Алекс Орлов - Золотой воин
– Могут и в холодную бессрочно, пока дела не подойдут, – поделился Крафт, которому тема дезертирства была хорошо знакома. – А там припаяют чужой приговор, чтобы в бумагах сходилось, и милости просим – снова в кандалы. Спасибо – ученые уже.
– Вот и я о том. Еще часика четыре – и солнце в зенит встанет, вот тогда самое время затаиться где-нибудь в роще, среди свежей зелени...
– Природа, ваше превосходительство, имеет во сто крат большее значение и пользу, чем гостиница с разнообразными девками в Гринвальде, – поделился соображениями Крафт.
– Истинная правда, и значение, и польза. Хорошо сказал, Крафт, ты просто поэт! Питер, ты согласен?
– Очень живописно, – согласился Питер. – А ты, Крафт, откуда знаешь про гостиницы в Гринвальде и девок разных?
– Ну я же не всю жизнь в бегах да дезертирах! Бывали у меня свободные и счастливые годы. – Крафт вздохнул и добавил: – У каждого человека в жизни после долгих невзгод должна начинаться счастливая и светлая жизнь. По-другому и быть не может.
– Хороший тост! – заметил фон Крисп. – Эй, что это там, уже не карсаматы ли?
Все трое привстали в седлах, но вскоре успокоились – через дорогу пронеслись несколько мальчишек на степных лошадках.
– Ложная тревога, – сказал фон Крисп. – Места здесь спокойные.
Пока трое путешественников наслаждались покоем и тишиной на заброшенной дороге, к перевалу подъезжал экипаж – казенная черная карета с золотым императорским гербом, что говорило о присутствии в ней важного государственного сановника.
Экипаж был подготовлен для путешествия по неспокойным дорогам юга империи, его дверцы и стенки мастера усилили клееным дубом, их не брала стрела барийского лука. На окнах имелись стальные жалюзи, а в осях – стальные сердечники, отчего те не ломались даже при столкновении с булыжником или пеньком. В колесах присутствовали два ряда спиц, а ободья были вдвое большей ширины, чем обычные, чтобы не вязли в песке и на пыльной дороге.
Сопровождение у важного лица было соответствующее – двадцать панцирных лучников, метавших по двенадцать стрел в минуту хоть в воробья, хоть в юркого карсамата, и тридцать тяжелых кирасир, рубивших полуторным мечом с любой руки и имевших при себе по два двулучных кавалерийских арбалета, с которыми они управлялись не хуже, чем лучники со своими луками.
В тучах поднятой пыли влекомая четверкой лошадей карета вкатилась на перевал и остановилась напротив первого поста, где командовал сержант-латник Киссель.
Соскочив с лошади, он подбежал к дверце и замер от ужаса, поняв, что карета принадлежит департаменту надзора за армией, печально известному своими скорыми расправами по поводу и без повода.
Чуть приоткрыв дверцу, сановный пассажир поставил черный, шитый придворным мастером сапог на подножку, на нем тускло блеснула серебряная шпора.
– Сержант латников Киссель, ваше сиятельство! – хрипло прокричал сержант и, заметив на черном мундире державшего змею орла, потерял способность дышать. Перед ним была особа из самого карательного отдела в департаменте: бюро имперской безопасности.
– Чем занимаетесь, сержант? – каким-то кислым, скучным голосом поинтересовался граф Авентир.
– Стоим на дороге, ваше сиятельство! Бдим!
Сержант щелкнул каблуками и даже лязгнул от старания зубами.
– Хорошо ли стоите, сержант?
– По мере сил! Не покладая, ваше сиятельство!
Из полумрака кареты показалась рука в черной перчатке с белым платком и смахнула с сапога невидимую пыль.
– Как ночью?
– Ночью все в порядке, ваше сиятельство!
– Кто?
– Две телеги с оборванцами, ваше сиятельство! На яни разговаривали, я их пропустил, но ежели что...
– Это все?
– Еще, чуть пораньше, трое верховых при оружии!
– Дезертиры?
– Никак нет, ваше сиятельство, я сам так думал, а оказалось, они из разбитой армии барона Литвара, что на холмах у Арума!..
– Подробнее!
– Один офицер, дворянин, судя по голосу. Двое других – его солдаты, все из сводного полка из-под Лонгрена!
– Из-под Лонгрена?
В голосе графа появился интерес. Открыв дверцу пошире, он на мгновение засомневался, ступать на землю или нет: здесь повсюду были пыль и старый навоз. Однако требовалось размяться, он был в дороге уже четыре часа.
Сойдя на землю, Авентир подошел к сержанту ближе.
– Какого чина офицер?
– В темноте видно не было, ваше сиятельство, да и мундир был не по форме, но никак не ниже капитана!
– Не ниже капитана. Хм. Кажется, я догадываюсь, кто это может быть. Из-под Лонгрена...
Граф отвернулся от сержанта и, обойдя карету, махнул сопровождающим платочком, что означало: можно облегчиться. И сразу несколько кирасиров соскочили с лошадей и побежали к отвесной стене, уже отмеченной мокрыми разводами.
– А что за люди были при нем? – спросил граф, не поворачиваясь к сержанту.
– Двое солдат верхом, ваше сиятельство! Солдаты простые, но прихватистые, это заметно!
– Прихватистые, – кивнул граф и, повернувшись к сержанту, спросил: – А ты откуда такой бойкий? Из горцев, а на яни вон как треплешься. Уж не шпион ли?
Граф пристально посмотрел на сержанта и страшно, по-змеиному, прошипел:
– Ежели шпион – повешу...
– Как можно, ваше сиятельство! Я же... верой и правдой двенадцать лет! Я же... не покладая, ваше сиятельство...
Сержант уже готов был разрыдаться, но граф вдруг потерял к нему интерес, вскочил на подножку кареты и, взмахнув платком, крикнул:
– Едем!
Хлопнула дверца, кавалькада сорвалась с места и понеслась по неровной дороге, создавая невероятный шум и поднимая облака пыли.
77
В полдень на пустынной дороге стало по-настоящему жарко. От нагретых трав поднимались сладкие ароматы, которые навевали сон и заставляли разморенных жарой всадников клевать носами.
– Дальше так дело не пойдет, – сбросив сонливость, объявил фон Крисп. – Приказываю искать рощу! Всему личному составу!
Питер и Крафт привстали в седлах и начали смотреть по сторонам, однако вблизи ничего гуще невысоких кустарников обнаружить не удавалось.
– А если нам на холм? – предложил Крафт, указывая на зеленоватую гору почти у самого горизонта. На ней пышной шапкой высился густой лес.
– Давайте на холм, – согласился фон Крисп, и они свернули в высокую траву. Полноценной рыси на такой местности было не добиться, однако лошадки не жаловались, и через полчаса езды между песчаных ям и редких кустов терновника путешественники оказались на пологом склоне, измученные не меньше своих лошадей.
– Ох и духотища! Хуже чем на юге! – пожаловался Крафт, таща лошадь за повод.
– Мне кажется, дымом пахнет, – сказал Питер и остановился.
