Денис Юрин - Призраки подземелий
Чудо почти мгновенного восстановления поврежденных тканей не заставило себя долго ждать. Едва опустошенная бутылка разбилась об пол, как голова вампира уже была на месте, правда, черты лица кровососа еще не восстановились, а лобовые кости и надбровные дуги походили на ком только что взошедшего теста. Светло-серая однородная масса, занявшая место поврежденных участков, постоянно пульсировала и вздымалась, в точности воссоздавая форму верхней части головы. Неизвестно, сколько бы продлился процесс полного восстановления. Кровопийца посчитал, что и так показал слишком многое, и скрыл дальнейшие изменения.
Не успел Аламез и глазом моргнуть, как темно-синий, изрядно залитый кровью врага мундир куда-то исчез, а на теле неподвижно застывшего вампира откуда-то появились (как будто проступили сквозь кожу) отменно начищенные и ладно подогнанные доспехи. С виду в пластинчатой броне не было ничего необычного, в таких кирасах и шлемах ходили многие шеварийские, да и некоторые герканские рыцари, но зоркий глаз моррона мгновенно подметил одну маленькую деталь… настораживающую и пугающую. Хорошие доспехи отличаются от плохих не только прочностью сплава и отменной подгонкой отдельных частей под фигуру хозяина, но и тем, насколько узки стыки. Чем уже, тем лучше; чем плотнее части доспеха прилегают одна к другой, тем у врага меньше шансов попасть в прорезь мечом или узким лезвием кинжала. Броня же вампира хоть и выглядела как обычная рыцарская, но вообще не имела щелей. Кираса плавно переходила в наплечники и в поножи и при ближайшем рассмотрении походила на цельный костюм, не имевший ни единого зазора. В суматохе боя или на дальнем расстоянии этой особенности было не рассмотреть, другое дело вблизи, да еще при хорошей видимости. Теперь стало понятно, почему ни Лат, ни его свита не носили брони. К чему таскать на плечах груду железа, когда его в случае необходимости можно так быстро надеть.
Весь процесс восстановления, а заодно и облачения врага продлился не долее пяти секунд. Примерно столько же понадобилось Аламезу, чтобы более-менее сносно дышать и унять боль, всё ещё гуляющую по онемевшим, ставшим твердыми мышцам спины. Решив, что долее медлить нельзя, а то как бы в руках противника еще не появился огромный двуручный меч, Дарк атаковал первым, сперва запустив в неподвижно застывшее изваяние попавшимся под руку окороком, а затем быстро сократив дистанцию прыжком и нанеся точный укол мечом в нижнюю часть живота.
Отбить летящий в голову окорок вампир успел, а вот от лезвия, нацеленного ему чуть ниже пупка, не ушел, впрочем, в том вовсе и не было необходимости. Соприкоснувшись с кирасой из неизвестного сплава, острие меча тут же проскользнуло вверх, оставив на доспехах не очень глубокую царапину. Вампир слегка отшатнулся назад и громко рассмеялся, не столько веселясь, сколько желая морально подавить противника, демонстрируя ему свою неуязвимость и смехотворность всяких попыток пробить несокрушимую броню.
После укола Дарк тут же отпрыгнул назад и, выхватив из воды под ногами рваный, всего лишь наполовину заполненный крупою мешок, снова метнул его в голову противника. Моррон и не думал, что сможет ранить врага первым же ударом, поэтому особо и не расстроился. Главное, он убедился, что латы были настоящими, а не иллюзорными. Меч против них был практически бесполезен; в его рубящий удар нужно было вложить всю свою силу, чтобы пробить столь прочную сталь. Самым эффективным оружием против магического доспеха стал бы боевой клевец или утерянная где-то здесь кирка.
Враг не был великодушен и не дал моррону времени на поиски. Так и не вооружившись мечом, а предпочитая бить облаченными в стальные перчатки руками, вампир ринулся в атаку и насел на Дарка с такой силой, что первая передышка возникла только тогда, когда моррон коснулся спиной кормы. Зажатый в угол и изумленно взиравший на выщербленное, да еще и погнутое лезвие меча, изрядно пострадавшее при ударах о неизвестную, но очень прочную сталь, Аламез не впал в отчаяние, а решил в корне изменить тактику ведения неравного боя. Броня делала вампира практически неуязвимым, но зато заметно снижала скорость его реакции и делала чуть менее поворотливым.
Высоко подняв меч над головой, моррон отразил удар правой перчатки врага, идущий сверху вниз, а затем, вместо того чтобы подставить меч под опускающуюся на его голову левую руку, резко присел, отпрянул в сторону и совершил кувырок через голову, в результате которого хоть и выронил оружие, хоть и нахлебался изрядно перемешавшейся с пивом и вином воды, но зато мгновенно оказался за спиной потерявшего его из вида вампира.
«Раз латы пробить нельзя, надо сделать так, чтобы противнику в них стало плохо!» – руководствуясь именно этой древней как мир истиной, моррон обеими руками ухватился за ближайший бочонок, поднял его над головой и, не раздумывая, разбил о голову едва успевшего повернуться к нему лицом противнику. Доспехи, конечно, выдержали удар, но зато их оглушенный владелец пошатнулся и непременно упал бы, если бы не оперся спиною о доски кормы.
– Ну что, господин кровосос, не изволите ли отведать керейского?! Кажется, семилетней выдержки! – не скрывая злорадства, прокричал Дарк, отскочив еще шагов на пять назад, и перешел от оглушения бочонками к метанию бутылок. – Иль вы более трехгодичное гуппертальское предпочитаете?! Жаль, шеварийских помоев под рукой нет, вам бы они привычней были!
– Порву, на части раздеру! – с ненавистью шипел в ответ вампир, едва успевая отбивать руками непрерывно летящие в него бутылки и упорно пытаясь идти вперед.
Более двух третей снарядов, естественно, не достигли цели, а были разбиты вдребезги в процессе отражения, отчего и без того спертый воздух в трюме довольно быстро наполнился удушливыми винными парами. Наверное, в основном по этой причине медленно отступавшему метателю выпивки стало весело. Каждая бутыль, разбивающаяся о голову или о плечи замешкавшегося вампира, приводила Дарка к новому приступу необузданного, демонического смеха, от которого даже самому смеющемуся было немного не по себе. Аламез и представить не мог, что спонтанно родившаяся в его голове мысль приведет к столь славной и быстрой победе над почти непобедимым противником.
Рыцарь-вампир преследовал отступавшего к носовой части моррона всё медленней и медленней, причем после третьего или четвертого десятка загубленных бутылок, он стал отбивать быстро летящие в него снаряды лишь правой рукой, а левой пытался зажать нос. Атмосфера в трюме становилась всё удушливей и удушливей, от такого ядреного амбре, которое воцарилось в замкнутом пространстве корабля, потерял бы сознание любой именитый пропойца. Аламеза самого изрядно шатало и чуть не тошнило, но он держался, зная, что вампиру с его чутким обонянием должно быть в сотню раз хуже. Буйная смесь резких запахов сводила кровопийцу с ума и медленно убивала…
