Генри Каттнер - Темный мир
— Так помоги же мне вспомнить! — продолжал настаивать я.
Матолч отвернулся.
— Я не знаю. И не хочу знать. Я думаю, Гэст Райни это знает. Ллур — это… это… он всегда голоден. Но его аппетит может удовлетворить лишь… лишь…
Он опять замолчал.
— Да, Ганелон, ты совсем забыл, — сказал он, помолчав. — А как вызвать Ллура, ты тоже забыл? Это очень важно для тебя и для всех нас!
Я не знал, что ответить. Голова была пустая, что-то непонятное творилось в ней. Одни воспоминания накладывались на другие, а в результате ничего не было понятно.
Я заметил, что Матолч кинул в огонь какую-то траву и она вспыхнула, издавая знакомый неприятный запах.
— Прошу тебя, Ганелон, ответь мне, можешь ли ты вызывать Кэр Ллура или нет. — Его голос стал странно мягким и вкрадчивым.
Знакомый неприятный запах от сгоревшей травы стал еще сильнее, и я почувствовал, как он что-то открывает внутри меня и это выходит наружу. Я уже никак не мог повлиять на этот процесс.
Я резко вскочил перед Матолчем. Подбежав к огню, я сделал два шага и одним ударом ноги опрокинул жаровню с углями на пол. Угли рассыпались по каменному полу. Оборотень вздрогнул от неожиданности и посмотрел на меня.
Схватив Матолча за одежду, я затряс его с такой силой, что его голова чуть не оторвалась. В этот момент я почувствовал острую ненависть к нему.
Какой-то рыжебородый негодяй хотел меня обмануть!!
Я слышал, как говорю, но говорю совершенно незнакомыми мне фразами. Я бы даже сказал, что кто-то другой во мне думал и говорил за меня.
— Будешь болтать со своими шлюхами! — дико закричал я на него. — Прекрати у меня вынюхивать, ты будешь знать только то, что я захочу сказать тебе, и все! Я скажу тебе, что желаю сказать, и не больше! А если ты еще будешь бросать разную дрянь в огонь, то полетишь туда следом.
Матолч сжал зубы и с ненавистью смотрел на меня своими желтыми глазами Он изменился в лице, тело стало пластичным, почти жидким, еле видным. Сквозь дым от рассыпанных углей ярко светились желтые волчьи глаза. Откуда-то послышался звериный рык.
Человек не мог издавать такие звуки. Матолч на моих глазах явственно превращался в волка.
Но уже через мгновение передо мной опять стоял обычный человек, который осторожно высвободился из моего захвата.
Что за наваждение или иллюзия?!
— Очень жаль, но даже травы не помогли освежить тебе память, это должно было помочь, но увы… А ты напугал меня!
Я пошел к двери, не отвечая и не смотря в его сторону.
Матолч окликнул меня:
— Остановись! Еще один момент. Забери — это твое!
Я остановился.
Матолч протянул мне шпагу без ножен, которой я пытался сражаться с ним.
— Она твоя. Помнишь, я забрал ее, когда мы проходили сквозь Огонь Нужды? — спросил он.
Так же молча забрав шпагу, я направился к выходу из комнаты.
Идя следом, Матолч говорил:
— Ганелон, пойми, мы не враги. Если ты мудр, ты не забудешь моего предупреждения. Не говори о Кэр Ллуре и не ходи к нему, заклинаю тебя!
Я быстро шел вперед, держа шпагу в руках. Ноги несли меня сами. Я чувствовал изменения в мозгу. Рисунок на картине стирался, вероятно, от этих трав, которые жег на огне Матолч. А другой рисунок, предыдущий, становился заметнее, проявляясь из-под верхнего.
Ведь эта вспышка была не характерна для поведения Эдда, но вполне нормальным поступком для Ганелона.
Откуда-то я знал, что нахожусь в замке, причем замок этот был целым лабиринтом.
Несколько раз я проходил мимо часовых, расставленных в разных местах замка, и у всех солдат был уже знакомый мне страх в глубине их глаз. При моем приближении их страх усиливался.
Но я упорно шел вперед, торопливо проходя янтарный зал. Откинув в сторону светлую портьеру, я вошел в круглую комнату, обитую очень красивой тканью.
Все в этой комнате расслабляло Небольшой фонтан посередине, сводчатые потолки, шелк по стенам. Пройдя через комнату и арку, украшенную листьями, я оказался в саду.
Среди множества красивых цветов и растений в нем я не нашел ни одного знакомого. Все они были слишком причудливыми и необычными и переливались множеством красок. Казалось, что они специально раскрашены так диковинно или в них вставлены огромные драгоценные камни. Цветы расстилались плотным ковром по всему саду.
А деревья были совсем живыми. При моем появлении их толстые сучья и ветки начали двигаться и шевелиться. Я почувствовал головокружение и закрыл глаза. Снова открыв глаза, я увидел, что ветки деревьев медленно тянутся ко мне. Деревья, двинувшиеся было навстречу, остановились и замерли. Они узнали меня и расслабились. Я поднял голову и посмотрел наверх.
Над этим странным садом нависало почти черное небо, резко контрастировавшее с ярким огромным солнцем, освещавшим остальную часть небосклона.
Вдруг сад снова оживился.
Вся зелень проявляла явное беспокойство. В глубине сада показалась фигура человека, пытающегося пробиться через плотные заросли. Но то одна, то другая ветка выгибалась и била его как разжимающаяся пружина. Беспокойство охватило всю зелень. Змееобразная ветка изогнулась и быстро выпрямилась — ударила и вновь стала на место.
Человек, бегущий вперед, уворачивался как мог от этих страшных ударов зеленого охранника.
Стало ясно, что этот человек пытается прорваться ко мне. Он был одет в нечто плотно облегающее тело.
Его лицо было мне незнакомо. Я не заметил у него никакого оружия, но к поясу был пристегнут пистолет или нечто похожее на него.
Я услышал его голос:
— Эдвард! — сказал он настойчиво, но очень негромко, явно не желая быть услышанным остальными. — Эдвард Бонд! — снова произнес он.
Я понял, кто он. Что-то внутри меня прокрутило кадры убегающих, одетых во все коричневое или зеленое фигур.
Это враг! Бунтарь! Повстанец! Выскочка! Вот кто нанес верхний слой на картину моего мозга и спрятал истину даже от меня самого, от великого лорда Ганелона!
Та же злоба, как и при виде Матолча! Ярость застучала в моих висках с необычной и незнакомой мне силой. А Эдвард Бонд внутри жался от страха. Мое тело, бесспорно, принадлежало Ганелону — плечи назад, грудь выставлена вперед, презрительная улыбка на губах, высокомерно задранный вверх подбородок.
Эдвард Бонд беспомощно слушал, как Ганелон кричит на незнакомом языке и проклинает этого человека.
Прибежавший слегка пригнулся, как бы прячась от моей брани, и в недоумении замер.
Он потянулся к пистолету и настойчиво старался взглянуть мне в глаза, однако это ему не удавалось.
— Ты Ганелон? — с запинкой спросил он. — Эдвард, ты с нами? Послушай меня, Эдвард, ты с нами, ты не Ганелон!
