Светлана Графная - Ведьмовские развлечения
Мальчишка быстро окинул взглядом длинное бежевое платье с длинными же, расширяющимися книзу рукавами, перехваченными на запястьях тяжелыми браслетами, уложенные узлом волосы и золотистый пояс, перехватывающий тонкую талию (учитывая вынужденное голодание, последнее мне не стоило никаких усилий!) и, придя к выводу, что у горожанки есть деньги, осторожно заметил:
– Я освобожусь минут через двадцать: мне необходимо передать одно сообщение - а потом я полностью в вашем распоряжении!
Я насмешливо хмыкнула: все-таки иногда вид благопристойной горожанки играет на руку.
– Нет, уважаемый, боюсь, ваша помощь мне нужна будет именно сейчас. Это не займет много времени: вы всего лишь ответите на пару вопросов. И заплачу куда больше того господина, - торопливо добавила я, заметив, что он собирается возразить.
Мальчишка подумал, закрыл открывшийся было рот, решаясь:
– Ну… Раз недолго - хорошо, спрашивайте.
Я легко прокрутила в пальцах блеснувшую золотом монету, и мальчишка невольно отшатнулся: хотя официально магия в Версаре разрешена, чародейки здесь встречаются не так уж часто (многие заклятья из-за помех работают не так, как надо. Да и вообще, мы предпочитаем, чтобы на нас смотрели как на тринадцатое чудо Древа, а не как на низкопробный заменитель науки). Не удивлюсь, если он с магией вообще в первый раз в жизни столкнулся.
– Что тебе сказал вон тот господин? - резко спросила я, прищурив глаза, и кивнула головой в сторону давно уже скрывшегося из вида главаря.
Мальчишка судорожно сглотнул:
– Но… леди, это не разглашается…
– Да ну? - насмешливо приподняла бровь я, вкладывая в его вспотевшую ладонь сантэр и тут же материализуя ещё один.
Мальчишка побледнел. В детской душе отчаянно боролись жадность и чувство долга. В конце концов, никто ведь не узнает, он спокойно отнесет донесение, а эта девушка… Да какое, собственно, ему дело, что ей надо? А два сантэра - это практически недельный заработок!
– Хорошо, - решился он, тут же получив обещанную монету. - Этот господин сказал: "Лети на Тройскую улицу, дом семь и скажи некоему Кидранну, что Вирд передает ему новое место встречи: таверна "Морская дьяволица", потому что подозревает, что на старом их уже кто-то отследил", - и всё! Честное слово, он больше ничего не говорил!
Я задумчиво хмыкнула и отпустила его движением руки. Парень полетел, как перепуганный заяц.
Итак, Вирд.
Что мне дает имя? Фактически ничего. Особенно учитывая, что я даже не знаю, насколько оно распространено на этой Ветке. А вдруг вообще поддельное?
Можно, конечно, расспросить дядюшку Кирна, не знает ли он кого-нибудь, носящего это имя, но слишком уж гипотетична эта ниточка. И маловероятно, что от неё я распутаю весь клубок.
Похоже, утро прошло зря. Разве что город немного узнала.
И, плюнув вслед ушедшему Вирду, я пошла домой.
Оставшаяся часть дня прошла невыносимо скучно: Кирн маялся дурью в доме, где любые его повреждения не заходили дальше ушибов (от особо сильных его страховало заклятье, а на слабые я уже перестала обращать внимание), и ждал вечера. Я же от нечего делать перебрала сумки с зельями и одеждой, вымыла волосы (ибо от вчерашней помывки остались только нецензурные воспоминания) и переоделась с учетом вечерней вылазки. Вечерами уже было холодно, так что утреннее платье дополнили мягкие полусапожки на извечных шпильках и шерстяная шаль на плечи, прихваченная у шеи аметистовой брошью, позволявшей практически без усилий создавать любые иллюзии.
Часов в шесть по дому разлился подозрительный запах несъедобной пищи…
Желудок жалобно взвыл, напоминая о моей святой обязанности закидывать в него что-нибудь хотя бы иногда, и я решила, что в понятие "ограждение материального тела от любых повреждений" входит и ограждение от голодной смерти. И пошла на кухню.
Выгнала ничуть не расстроившуюся от этого Ленну, с брезгливой гримассой на лице выбросила с ведро то, чем она собиралась отравить нас, даже не удосужившись разглядеть, что представлял из себя очередной кулинарный шедевр, и с решительным видом упаковалась в передник.
Картошка нашлась в корзине под кухонным столом, нож - на полке для утвари, а больше мне пока ничего надо не было, так что работа закипела.
Через пятнадцать минут на железном листе, припудренная пряностями, кокетливо возлежала вычищенная и порезанная на пластики картошка, а я, отправив это чудо в духовку, металась по комнате в поисках чего-нибудь мясного. Не нашла, так что пришлось искать по всему дому Ленну (желудок громко вопил, что если я, в жадности помчавшись за мясом, сожгу и картошку, то он мне этого не простит), пять минут объяснять ей, чего я от неё хочу, чтобы в итоге услышать удивленное:
– А я знаю, что ли?!!
– Жрызтра фрахк!!!! - зарычала я, разворачиваясь на каблуках и спеша на кухню.
Вяленый кусок мяса отыскался-таки в подполье, куда Ленна, судя по количеству свисающей со стенок паутины, не заглядывала лет этак пять. Возрадовавшись ему, словно блудному сыну, я тут же напластала с десяток кусков, художественно украсив тарелку петрушкой. Подоспела очередь и картошки: румяная, щекочущая ноздри аппетитным ароматом… Просто жалко было на стол ставить!
…Через полчаса от шикарного (по местным меркам - вообще королевского!) ужина не осталось ни крошки, а Кидранн, похоже, смирился с наглой ингрой в собственном доме…
Кусок мармелада упал на юбку, и я с трудом сдержала рвущееся наружу проклятье. Мало того, что он липкий и несладкий, так ещё и падает!
Компания, сидевшая через три столика, взорвалась смехом. На четвертом жбане пива им (в том числе и Кидранну) море было по колено, океан по щиколотки. Трезвую голову сохранил только главарь, то и дело оглядывавшийся по сторонам, но и он с явной завистью поглядывал на развеселых товарищей. Эх, тяжела ты, царская доля…
Таверна оказалась ничего так, получше вчерашнего трактира. На стенах была намалевана, соответственно, морская дьяволица, явно писаная художником в состоянии подпития: половину шедеврального полотна занимали растрепанные волосы и обнаженная грудь, в силу чего дьяволица поместилась на стене только верхней своей частью, а нижнюю великий творец был вынужден рисовать уже на другой стене (там, соответственно, половину картины занимали обнаженные ягодицы). В итоге получилась дородная баба с трезубцем (по размерам - вилкой) в руках и зверской харей. Колоритно, по крайней мере.
Решив не смущать кодлу второй раз таинственным незнакомцем в плаще, я послушно изображала из себя расстроенную девушку, пришедшую на свидание и не обнаружившую там жениха. Вино с мармеладом шло приложением и средством утешения. Впрочем, судя по заинтересованному лицу молодого человека напротив, скоро расстроенной девушке светит придумывать причину, почему она не желает завести приятное знакомство…
