Залетная гостья (СИ) - Ладина Яна

– Твоя манера появляться из ниоткуда доведет меня до инфаркта, – раздраженно сообщила совершенно невозмутимому от моего тона Хэмецу.

– В кабинет, не в покои, – уточнил он, выжидающе сверля застывшей на полпути мне затылок.

– Веди, – несколько обреченно выдохнула, оборачиваясь к мужчине. – Ни разу не была там и понятия не имею, где он находится.

Хэмец улыбнулся одними лишь уголками губ и молча двинулся к выходу из подвала. Я последовала за ним, уличив себя в огромном упущении с моей стороны: разумеется, в своей спальне муж не стал бы ничего скрывать и прятать. Надо было с самого начала наведаться в кабинет, как же я не додумалась!

К моему внутреннему ужасу, мы шли той самой дорогой, которой двигались в самый первый раз. То есть должны были миновать дверь, через которую я проникла в столицу и оказалась в комнате прадеда Шера. Так оно и произошло. Мы свернули прямо перед знакомым ответвлением и оказались в довольно странном помещении. Не то коридор, не то комната-предбанник. Иначе не описать. И единственная дверь напротив.

– Прошу, леди Даргомас. – Хэмец слегка приклонил голову, я нерешительно посмотрела туда, куда мне следовало войти, а когда перевела взгляд на управляющего – того и след простыл. До чего скользкий тип!

Набравшись смелости, я постучала в кабинет. Не дождавшись разрешения войти через добрых пятнадцать секунд, занесла руку для повторного удара, однако в этот самый момент дверь со скрипом приотворилась. Расценить как приглашение войти? Шер ждет меня? Отряхнула платье, расправила складки, поправила уже почти окончательно каштанового цвета распрямляющиеся не по дням, а по часам, кудри и двинулась вперед. На мины.

Осторожно и тихо как мышка пересекла порог и застала просто идиллическую картину: мой муж стоял лицом к высокому стрельчатому окну с небрежно задвинутой портьерой, смотрел на осенне-серое тусклое небо, по которому определить время суток было почти невозможно (что утром, что вечером картина не менялась вот уже несколько дней к ряду) и судя по характерному движению закинутой головы и занесенной ко рту руки, что-то пил. Рабочий стол, единственный предмет мебели в обитом красным деревом кабинете, был отодвинут в сторону. Странное помещение. На рабочую зону оно совсем не походило.

– Мэноль, разновидность эльфийского пойла, которое не самых слабых после первого же глотка убивает наповал, – протянул муж, задумчиво с видом ценителя вкуса и аромата «крутя» вино в бокале, отчего оно стекало по стенкам, образуя, как мне когда-то рассказывал дядя, «дамские ножки».

Для меня же ярко-красные подтеки мэноля, с описанием вкуса которого я была знакома с фестиваля и так неудачно испробовала на балу, напоминали кровавые слезы. «Хотя если у него такой убийственный эффект, то это скорее всего самогонка. Другого сравнения на ум не приходит», - подумала про себя, но не рискнула озвучить вслух Шеру. Еще пристанет с расспросами, рецепт выпрашивать начнет, а я как будто когда-то в своей жизни гнала самогонку или присутствовала при этом подпольном процессе, можно подумать. Кажется, я о чем-то хотела с ним поговорить. Точнее, сделать выговор.

– Знаешь, говорят, когда людям больно у них разбивается сердце, – загадочно начал муж раньше меня, попутав мне все мысли и сбив с толку. – «На почве гнусных любовных неурядиц», – Прочитала я мысли Шера. - У меня разбилась душа. Раскололась. – Снова вслух. - Больно ли это? Не сказал бы. Просто безысходно. Отрезвляюще безнадежно и бесповоротно. Остается только сожалеть о случившемся. И ничего уже не исправить.

Шеррер отставил бокал с мэнолем в сторону, а сам продолжил смотреть в окно и искать в них ответы на невысказанные вопросы. Он старательно, но ненавязчиво создавал образ тихой грусти, глубокого страдания и отверженности. Но для меня все выглядело ужасно пафосно, наигранно, надуманно. Даже дешево и приторно. Словно он репетировал каждое слово, каждый жест, поворот, даже эту игру пальцами по подоконнику! После этого осознания что-то внутри не выдержало, оборвалось и меня понесло:

– Хватит щадить себя и свои чувства! Ты извращенный эгоист. Когда мы говорим, что нас не понимают, мы не такие как все, такие непонятые – это ведь все эгоизм. Не прикрывайся своей больной душой, компенсируя ее жестокостью. Не заставляй других испытывать тошноту при взгляде на тебя!

– Ты называешь эгоизмом мою вину за то, что я не спас дорогое мне существо? – наконец повернулся лицом Шер, с презрением оценивая мой внешний вид и просто пожирая глазами. В голову тут же закралась мысль, что о походе в его личные покои мужу все известно. Почувствовала дурноту, но раз уж начала, то…

– Да, – твердо подтвердила свои выводы. - Я знаю, о чем ты говоришь. О твоем вассале. Дармир рассказал, – добавила чуть тише, но он все понял.

– Уйди, – едва слышно пробормотал Шер, - пока я тебя не убил. УБИРАЙСЯ! – заревел раненым зверем муж, нагоняя на меня пуще прежнего страха. – Хотя нет, - вдруг сменил тактику Даргомас. – Вижу, тебя потянуло на откровенности со мной? Что ж.

«Меня потянуло?! Но городить бессвязный бред начал он!»

Я почувствовала, как неведомая сила притянула меня к нему, проволокла по воздуху в нескольких сантиметрах от пола прямо к мужу - в пасть расчетливому раздраконенному монстру. Когда он приблизил меня к себе на достаточное с его точки зрения расстояние – почти вплотную – лицо его рассекла злая усмешка, и Шера как и меня пару минут назад понесло. Но не от отсутствия чувства самосохранения и безграничной беспечности этим треклятым днем, а потому что мэноль ударил в голову. Точнее, он ему позволил ударить, иначе этого разговора никогда бы не состоялось:

– Мне было скучно, – равнодушно сообщил он. - Я забавлялся с тобой, в тот момент мне нужно было отвлечься от кое-чего. Возможно это и выглядело глупо, рождало в твоей некогда кудрявой головке кучу вопросов, недоумений, но мне все равно, что ты думала. Ты знатно меня развлекла, скрасила остатки боли и довольно. Я пришел в себя после такой несправедливости судьбы, помешавшей мне отомстить кровью за кровь!

Он снова взял бокал, сделал глоток вина, а затем резко отшвырнул прочь, не обращая внимание, как тот разбился вдребезги. И как вздрогнула я, когда он пролетел перед носом, едва не задев.

– Я думал обойти этот маневр Цвелия, склонившего меня к спору, в котором я проиграл дуэль на обязательство жениться на ком-то из ваших отродий по пьяни. Будь наши с ним посиделки не ладны! Император дал вам призрачную надежду на спасение. Но мне все равно почти удалось! И тут ты. Заявилась, надежда! – с гнилой ехидцей парировал муж. - Тогда я подумал, что хоть кому-то из вас как-то испорчу таким образом жизнь, хоть немного удовлетворю себя, заглушу эту боль! – Он грубо стукнул себя кулаком в грудь, вызывая во мне волны паники, дрожь ужаса и рождая сострадание к нему одновременно.

– Рикулус, дорогой Рик, был моим сводным братом по отцу, любившим развлечься с симпатичными человеческими женщинами. Ни одна душа до этого не знала, почему я был так привязан к нему, почему официально не объявил бастардом на худой конец, не обрек на этот несмываемый позор, а сделал собственным вассалом. Что он мой брат знали трое. Последним узнавшим была та сволочь, что пригрозила растрепать об этой тайне. Рик вызвал его на дуэль. В честном поединке Гаркал проиграл бы, поэтому и воспользовался магией. Против того, кто не владеет колдовством, это преступление! И убил его. УБИЛ МОЕГО БРАТА, который однажды спас мне жизнь, предупредив об ударе в спину! Я поклялся отомстить, и мне это почти удалось. Ты уже знаешь, о ком я говорю, не так ли? Любительница совать нос в чужие дела и, - он ухмыльнулся, - спальни.

Так вот чей портрет висит в его комнате, и к чему он все это говорит!

Шеррер, в ущербность которого я почти поверила и прониклась сочувствием и состраданием, рискнула подпустить ближе, взглядом выжигал меня. Я тлела, словно осыпалась пеплом. А затем он внезапно вздернул кисть. Ударит! Сейчас ведь ударит, и никто не поможет! Паника затопила сознание. Зажмурилась и сжалась, предчувствуя, как отлечу в сторону, врежусь в каменную стену и…