Алексей Корепанов - Раздумья Атланта
Тревога не оставила меня и утром, когда я с тяжелой головой и гнуснейшим настроением потерянно бродил по квартире и все никак не мог заставить себя собираться на работу. Блюдо никуда не исчезло, оно все так же лежало на полу, усыпанное темно-зелеными шелушинками, и тусклые угловатые письмена выглядели зловеще, как надпись над вратами Дантова Ада. Слова псевдо-Кузи о грядущих больших неприятностях не давали мне покоя, и я внутренне готовился к самому худшему…
Я вновь взял реликвию с собой, и весь день старался не думать ни о чем, кроме того дела, за которое получал зарплату… но допускал ошибку за ошибкой, а после обеденного перерыва и вовсе запорол задание – какая там работа, если сидишь в постоянном напряжении и ждешь, что вот-вот обрушится потолок или ворвутся в нас компьютерный центр лихие налетчики, паля из автоматов по беззащитным котягам…
Ближе к вечеру меня позвали к телефону. Я с замиранием сердца взял трубку, ожидая услышать какое-нибудь страшное известие, но это по междугородке звонила Алена.
– Андрюшенька, что там у тебя? Все в порядке? Помогли твои меры?
Я, конечно же, не собирался плакаться ей по поводу своих проблем. Я постарался придать голосу побольше бодрости и ответил:
– Полнейший порядок, Аленушка. Ноу проблемз.
– Ты что-нибудь выяснил?
– Попробую сегодня, проконсультируюсь у специалистов. А как твои дела?
Алена ответила, что уже взяла билет на завтрашний автобус, приедет в пятнадцать десять, но на работу, конечно, не пойдет – глупо, вернувшись из командировки во второй половине дня, идти на работу, да еще и в пятницу. Она предложила встретиться вечером и погулять (о моей квартире она даже не упоминала), и мы договорились, что завтра в семь я буду ждать ее на бульваре у швейной фабрики.
Алена была цела и невредима, но это не могло служить поводом для излишнего оптимизма – возможно, полиморфы просто давали мне время для принятия решения, прежде чем претворять в жизнь угрозу насчет больших неприятностей.
Отбыв до конца трудовой день, я пришпорил «Агасфера» и направился к тому человеку, который уже осматривал раньше мамино блюдо. Вадим Юрьевич, так звали этого человека, когда-то преподавал в нашем пединституте, а теперь, насколько мне было известно, был связан с каким-то международным культурологическим фондом и слыл экспертом по раритетам (это вам не котяга какой-нибудь!). Посредником в нашем знакомстве выступил года три-четыре назад один мой приятель, и я время от времени оказывал Вадиму Юрьевичу кое-какие компьютерные услуги. Собственно, именно для этого Вадиму Юрьевичу и было нужно знакомство со мной. Разумеется, услуги я оказывал не без корысти для себя.
Подогнав «Агасфера» под самое крыльцо, я взял завернутое в газету блюдо и поднялся на третий этаж. Вадим Юрьевич открыл дверь, прикрикнул на резвящегося в прихожей огромного бульдога, пожал мне руку и предложил пройти в комнату. Был он высок, сухощав и седовлас и внешностью своей всегда напоминал мне то ли шерифов, то ли ковбоев из старых вестернов.
– Да можно и здесь, Вадим Юрьевич. – Я извлек блюдо из газеты и протянул эксперту. – Вот, посбивал с него облицовку.
Вадим Юрьевич осторожно принял блюдо кончиками пальцев (так следователи обращаются с уликами-вещдоками, оставленными на месте преступления), повернул к свету, заинтересованно оглядел письмена. Я напряженно уставился на него, словно он должен был прямо сейчас, с ходу, перевести этот текст. Неожиданно у меня мелькнула мысль о том, что текст может оказаться чем-нибудь вроде: «этим полукреслом мастер Гамбс начинает новую партию мебели…»
– Оч-чень интере… – начал было Вадим Юрьевич, медленно покрутил блюдо, как корабельный штурвал, и посмотрел на меня каким-то отрешенным взглядом. Я понял, что он, пожалуй, меня уже не видит. – Вы не возражаете, Андрей, если я пока оставлю его у себя?
– Ради Бога, Вадим Юрьевич!
– Я потом вам позвоню, у меня ваш рабочий и домашний есть. – Вадим Юрьевич вновь рассматривал письмена, склоняя голову то к левому, то к правому плечу. – Тут, по-моему, очень интересные… очень интересные…
Я сообразил, что уже совершенно лишний здесь, в этой прихожей.
– До свидания, Вадим Юрьевич. Извините, что побеспокоил.
– Хорошо, хорошо, Андрей, – совершенно рефлекторно отозвался эксперт, продолжая покручивать блюдо. – Я позвоню.
Я возвращался домой, и в душе моей трепетала слабая надежда на то, что расшифрованные Вадимом Юрьевичем знаки подскажут мне выход из невеселого моего положения. Я вел машину очень осторожно, я был предельно внимательным и тащился со скоростью дорожного катка. Меня ждал наполненный тревогой и ожиданием беды вечер, и сколько таких вечеров было впереди?..
Без трех минут семь я подошел к швейной фабрике и начал прогуливаться по бульвару, в тени высоких лип. На бульваре было многолюдно, туда-сюда сновали троллейбусы, за столиками под полосатыми тентами молодежь баловалась мороженым, пивом и пепси-колой. Противники пока выжидали, не вмешивались в события – три часа назад я позвонил Алене и узнал, что она уже приехала и намерена отмыться от дорожной пыли и вообще привести себя в порядок. А полчаса назад теперь уже она позвонила мне и сказала, что только что вышла из парикмахерской и берет курс на бульвар.
Я бродил по бульвару, высматривая Алену среди гуляющих и спешащих по своим делам людей. Первая волна беспокойства обдала меня в семь пятнадцать. Потом волны покатили одна за другой, все более крутые, все более настойчивые. Я пока еще отбивался от них, но следом за ними шел девятый вал… Он обрушился на меня в семь сорок пять – со времени Алениного звонка миновал уже час с четвертью, а за час с четвертью можно было, не особенно спеша, пройти полгорода. Я понял, что Алена не придет.
Перебежав дорогу перед самым носом грузовика, я бросился к телефону-автомату. Трубку подняла Аленина мама. На мой вопрос она ответила, что Алена домой не звонила, и тут же встревоженно поинтересовалась, что случилось. Я заверил ее, что ничего не случилось; просто мы, вероятно, разминулись, сказал я. Я был почти уверен, что охотники за блюдом приступили к исполнению своих обещаний.
Промаявшись еще минут сорок (за это время надежда сгорела окончательно, и дым успел развеяться), я вновь набрал номер Алены. Выслушал информацию взволнованной и расстроенной Алениной мамы и с тяжелым сердцем отправился за «Агасфером». Противник произвел первый выстрел.
Оказывается, Алена уже позвонила маме. Из травмопункта. Спеша на свидание, она спускалась по ступенькам сквера-каскада и подвернула ногу. Да так, что не могла идти. Добрые люди помогли ей выбраться из сквера, а до травмопункта она доехала на маршрутном такси. И выяснилось, что у нее даже не вывих, а трещина… Ей уже наложили гипс, и теперь она ждала, когда я заберу ее оттуда…
