Алёна Киселёва - Шанс на жизнь, шанс на смерть
— Вот чем я тебе так не нравлюсь? И чем так нравится он?..
Я не стала уточнять, кого он имел в виду, но и обсуждать эту тему не особенно хотела.
— Вы мне оба совершенно не нравитесь, — ворчливо ответила я, поднимаясь на ноги и засовывая подмышку скромную охапку собранного тяжким трудом хвороста.
— Да нет, — невесело усмехнулся Кейрен — неужели вопрос моих предпочтений действительно волновал?! — Хоть ты и защищаешь меня постоянно, но симпатии ко мне не испытываешь и вообще относишься ко мне пренебрежительно, как к багажу. На него ты по-другому смотришь и говоришь с ним иначе, я же вижу.
— Знаешь что, Кейрен, хочешь узнать, что я думаю о тебе и что — об Игнисе, так это не секрет. Только давай я буду заниматься пустой болтовнёй, а ты — работать, — ехидно предложила я, устало стирая грязной рукой пот со лба.
Поразив меня до глубины души, Кейрен без вопросов забрал у меня охапку и бодро направился к перспективной куче сухих листьев, жестом предлагая мне начинать. Честно сказать, я не ожидала от него такой покладистости и совершенно не знала, что сказать. Решив, что заминка вызовет обманчивое впечатление неискренности, я стала импровизировать.
— Ну, начнём с того, что багажом я тебя не считаю. Вы с Игнисом оба в одностороннем порядке мои друзья, что обязывает меня при случае вас спасать, и это объясняет, почему я до сих пор не дала тебя прикончить. А если посмотреть с другой стороны, то я для тебя никто. Ты считаешь, что я ни на что не способна, кроме как заслонять тебя от праведного гнева «обидчиков» да показывать дорогу к определённого рода сокровищу. Остаётся только удивляться, откуда такое впечатление — ты же много знаешь обо мне! А вот Игнис относится ко мне более уважительно, соответственно и говорю я с ним по-другому. И смотрю на него, если, как ты утверждаешь, такое имело место быть, потому что он, в отличие от некоторых, личность интересная. А что касается симпатии… Признайся, тебя просто коробит, что я тебе на шею не вешаюсь: с твоим самомнением это никак не стыкуется, правда?!
— Ничего подобного, — недостаточно искренне возмутился Кейрен, рассыпав в порыве чувств половину хвороста по сторонам. — Разве я что-то преступное предлагал? Ты привлекательная девушка, я тоже вроде не урод. Мы взрослые люди, почему бы не провести пару вечеров с пользой?
— Даже если и так, в чём я лично сильно сомневаюсь, — недоверчиво фыркнула я, — ты не в моём вкусе, в конце концов, — я насмешливо подмигнула Кейрену, опешившему от такой прямолинейности.
— А он, значит, в твоём? — мрачно уточнил вор, с трудом переварив моё замечание.
— Нет, он тоже не в моём, — устало ответила я, несколько покривив душой. — А какой ты, однако, собственник — ни себе, ни людям…
— Он даже не человек, а не пойми кто!
Вот так и переходят на личности…
— А ты — вообще вор, — парировала я.
— Да он, считай, тоже вор, — не растерялся Кейрен.
— Он скорее специалист широкого профиля, — усмехнулась я. — Чего ты на него взъелся, делишь шкуру неубитого медведя, то бишь не добытый ещё ремадис? Не меня же, в самом деле.
— И тебя тоже, — упрямо возразил Кейрен, для пущего эффекта даже поворачиваясь ко мне: в его карих глазах, кажущихся в сумраке почти чёрными, светилось желание единоличного владения всем, что под руку попадётся.
— Да ладно тебе, Игнис на меня и не претендует, — отмахнулась я, уверенно беря курс на лагерь: после таких задушевных разговоров я начинала понимать наёмника, молчащего днями напролёт.
— Не претендует, говоришь? — Кейрен загадочно хмыкнул и замолк наконец, видимо, поражённый моей наивностью.
Маленький костерок, который нам с трудом удалось развести в здешней сырости, почти не давал ни тепла, ни света. Я сидела в опасной близости от огня, зябко кутаясь в одеяло. Сколько времени прошло, я не знала: понятия времени суток на границе не существовало, а мои часы приказали долго жить, что меня ужасно нервировало. Кейрен и Игнис мирно спали по разные стороны от костра, а я, хоть и чувствовала усталость, не ощущала ни малейшего позыва к дремоте. Возможно, уже завтра мы подойдём к конечной точке нашего путешествия, и меня это пугало. Всё, что происходило до сих пор, было просто приключением, таким, о котором я мечтала, и я старалась не концентрироваться особо на цели похода, чтобы не проникаться зазря ложной надеждой. Мне слишком сложно было свыкнуться с мыслью о смерти, чтобы добровольно повторить всё с начала. Я честно старалась не слишком верить в загадочное лекарство от всех болезней, ибо даже его название звучало чересчур сказочно для реальной жизни. Однако, несмотря на мои попытки жить сегодняшним днём и не надеяться на призрачный шанс спастись, замаячивший впереди, в душе зародился хрупкий хрусталик надежды — опасная игрушка: маленький и красивый, а если разобьётся — изрежет всё вокруг острыми осколками. Но если эти мысли мне ещё кое-как удавалось гнать, то тема взаимоотношений внутри нашего разобщённого трио то и дело всплывала в голове. И чего Кейрен так упорно меня добивается, где он там нашёл эту мифическую «привлекательность»? Для верности я даже достала из сумки зеркальце, невесть как пережившее все мои приключения, и с любопытством заглянула в его глубины, но нет — с той стороны на меня смотрело знакомое лицо. Всё как обычно и даже хуже: синяки под глазами, плохо смытая грязь на лбу, спутанные волосы — причёсыванию я уделяла минимум времени. Лицо осунувшееся, взгляд усталый, потрескавшиеся обветренные губы… Только сами глаза выделялись ярким пятном на фоне общей серости: в глубокой зелени радужки отражалось пламя костра, а под слоем усталости даже просвечивало некое насмешливое выражение. Отложив зеркало, я критически осмотрела другие видимые части тела, в том числе исцарапанные руки с поломанными ногтями, одну из которых украшали едва затянувшиеся следы от нижней и верхней челюстей тапи (вымокшую и перепачканную повязку пришлось снять), то бишь два ряда глубоких, неприятно саднящих при движении ранок. Закончив осмотр и убедившись, что претендовать тут абсолютно не на что, я встала, подхватывая одеяло и накидывая его на плечи поверх куртки и решила пройтись. Пейзаж не радовал разнообразием: словно ленивый художник нарисовал несколько кривых деревцев, усыпанную осенней листвой землю и затянутое туманом небо и потом размножил эту показавшуюся ему удачной картинку в фотошопе. Взгляд остановить было не на чем, и это ввергало в уныние… Я замёрзла, но что-то приятно согревало кожу на груди, и я вспомнила про подаренный мне амулет. Вытащив его из-под рубашки за тонкую цепочку, я положила кулон на ладонь, с улыбкой представляя прежнего его владельца — загадочного оборотня-без-лица, а для меня — просто Кирма. Ведь я встречалась с ним совсем недавно, а кажется, прошла целая вечность… Подержав на ладони распространяющий мягкое тепло амулет, я опустила его обратно за ворот рубашки и хотела уже вернуться к лагерю, когда отчётливо услышала в тишине шелест крыльев. Раньше на границе я не видела ни одного живого существа и не слышала никаких посторонних звуков — поначалу это угнетало, но сейчас я уже привыкла, и тихий шорох молотом ударил по ушам. Шелест приближался, потом вдруг замолк и совсем рядом раздалось нечто среднее между «кар» и «гав». Я покрутила головой и почти сразу обнаружила нарушителя порядка на ветке одного из ближайших деревьев, не выглядящей достаточно прочной, чтобы удержать вес метровой птички. Птички с чёрным оперением, но одним белым штрихом на крыле…
