Андрей Белянин - Моя жена – ведьма
– Фармазон, а вы не могли бы выйти посмотреть?
– Че я, совсем дурной?! Тебе надо, ты и смотри.
– Но вам-то она в любом случае ничего не сделает! – парировал я. – Нигде не написано о том, что оборотень может укусить черта.
– Нигде и обратного не написано. Мало ли что… Не толкай меня на хорошее дело, я и так в них по уши. Как в конторе отчитываться буду, ума не приложу…
– О, Серж! Серж, на помощь! – Неожиданно Ольга Марковна перешла в крик. – Сюда кто-то идет…
– Муж? – напряженно спросил я.
– Нет… это не он. Неужели… не-е-ет! Помогите же мне, откройте!
Я бросился к двери и, невзирая на протестующий вопль Фармазона, выдернул сук, впуская в комнату перепуганную женщину. Красивое лицо графини было белее полотна, из всей одежды – длинная ночная рубашка, волосы растрепаны, в глазах – ужас. Мы вновь закрыли дверь на импровизированный засов.
– Кто там был?
– Упырь… – закашлялась она. – Я не хотела говорить, но… Это старое проклятие рода, раз в сто лет из земли поднимается страшный убийца и вновь собирает свою жатву. Видимо, он пришел по наши души.
– О Боже, совсем забыл начертить на пороге крест! – Я гулко хлопнул себя по лбу. – Надо же… а может, он нас не заметит?
– Упырь чует кровь и тепло тела.
– А почему вы его до сих пор не убьете?
– Муж устраивал целые облавы, но все бесполезно, оборотень ускользает из наших рук. В конце концов кто-то сказал, что отпугнуть упыря может медвежий череп над входом.
– Еще одна весомая причина травить медведей?! – возмутился я.
– Да что вам за дело до этих медведей?! – в свою очередь рявкнула на меня барыня. – Можно подумать, вы сюда пришли ради них, а не ради меня.
– Естественно, не ради вас! Я, между прочим, женатый человек и очень люблю свою жену. А если я и ляпнул чего лишнего за столом, то это не по своей вине, тут есть два веселых братца, которые периодически лезут не в свое дело.
– Так ты женат? – страшным шепотом процедила она, скрипя зубами и сжимая кулаки.
– Ой-ой, Серега… зря ты тут так разоткровенничался. Разве можно чувствительной женщине все лепить прямо в лицо без предисловия? Глянь, глянь, что делается…
На моих глазах барыня Ольга Марковна начала разительно меняться. Плечи расширились, рубашка затрещала по швам, пальцы стали толстыми и крючковатыми, волосы поднялись дыбом, кожа приобрела желтый оттенок и покрылась мелкими пятнами, а лицо… Куда делась былая красота? Подобные метаморфозы обычно демонстрируют в американских триллерах, но наблюдать за монстрами на экране – одно, а присутствовать при этом кошмаре лично… Hoc графини стал плоским, челюсти выдвинулись вперед, а оскал обнажил могучие клыки.
– Ошибочка вышла… Циля все-таки оказался прав – эта взбалмошная тетка и есть упырь! Виноват, упыриха…
С каждым словом мой верный черт уменьшался на ладонь. Достигнув размеров спичечного коробка, он вспорхнул мне на плечо и заверещал прямо в ухо, оттянув его двумя руками:
– Да не стой же ты столбом, камикадзе! Прочти молитву и смиренно склони голову перед этой кровопийцей – гарантирую прямое попадание в Рай. Впрочем, если хочешь еще пожить… посопротивляйся, что ли!
Инстинктивно я поднял кулаки в боксерской стойке и на всякий случай сдвинул брови. Упыриха гортанно расхохоталась, закрывая спиной дверь. Ее смех скорее напоминал лай гиены, в нем сквозила уверенность и нескрываемое торжество.
– Серега, мать твою за ногу да об стенку! Чему тебя в армии учили, блин горелый? А ну влезь на стол! Вот так… Ноги шире, колени чуть согнуты, плечи расслабь. Бей по прямой в переносицу, в ближний бой не лезь, по корпусу не молоти. Готов? Ну, давай, малыш, не позорь мои седины…
Барыня полезла за мной. Я зажмурился и ударил изо всех сил.
– Нокаут! – восторженно взвыл Фармазон, когда бывшая Ольга Марковна отлетела к двери и, треснувшись затылком, распласталась на полу. – Один, два, три, четыре, пять, шесть… нет! Встает… Объявляю второй раунд. Смотри сюда – вот так, нырком уходишь под удар, потом в солнечное сплетение – раз. Выпрямляешься и слева в челюсть – два! Запомнил?
Куда там… Упыриха мне и опомниться не дала. Одним прыжком взлетев с пола, она поймала меня за ногу и сунула ступню в рот. Я завопил.
– Че ты орешь? – укоризненно спросил черт. – У тебя же нога в сапоге, ей такую кирзу вовек не прокусить.
В самом деле, боли я не чувствовал. Тем не менее, перейдя на глупый стон, я как-то извернулся и ударил каблуком левой ноги в нос чудовища, одновременно выдергивая из чавкающей пасти правую. В зубах упырихи остался лишь мой сапог, и она доедала его с видимым удовольствием.
– Фармазон, она его съела, – потерянным голосом констатировал я.
– Замечательно!
– Как это?
– Серега, ты че? Это же наш стратегический план. Военная хитрость! (Блестяще исполненная, к слову сказать.) Ты так натурально кричал, что даже меня ввел в заблуждение, артист…
– Прекратите издеваться! Вон она опять на меня облизывается…
– Хитрец, – лукаво погрозил пальцем нечистый дух. – Ты ведь не напрасно спрятал серебряную ложку в сапоге. Теперь она ее проглотила! Не пройдет и пара часов, как эта фифочка почувствует резь в желудке и умрет долгой смертью в страшных муках. Нечисть не выносит серебра… Выше нос, фельдмаршал!
– А… понятно, – приободрился я. – Слушай, а вот за эти два часа она… в смысле, она нас больше не укусит?
* * *Фармазон не успел мне ответить. Ольга Марковна закончила с сапогом, удовлетворенно рыгнула и снова полезла на меня. Я пробовал защищаться… недолго. Упыриха ловко стянула меня со стола, уложила на кровать, я зажмурил глаза, изо всех сил упираясь обеими руками ей в челюсть… а потом…
– Минуточку, гражданка Филатова! Вот, взгляните, пожалуйста, что я вам принес, – раздался мелодичный голос Анцифера.
Барыня тяжело сползла с меня и, цедя слюну сквозь большие зубы, устало вздохнула. Я огляделся… Фармазон сидел на столе, свесив ножки, а белый ангел помахивал перед носом Ольги Марковны длинным макраме. Это было настенное панно, изображающее сову. Кажется, что-то такое было в одной из наших комнат в Городе. Узлы! Наташа говорила, что упырь обязан развязать все узлы. Судя по тому, с какой страстью графиня взялась за дело, – так оно и было. Правда, глаз с меня она тоже не спускала, не надеялась на мою порядочность (в том смысле, что, пока она занята, я не убегу).
– Не волнуйтесь, она до утра провозится. Тут узлы такой степени сложности – любо-дорого посмотреть. Ваша супруга сама это сделала?
– Да, – почему-то решил я. В принципе, Наташа могла и наколдовать.
– Очень похвально, – кивнул Анцифер. – Подобный труд требует усидчивости, терпения и высокохудожественного вкуса, приличествующего хорошей жене. Видите, пригодилось же…
