Анатолий Нейтак - Попытка говорить 3. Нити понимания
Да. Основы просты. Но на этой основе можно сделать столько разного, что голова кругом.
Кстати, о просмотре теней вероятности. С одной стороны, можно решить, что это страшно удобно: не надо действовать, чтобы узнать последствия, не надо задавать вопрос, чтобы узнать ответ, не надо ставить опыт, чтобы получить результат. Так?
В целом, так… да не совсем. Хотя мыслимых теней будущего неопределённо много, настоящее всё же остаётся единично-устойчивым. Миг по имени "сейчас" сокращает волновую функцию реальности до одного-единственного набора значений. Того, вероятность которого (для наблюдателя из точки здесь-сейчас) стремится к единице. Поэтому в играх с просмотром будущего работает строгое правило: ты можешь знать ответ на не заданный вопрос, но не можешь превратить этот ответ в следующий вопрос. Если не задашь его в реальности, конечно.
Предполагаю, хотя точно знать и не могу – по уже указанной причине, – что для Видящих данное ограничение может быть не столь жёстким. Ум, способный увидеть даже ничтожно малые вероятностные тени настоящего момента, а не только варианты развития этого момента в будущем, может вообще не замечать запрета на полное знание состояний мира. Но я-то маг, а отнюдь не Видящий. Ограничение моих возможностей узнавать оплачено – и оплачено строго симметрично – возможностью воздействовать. Тоже, разумеется, не безграничной.
Предел в этой области лучше всего рассмотреть на примере ускорения относительного, личного времени. По мере роста индекса разгона затраты на ускорение растут экспоненциально, и на преодоление порога связности, то есть классическое путешествие во времени, теоретически нужна бесконечно большая Сила. Таким образом, я могу растягивать или сжимать паутину причин и следствий, но порвать её мне не по силам.
Что, несомненно, к лучшему.
Тут самое время вспомнить, что хранитель Колодца всё же отправил меня в прошлое, успешно обойдясь минимальными тратами… да уж, минимальными: в сравнении с тратой бесконечно большой Силы всё, что поменьше, будет казаться ничтожным. Как ему это удалось? Да очень просто: он действовал вне ограничений той магии, которая мне известна, пользовался законами более общего характера.
Возвращаясь к проблемам магии времени. Могу смело заявить, что путешествие в обществе Ильноу стало весьма плодотворным периодом. Само собой, я мог ускорить прибытие в Кьямди, и ускорить значительно. Пользуясь усовершенствованным переходом в Межсущее, я мог вплотную приблизиться к эффекту телепортации – то есть преодолевать значительные расстояния за срок, стремящийся к минимуму… и этот срок можно сокращать ещё сильнее, если применять чары скорости. Но спешить мне было особенно некуда, что я знал, хотя и с достоверностью менее ста процентов, благодаря изучению вариантов вероятного будущего, – а во-вторых, в случае быстрого перемещения я потерял бы время, которое мог посвятить интенсивным экспериментам.
Мысленным.
К тому же мне требовалось некоторое количество реального времени, чтобы присмотреться к юному тианцу. Если бы наш пеший марш остался всего лишь нереализованной вероятностью, тенью случившегося, я смог бы сформулировать ряд вопросов, касающихся него, и получить ответы… но не те ответы, которые хотел бы получить. Если совсем уж упростить, то лишь при условии совместного путешествия я мог прочесть книги библиотеки, от которых в противном случае мне достались бы только заглавия и имена авторов, вытисненные на корешках.
К моменту, когда мы достигли Кьямди, я уже сформировал мнение и принял решение. Всё, что мне оставалось – должным образом это решение прожить… воплотить… реализовать, короче.
Тени вероятностей не сулили мне неожиданностей на пути к избранной цели.
Правда, по самой природе этой магии (или, иначе, способности) я не мог видеть ВСЕ тени. В принципе. Да что там я, сирый, если весь вероятностный спектр недоступен ни Видящим, ни даже риллу! Бесконечное знание – не для конечных разумных, как бы велики и могучи они ни были. Так что всегда, при самом частом и детальном изучении возможного будущего, оставалась вероятность неких непредвиденных сюрпризов. Но вероятность довольно малая, из тех, какими не грех пренебречь.
"Что именно он не договорил… ха!" Ильноу украдкой разглядывал Рина, остановившегося посреди комнаты и при этом плотно сомкнувшего веки. Глазные яблоки Рина совершали нерегулярные движения в разные стороны, словно маг разглядывал какие-то видимые ему одному картины; из-за этого он сильно напоминал спящего, ухитрившегося уснуть стоя. Причин подобного поведения Ильноу не знал, и почему надо было впадать в транс именно в данный момент, понятия не имел.
Маг! То есть – живая загадка.
Причём заявить, будто он чего-то там ему, Ильноу, не договаривает… да он просто ничего не объясняет и творит всё, что в голову взбредёт! Какие уж тут объяснения? Для того, чтобы делать какие-то выводы, надо иметь опору в исходных посылках. В проверенных – или хоть предполагаемых – фактах. А Рин отвечать на вопросы, мягко говоря, не торопился.
С другой стороны, Ильноу не торопился просить ответы. Что, если маг искренне полагает ненужным отвечать, если его ни о чём не спрашивают вслух? А робкие недоумевающие взгляды привык попросту игнорировать. Как и мысленные вопросы. Только прямые ответы на прямые вопросы, – озвученные! – и никак иначе. Если припомнить, Рин действительно ни разу не оставил Ильноу без ответов и даже ни разу не объявил, что на такой-то вопрос отвечать не станет…
Вот только преодолевать в его присутствии ту самую треклятую робость юноша так и не научился. Несмотря на проявленную магом снисходительность.
Один из столпов, на которых стояло мировоззрение Ильноу, заключался в том, что разумные существа не равны друг другу. Просто не могут быть равными. И если таких, как он сам, великое множество и ничего выдающегося в нём нет, то есть и меньшинство, с которого совсем, совсем иной спрос. В понимании Ильноу маги стояли на той же ступеньке, что духовенство или высокородные. Существа избранные, не ему чета. И Рин, учитывая масштаб его Силы, должен был стоять выше даже большинства магов.
Его Сила не проявляется явно? Ну и что? Если уж он сосредоточен на чём-то далёком и непонятном, это, скорее, говорит в его пользу. Если бы он принялся доказывать перед Ильноу своё превосходство и демонстрировать магические трюки, рассчитанные на почтительное изумление непосвящённых, юноша, скорее, в момент спустил бы его с воображаемого пьедестала. Только настоящая сила и настоящее знание не нуждаются в ежеминутных подтверждениях.
И всё-таки, на что мог намекать Рин во всей этой истории с Ольфери?
