Михаэль Пайнкофер - Князь орков
— Ой-ой, — прошептал Бальбок. — Похоже, Грайшак в плохом настроении.
— Просто заткнись и предоставь говорить мне, — напомнил ему Раммар. — Что бы ни случилось, молчи, понял меня?
— Похоже, понял.
— Тогда пошли.
С гордо поднятой головой, подняв повыше штандарт предводителя своры, Раммар шел по короткой штольне, которая вела в пещеру Грайшака. За ним шел Бальбок, для верности держась позади брата, чтобы тот в случае чего оказался между ним и гневом Грайшака.
Вонь, поднимавшаяся из пещеры главного, была отвратительной и притягательной одновременно. Запах разложения, сопровождавший орков на каждом шагу, смешивался с соблазнительным ароматом свежего густого супа, и тонкий нюх Бальбока сообщил ему, что в супе присутствует человечина. Орк вспомнил о голове у входа, и, поскольку он вот уже несколько дней толком ничего не ел, в животе у него громко заурчало.
— Тихо! — зашипел на него Раммар. — Я тебе что говорил?
— Но это не я, — шепотом возмутился Бальбок. — Это мой живот.
— Так скажи ему, чтобы вел себя тихо, а не то я его вспорю, дошло?
От этих слов у живота Бальбока отнялся дар речи, и оба они вошли в пещеру главного. Широкий свод, казалось, поддерживали сталактиты и сталагмиты, похожие на огромные колонны. На них были закреплены факелы. В их мерцающем свете стоял обтянутый тролльским мехом трон, по обе стороны которого стояли два охранника. На троне сидел огромный и жирный орк, правая половины головы которого была закрыта пластиной из кованой стали.
Грайшак.
Все орки больбоуга знали, что металлическая пластина была напоминанием о битве: гномья секира раскроила главному череп, и темная магия таинственным образом сохранила ему жизнь, но с тех пор он перестал быть самим собой. Некоторые утверждали, что кто-то оказывал на него магическое влияние, другие говорили, что удар секиры отрезал ему слишком много мозгов. Известно было одно: он вернулся с поля битвы и вызвал на бой Грайшака, тогдашнего главного племени. Оторвав противнику голову голыми руками, он стал его преемником и сам провозгласил себя главным. Тот факт, что он взял себе и его имя, объяснялся традициями орков. Орки не ведут счета своим правителям как люди, не поют песни об их деяниях, не воздвигают памятников — слишком сильно каждое поколение поглощено собой, и, кроме того, орки — ужасные певцы и совсем не придают значения искусству. Тот, кто в присутствии Грайшака отваживался говорить о его предшественнике, должен был быть готов к расставанию со своим языком.
Это по меньшей мере…
— Ахгош доук, — выразил Раммар почтение главному традиционным приветствием, при этом униженно кланяясь. Бальбок сделал то же самое, только вот поклонился не так низко.
— Мне ваши морды тоже не нравятся, — ответил Грайшак, лениво развалившись на троне и держа в лапе кружку кровавого пива. — Говорите, что собирались. Живее, не то мне станет скучно, и я велю вас четвертовать!
— Мы были в своре Гиргаса, — начал докладывать Раммар. — Мы получили задание разведать наличие гномов на границе.
— И что? — спросил Грайшак между двумя глотками пива. — Вы наткнулись на гномов?
— Можно сказать и так, — несколько смущенно ответил Раммар, подняв взгляд на изодранный флаг. — Мы… что ж, мы попали в западню. Все воины нашей своры были убиты — кроме нас двоих.
— Что-о-о? — Грайшак наклонился вперед, и его глаза превратились в две узкие щелочки.
— Мы ни при чем, — поспешил заверить его Раммар. — Нас с братом послали в разведку, но нас обнаружили, и мы побежали назад, чтобы предупредить остальных, но было уже слишком поздно, потому что…
Грайшак перебил его, и в его рычании сквозила злость:
— Что ты хочешь этим сказать — «было слишком поздно»?
— Я хочу этим сказать, великий Грайшак, что мы были бессильны перед численным превосходством врага. Мы сражались храбро, можете нам поверить. Наш предводитель Гиргас в одиночку убил большого варга, а мы с братом толпами бросали гномов в темную яму Курула. Мы до последнего сражались рядом с нашим предводителем, плечом к плечу.
— Правда? — Грайшак обнажил в хитрой ухмылке свои желтые зубы. — Как же тогда получилось, что вы выжили в этой битве?
— Этим мы обязаны исключительно своей храбрости, великий Грайшак. В то время как другие орки бежали, прятались в расщелины в скалах и земле, мы продолжали сражаться. И даже когда наш предводитель, утыканный стрелами, опустился на землю, мы все равно не сдались. Наверное, в конце концов гномы решили, что нет смысла сражаться с нами дальше, и предпочли оставить поле боя.
— Они бежали? Разве не говорили вы, что они превосходили вас силами?
— Так оно и было, — подтвердил Раммар, — но когда такого воина, как я, охватывает гнев, великий Грайшак, и он впадает в саобх, то он сражается и лютует, словно берсеркер, приводя в ужас своих врагов. Мой брат помогал мне, но в основном это я один обратил гномов в бегство.
— Понятно, — сказал Грайшак, и снова хитрая улыбка мелькнула на его лице. — В таком случае, воины мои, вы заслужили славу, и почет, и место за моим столом. Скоро весь сохгал будет знать ваши имена и чтить вас как воинов, обративших в бегство целое войско гномов. Остается только один вопрос…
— Да? — спросил Раммар, навострив уши.
— Где голова вашего предводителя? — недовольно поинтересовался Грайшак. — Дурацкий череп Гиргаса. Где, черт возьми, вы его потеряли?
— Это, великий Грайшак, очень хороший вопрос, — согласился Раммар, и быстро повернулся к брату. — Бальбок, где голова нашего предводителя? Где благородная голова Гиргаса? Последний раз я видел ее у тебя.
Бальбок очень хотел возразить, но помнил о запрете, наложенном на него братом. Поэтому ему не оставалось ничего другого, кроме как смущенно улыбнуться, сдвинуть шлем на затылок и почесать лоб.
— Мне очень жаль, великий Грайшак, — заявил Раммар. — Я безутешен, но похоже, что мой глупый братец потерял голову нашего предводителя.
— Он ее потерял?
— Попробуйте понять. Это было в битве. Повсюду сновали гномьи воины, в воздухе было черно от ядовитых стрел, рычали варги…
— Это не извинение! — пролаял Грайшак. — Голова падшего в битве предводителя своры должна быть принесена в больбоуг, и по древней традиции из нее нужно сделать чучело, в противном случае он не сможет воссоединиться с Курулом, а это принесет несчастье всему племени. Это закон Курула — один из немногих, которых мы придерживаемся.
— Это прекрасно, — подтвердил Раммар. — Но, может быть, великий Курул сможет сделать в этом случае исключение? Ведь голова Гиргаса безвозвратно потеряна — гномы забрали ее с собой.
