Галина Гончарова - Корни зла или Вперед в прошлое
— Я же обещал, что мы еще встретимся. А это — мой подарок к первому свиданию — ерничал 'капю-шон'. — В этом ошейнике тебе не удастся ни воспользоваться своей силой, ни причинить себе или ко-му-то еще вред. Это рабские ошейники для ведьм. Их рецепт пришел из древности. Говорят, их носи-ла одна из Основателей.
— А не говорят, что стало с теми, кто нацепил на нее этот ошейник? — не удержался Тёрн.
Его так же сжимал в лапах элементаль. А другой застегивал на моем любимом ошейник. Твари бес-смысленные!!! Ненавижу!!!
— История о многом умалчивает. Ведь ее пишут победители…
Элементаль закинул меня на плечо. Второй поступил так же с Тёрном. Третий подхватил Элю. Они треугольником окружили мужчину в плаще — и тот развел руки, активируя телепортацию.
На миг закружилась голова.
***
Теперь вокруг нас была комната. Большая, даже удобная, с кроватью, столом, стульями из вишне-вого дерева… с решетками на окнах и массивной дверью. Такие не выломаешь. А если выломаешь — всегда останутся ошейники.
— Располагайтесь, будьте как дома, не забывайте что это ненадолго, — ерничал 'капюшон', пока эле-ментали затаскивали нас с Тёрном в одну комнату а Элю — в другую. Интересно, почему? Логичнее было бы или рассадить нас по одному — или вообще не разбивать.
— полагаю, вы уже поняли — вы не сможете причинить мне никакого вреда. Хотя можете попробовать. Это будет очень болезненно.
Я понимала. Тёрн, судя по его взгляду — тоже. Ошейник настолько заблокировал магию, что мы даже не могли общаться телепатически.
О таких ошейниках я тоже слышала. И не раз. Только думала, что их больше и не осталось. Мерзкая штучка. Называется ошейник полного подчинения. Сказано — ты никому не причинишь вреда — так и сделается. А попробуешь ослушаться — получишь весь спектр болевых ощущений. И с каждым непови-новением боль будет все усиливаться и усиливаться. Пока не остановится сердце.
— Кто ты такой?
Тёрн не выдержал первым. Оно и понятно.
Неизвестный откинул назад капюшон. И я ахнула. На нас смотрела живая копия обоих. И Эрваса и Вольгианы. Ее светлые волосы и голубые глаза. Его телосложение и черты лица. Неужели…
— Я вижу, вы догадались?
— О да, братец…
Ядом в голосе Тёрна можно было отравить пол-Азермона.
— М-да. Всегда говорила — врагу и таракану нельзя давать размножиться, — меланхолично заметила я. — Как ты нас нашел?
— Элиссиана. Она была с вами. А в ее теле есть маленький такой талисман. Она была уверена, что это для предотвращения зачатия. Но у него были и другие функции. Как только я ощутил талисман рядом с собой — я понял, что вы здесь.
— И что же еще делала эта зараза?
— Подавала сигнал. И влияла на телепортацию. Если бы мне повезло чуть больше — вы бы перемести-лись прямо ко мне в дом.
Я топнула ногой. Это ж надо так влететь!? Эля не знала, я не подумала, Тёрн не придал значе-ния…
Вляпались хором.
Тёрн насмешливо поглядел на меня.
— Надо было дать тебе ее добить.
— Надо. Теперь поздно.
— Да. Для вас уже все — поздно. Завтра — полнолуние. Я люблю такие дни…
— Кстати! Какие дни!? Какой сегодня день?!
— Почему тебя это интересует?
— Тебе что — ответить жалко?
— Пятьдесят шестое озеленя.
Я кивнула. А Тёрн прислал мне письмо двадцать восьмого озеленя. Серьезно мы погуляли. Почти ме-сяц по календарю мира техники. Ну и пусть. Не жалко. Только вот народ теперь с ума сходит, прави-теля вернуть надо…
Как же нам вывернуться? Магии почти нет. Да и была бы…
Что я могу сделать? И вообще — могу ли я хоть что-то сделать?
Сложный вопрос.
Хотя…
Был только один шанс. Но для него было необходимо уединение — и хотя бы часа два покоя. И чтобы никто нам не мешал. Я посмотрела на элвара, который перестал быть незнакомцем и превратился в Дирмаса, сына Эрваса и Вольгианы.
— Я была уверена, что ты вырастешь дешевкой. Знаешь, твой папочка держался достойнее.
— Да что ты можешь знать о моих родителях, человечка!
Ох, сейчас я тебе поубавлю презрения. Хорошо бы вместе с зубами, да ошейник не позволит. Но я и словами тебя доведу.
— Ты, дурак, сам, своими руками создал временную петлю, благодаря которой и померли твои пред-ки. Когда твоя тупая подружка попыталась нас угробить, я отбила заклинание, но сила, вложенная в него, унесла нас в прошлое. Было бы ее чуть поменьше — и мне бы даже жизненной силы не хватило. Но ты вложил с избытком. Жертвы, небось, приносил?
Дирмас был настолько ошарашен, что даже не нахамил в ответ.
— Приносил. Как ты догадалась?
— Мы с тобой не первый раз сталкиваемся. И ты не первый раз по ушам получаешь. Вот я и изучила твои методы. Ни хвоста ты в магии не понимаешь, плетения грубые и корявые, только что силы не-меряно. Но будь ты сам сильным магом — ты бы обязательно учился. Хоть в Универе, хоть частным образом. Плетения были бы тоньше и грациознее. А у тебя они скучные и примитивные. И отбить лег-ко, и разрушить. А каким образом маг-неумеха может получить много силы? Да только жертвой.
— Все так. Вот вы мне на жертву и пойдете. Заряжу пару амулетов. Мне нужно будет много сил, чтобы спокойно править в Элварионе.
Дирмас ехидно улыбался.
— У тебя ничего не получится — подал голос Тёрн.
— Получится.
— Как это хрестоматийно. Герой говорит злодею: 'Ты не добьешься своей цели мерзавец!!!'. И поми-рает на алтаре с кинжалом в глотке и непреклонностью во взгляде, — прокомментировала я.
— Именно, Ёлочка, именно. Даже если у меня и ничего не получится, вас это никак не затронет. Вам на том свете будет все равно. Кстати, а почему я попал на роль злодея? Это моего отца убили, мою мать преследовали, как загнанное животное, меня объявили вне закона…
— А если ты рискнешь поплыть на корабле тебя еще и притопят на неглыбком месте, — дополнила я. — Сирениды прекрасно помнят твою ауру. Считали из памяти гройнов.
— Да, с этими рыбохвостыми я промахнулся. Но могло быть так удачно…. Я бы получил власть в Ми-лотане, а потом элвары сами пришли бы под мою руку.
— После пятого кувшина водки чего только не примечтается… — посочувствовала я.
— Ничего, в этот раз все будет хорошо. Вы у меня в руках. И в живых я вас не оставлю. Ёлочка, мне даже жаль, что вы будете мертвы и не увидите моего триумфа.
— Если ты таки станешь королем Элвариона, я буду только рада, что померла. Некоторых вещей луч-ше не видеть. Дурак на троне — хуже чумы в короне.
— а вы у нас еще и непризнанная поэтесса?
— И не у вас, и вполне признанная. Мои стихи про Буздюка до сих пор поют!
