Вера Камша - Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.2
– Ротгер, – подался вперед Луиджи, – помнишь? Мы возвращались в Хексберг, солнце садилось очень странно. Ты еще сказал, что оно пляшет… И что плачут… Ты их называл девочками.
– Когда это было? – не замедлил взять след барон.
– Перед сражением, – попытался припомнить Джильди, – кажется, в десятый день Осенних Молний… Или в одиннадцатый…
– В одиннадцатый? – впервые подал голос Придд.
– Почему вы спрашиваете? – Какой странный и неприятный разговор, под стать погоде… Хоть бы снег пошел, что ли!
– Это может быть совпадением, – предупредил Придд, – но в одиннадцатый день Осенних Молний в Олларии разрушили гробницу Франциска Первого и Октавии. Один из рабочих погиб на месте в верхней церкви, остальные спустились вниз. Гробница располагалась в древнем храме. Судя по изображениям найери, он был посвящен Волне.
– Любопытно, – регент досадливо сунул кружку на каминную полку, – очень любопытно, но вы недоговариваете…
– То, что я сказал, не вызывает сомнений. – Какой ровный голос, о хорошем говорят иначе. – Что до остального, то меня насторожил ряд совпадений. Выходец, которого видели я и баронесса Сакаци, будучи живым, присутствовал при уничтожении усыпальницы. Церемонией распоряжался барон Айнсмеллер. В день коронации его разорвала на куски толпа. Правда, это было сделано по приказу господина Альдо.
Несколько человек, откровенно приветствовавших надругательство над Франциском и Октавией, погибли в Доре в первый день Излома. Там же, у фонтана, я видел очень странную девочку пяти или шести лет. Возможно, я был излишне взволнован, но мне показалось, что у нее нет тени.
– Это было днем? – не понял Ариго.
– Да, – подтвердил Придд, – но насчет тени я могу ошибаться. К тому же в Доре погиб и граф Рокслей, а он вел себя в усыпальнице достойно. Простите, я забыл сказать, что перед тем, как отдать приказ о разрушении храма, господин Альдо обрадовал собравшихся известием о вторжении дриксенских войск в Марагону и их несомненной победе.
– Вальдес! – Ноймаринен ухватил адмирала за плечо. – Ты должен вспомнить, когда в Хексберг плакали ведьмы.
– Когда плакали? – Ротгер вцепился в раму, за которой клубилось что-то черно-красное. – Они сейчас плачут… Плачут, как никогда раньше!
3За окном выло, внизу – грохало, а по разгромленным комнатам гуляли сквозняки. Двери были распахнуты, сундуки – выпотрошены, на столах, скамьях, кровати валялось все, что могло валяться. Посреди сотворенного ею хаоса стояла Айрис в дорожной одежде. Девушка казалась даже не бледной – серой.
– Я еду! – объявила она. – Я сейчас еду…
Луиза закрыла дверь, подняла с пола голубую алатскую шаль, свернула, положила в сундук. Капитанша ничего не сказала, но Айрис вздернула подбородок.
– Я уезжаю, – почти выкрикнула она, – я не могу… Я здесь не останусь!.. Только не здесь…
– На ночь глядя? – Луиза пригладила волосы и присела на выглядывавший из-под тряпок краешек кресла.
– Кузина, – простонал топтавшийся у окна Реджинальд, – ты… Ты не должна!.. То есть погода и… надо дождаться Эпинэ…
– Нет! – закашлялась Айри. – Не здесь!.. Будем ждать у Левфожа…
– Хорошо. – Нужно ее успокоить, пока не начался приступ. Успокоить, уложить, напоить чем-то вроде кошачьего корня. – Мы уедем, как только кончится метель. Старый Джек…
– Джек не знает! – Глаза девушки стали безумными, на скулах проступили красные пятна, после драки с братцем она была такой же. – Никто не знает!.. Сэль, ты… Ты со мной?!
– С тобой, – дочка затравленно глянула в сторону окна, – только там снег…
– Там еще и темно, – напомнила Луиза. – Айрис, одна ночь ничего не решает. К утру ветер может и стихнуть.
– Я не останусь. – Айрис ничего не слышала и не желала слышать. Она держалась, сколько могла, не ее вина, что две старые дуры всеми копытами прошлись по больному.
– Кузина! – Реджинальд выбрал время и бухнулся на одно колено. – Я не оставлю вас.
– Виконт, – устало сказала Луиза, – вы про снежные обвалы помните?
– Помню. – Бедняга от волнения стал красным, а Селина – малиновой. Себя Луиза, к счастью, не видела. – Айрис, госпожа Арамона права… Дорога очень опасна, очень!.. Днем проще.
– Я знаю, – Айрис порывисто встала, – я еду, а вы… Сэль, я… я не могу здесь!
А кто может? Но не бросаться же с головой в метель. Конечно, их будут искать. И найдут. Весной. Среди анемонов.
Айрис потянула из кучи тряпок плащ с капюшоном. Ну и что с ней прикажете делать? Треснуть по башке на глазах у влюбленного виконта и лучшей подружки и запереть? Луиза пожала плечами и поднялась:
– Айрис, что у тебя под нижним платьем?
– Рубашка, – в серых глазах мелькнуло что-то похожее на мысль, – шерстяная.
– Правильно, – одобрила капитанша, – но лучше надеть еще одну. Реджинальд, если вы хотите сопровождать кузину, вам следует собраться. Селина, оденься, как Айрис, и помоги мне.
– Вы со мной? – Вызов на лице Айри сменился счастьем. Святая Октавия, и как ее, такую, обмануть?!
– Я дала слово Монсеньору, – изобразила обиду ду-энья. – Реджинальд, пригласите сюда вашего отца. Герцогиня сообщит ему о своем решении. – А он начнет блеять, и это займет еще какое-то время. От сборов Айрис остынет, а остальное должны доделать ночь и вьюга…
– Наль, не ходи! – Айрис вновь походила на встрепанную кошку. – Не смей!
– Почему? – Госпожа Арамона снова уселась. – Мы не сможем уехать тайно от конюхов и привратников. Если они нам помогут, у них будут неприятности, если они попробуют нас задержать, мы с ними не справимся. Граф Ларак ваш опекун, он разумный человек…
– Он – тряпка! – отрезала девица, но губы у злюки малость порозовели. – Как скажет матушка, так и сделает.
– Эрэа Мирабелла не успеет ничего сказать. – Жаль, нет под рукой вышивания, хотя это было бы слишком. – Граф Ларак узнает, что ты хочешь его видеть, и поднимется к тебе…
– Нет, – уперлась Айри, – не сюда! Пусть идет в конюшню.
4– Они не пойдут. – От Ларса вовсю несло касерой.
– Тебя не спрашивают! – шикнула на конюха Айрис. – Неси седла! Живо!
– Ох, не пойдут… – предрек невольный убийца Бьянко, но за седлами пошел. Айрис нетерпеливо рванула дверь в денник. Серебристая Майпо радостно потянулась к хозяйке, но тут же отпрянула и, всхрапнув, уткнулась головой в дальний угол. Айрис, протянув руку, очень медленно двинулась следом, и Луиза поежилась. Капитанша не то чтоб боялась лошадей, но предпочитала их не утешать. Может, взволнованная кобыла и приятней взволнованной бабы, особенно если та вроде Мирабеллы, но там, где человек распустит язык, конь врежет копытом. К чему это приводит, капитанша видела, но Айрис явно предпочитала объясняться не с маменькой, а с Майпо.
