.
— Не надо. Я чувствую себя так, будто меня пропустили через дюжину ветряных мельниц. Действительно, я чувствую себя точно в аду. Тем не менее я даже не собираюсь снова закрывать глаза, пока меня не просветят. Первое: что случилось с Нимиром?
