Константин Бояндин - Двести веков сомнений
— Кто она? — спросил Д. с любопытством. Судя по всему, Клеммен выведен из строя не на шутку. Придётся дать ему несколько дней отдыха, что уж тут поделать…
«Останешься один, и у побед будет вкус поражения», пришли на ум слова, и мурашки побежали по спине Д.. Сколько лет эта фраза не вспоминалась? Пять? Семь?..
— Кто? — Клеммен с великим трудом опустился в обычный, скучный и обыденный мир и нахмурился. — Послушайте, Д., если вы сейчас скажете что-нибудь о пункте четвёртом, я дам вам по морде.
— Ну, раз уж ты сам о нём вспомнил, то мне это делать уже незачем, — Д. лучезарно улыбнулся и подозвал официанта.
Пункт четвёртый был одним из восемнадцати пунктов, которые Клеммен, как подчинённый Д., обязан соблюдать. Коротко говоря, подчинённые Д. (и прочих его коллег), согласно пункту четыре, должны были ставить в известность своё начальство обо всех личных контактах. Обо всех . Были пункты и повеселее.
— Как она выглядит? — Д. налил себе и юноше по бокалу Шайхо, лёгкого вина из Киэнны. Клеммен поднял правую ладонь перед собой, задумался, бессильно пошевелил в воздухе пальцами и пожал плечами, виновато улыбаясь.
— Понятно, — Д. отпил из бокала и посмотрел на площадь, спиной к которой сидел его ученик. — Вообще-то я хотел узнать, как она была одета.
— Платье цвета морской волны, — вспомнил Клеммен, пригубив вино. — Сандалии с застёжками… — он наморщил лоб, вспоминая, — в виде золотых листиков… Медальон со знаком, наподобие буквы «Y»… газовый шарф… Обруч на голове, с двенадцатью изумрудами. Деревянные браслеты на запястьях.
— Волосы? — спросил Д., прикрыв глаза. Он понял, о ком идёт речь. Не повезло парню. Завоевать её сложнее, чем достать солнце руками с небес.
— Заплетены в две косы, — ответил Клеммен и помрачнел. — Слушайте, Д., вы что, издеваетесь? Я и сам понял, что видел её в первый и последний раз. Дайте почувствовать себя человеком!
— Продолжаем расследование, — Д. не обращал внимания на юношу. — Как ты её приветствовал?
Опешивший Клеммен припомнил — как, чем поверг руководителя в искренний восторг.
— Понятно, — ответил тот, вытирая слёзы. — Ну что же, мог ошибиться и сильнее. Прикасался к ней?
— Что?! — Клеммен помрачнел ещё сильнее. — Что вы имеете в виду?!
— То, что сказал. Прикасался? К рукам, например? Неужели так трудно вспомнить?
— Нет, — юноша покачал головой. — Нет, конечно. За кого вы меня принимаете?
— Сам спрашивал о чём-нибудь?
— Нет, — подумав, ответил его ученик и почесал в затылке. — Странно как-то… даже не задумывался. Нет, ничего не спрашивал. Ждал, когда спросят.
— Как держал руки?
Клеммен уже обрёл самообладание и без пререканий ответил (благо вопросы у Д. частенько бывали куда более странными).
— Ладонями к себе.
— Жестикулировал? Указывал на предметы?
— Нет, — ответил юноша, поражаясь сам себе. Странно… отчего это я вёл себя подобным образом? Ничего, особенного, но всё же?
— Так, — Д. жестом велел налить себе ещё вина и кивнул Клеммену на его бокал. — Пей, не то согреется и вкус потеряет. А теперь главный вопрос. К какой наэрта она, по-твоему, принадлежит?
Разум Клеммена произвёл рассуждения и выдал ответ прежде, чем его обладатель успел удивиться.
— Кажется… Теренна Ольен, Золотой Песок.
— Правильно, — Д. вновь лучезарно улыбнулся и откинулся на спинку стула. — Ну, мой дорогой ученик, к какому выводу мы приходим?
— Что я ей не пара и больше её не увижу, — Клеммен смотрел на улыбающегося бородача с неприязнью. — Так я это и так понял.
— Вовсе нет! — Д. перестал улыбаться, посмотрел на собеседника с сочувствием. — Я хочу сообщить нечто куда более приятное. Ты умудрился не совершить ни одной глупости. Первое впечатление — самое главное. Всё последующее вторично. С самого начала ты вёл себя безукоризненно, даром что котелок у тебя перегрелся…
— Подождите, .. — не обращая внимания на «котелок», Клеммен нахмурил лоб и принялся в подробностях вспоминать прошедший час. — Странно, я ведь совершенно не думал об этом, Д.!
— Значит, я не напрасно трачу на тебя время, — Д. расхохотался, привлекая взгляды из-за соседних столиков. — Это-то и есть самое главное, мальчик мой! Вести себя совершенно естественно, не подозревая об этом! Ну что же, пора переходить к экзаменам.
— К каким экзаменам? — юноша, не успев обрадоваться, насторожился.
— К тем самым, — Д. допил второй бокал. — Хватит ходить в учениках. Первый экзамен ты уже сдал… только что, чем я очень доволен. Через четыре… нет, через шесть дней заходи ко мне на работу. Можешь зайти и пораньше. После праздника возьмёшь расчёт у хозяина, — Д. откуда-то извлёк небольшой конверт, и положил его между ними на столе — так, чтобы движение не бросалось в глаза. — Здесь легенда.
— А… — Клеммен вновь ощутил, как всё вокруг становится несущественным и малозначащим. Странно, но горечи он не ощущал. Пока, по крайней мере. Мир вновь начал окрашиваться в розовые тона.
— А с ней ты, возможно, ещё встретишься, — ответил Д. — Мир, как известно, тесен.
Клеммен поблагодарил его, и, всё ещё витая в облаках, пошёл к выходу. «Купец» отметил, что конверт Клеммен забрал — не привлекая к своему жесту внимания. Тренировки не прошли даром, и это хорошо. Положительно, из мальчишки выйдет толк! Характер у него, правда, но с годами это пройдёт.
Ольтийка, с которой Клеммену — волей каких-то богов — довелось только что встретиться, живёт здесь, в Венллене. Д. напряг память и та, как обычно, послушно сообщила имя. Андариалл Кавеллин анс Теренна. Звучное имя.
Ничего, кроме имени, Д. о ней не знал. До настоящего времени. А надо узнать побольше. ни одна встреча — Д. уяснил это совершенно точно — никогда не бывает случайной. Может лишь казаться случайной.
Произвести впечатление на кого-нибудь из Теренна Ольен очень и очень трудно, с их скрытностью и недоверием к чужакам. Ладно, это заботы Клеммена. Д. дождался, когда ольтийка, улыбаясь чему-то, прошла по площади, держа в руке небольшой саквояж, и вздохнул. Да… необычайно привлекательна… ольтийки не могут не произвести впечатления на Людей. А вот наоборот…
Похоже, что Клеммена ожидает серьёзный удар. Что поделать, судьба.
Венллен, Веантаи 27, 435 Д., 20-й час
Если Д. думал, что я в конце концов упаду духом и сяду оплакивать своё невезение, то ошибался. Конечно, эта встреча — первая и последняя; чтобы это понять, не надо быть семи пядей во лбу. Я прекрасно понимаю, что такое недостижимое. К тому же, она — ольтийка. Пройдёт сто лет, от меня не останется и воспоминания, а она будет всё такой же очаровательной.
Вот от этой мысли мне действительно едва не стало грустно, и я пошёл в мастерскую. Чтоб этому Д. Тёмная приснилась! Нашёл время проверять мои способности. Пребывая в некоем забытьи, я уселся за стол, и принялся за дело.
