Лорел Гамильтон - Гамильтон
Он заметно подрос, теперь его рост был за сто семьдесят, причем последние два сантиметра набрал в прошлом месяце. К двадцати годам (двадцать один ему будет только весной) Натаниэль прибавил и в ширине плеч - у него этот процесс занял больше времени, чем у большинства сверстников. В последнее время я бываю в клубах даже чаще, чем он, но если меня это изматывает, то ему - нравится. Впрочем, остановиться и таращиться на него меня заставило вовсе не то, что Натаниэль стал выше.
Я стояла посреди спешащей мимо меня пятничной толпы, на несколько минут позабыв о том, что в городе объявило нечто, испугавшее даже Жан-Клода с Малькольмом. Хоть Жан-Клод и постарался убедить меня в том, что мы в безопасности, это еще не повод так щелкать клювом посреди толпы.
Одет Натаниэль был в свободный кожаный плащ и подходящую к нему шляпу. Одежда достаточно хорошо укрывала его от посторонних взглядов, и вместе с тем подчеркивала скрывающуюся под ней фигуру. И скрывает, и привлекает внимание одновременно. Добавить к зимнему гардеробу шляпу ему пришлось потому, что его неоднократно узнавали на улице. Посетители «Запретного Плода» узнавали в нем стриптизера Брендона - такой у него сценический псевдоним. Но, как только мы догадались прятать под одеждой волосы, узнавать его перестали.
Его рыже-каштановые волосы были заплетены в тугую косу, так что со стороны казалось, будто он носит стандартную короткую стрижку. Так только казалось. На самом деле его волосы ниспадали до самых лодыжек - ужасно непрактично, но, черт возьми, как красиво!
То, что я чувствовала, было не просто безликим «ого!», вовсе не его красота заставила меня застыть столбом посреди улицы. Просто в этом новом плаще и шляпе, с прикрытыми волосами он выглядел взрослым. Натаниэль был на семь лет младше меня, поэтому, когда он впервые попал в поле моего зрения, я почувствовала себя совратительницей малолетних. Я долго и упорно пыталась не позволить ему попасть в мой список бой-френдов, но в этой борьбе оказалась проигравшей. Теперь, глядя на Натаниэля беспристрастно, как просто человек из толпы, я осознала, что была единственной, кто продолжал считать его ребенком. Стоявший передо мной человек был похож на эдакую гламурную версию Сэма Спэйда и на двадцать лет никак не выглядел. Пожалуй, он выглядел даже старше двадцати одного.
Кто-то толкнул меня так, что пришлось отпрыгнуть. Черт, что-то я совсем расслабилась. Я возобновила движение. На мне тоже был надет кожаный плащ, только шляпу я не носила принципиально. Надену только в том случае, если вдруг ударят жуткие заморозки. Несмотря на то, что до Рождества оставалось всего несколько недель, было не очень холодно. Таков Сент-Луис зимой: сегодня заморозки, завтра - плюс десять. Мой плащ был застегнут только до пояса; так холоднее, зато легче дотянуться до пистолета. Зимой ношение оружия всегда подразумевает мелкие неудобства вроде этого.
Натаниэль заметил меня, когда я добралась до наружных дверей. Он улыбнулся так, что осветилось все его лицо, показывая, как он рад меня видеть. В другое время я бы непременно испортила момент своей злобной физиономией, но сейчас я была занята тем, чтобы не улыбнуться ему в ответ так же широко. Один из моих бой-френдов как-то сказал, что я боюсь быть влюбленной, и был прав. Мне это всегда казалось глупым, как и то, что ваша страховка подскакивает в цене, когда у вас проблемы. Эдакий чувственный инвалид.
Лицо под шляпой было слишком хорошеньким, чтобы можно было назвать его красивым. Он был, скорее, миловидным. Вряд ли рост или мышечная масса смогут это изменить. И все же лицо Натаниэля не было таким женственным, как у Жан-Клода или Мики; кости у него были шире, и скулы очерчены резче. Оно было более мужественным - сложно сказать, отчего, но, взглянув на Натаниэля, не возникает ни тени сомнения в его половой принадлежности. Неужели он настолько изменился за последние несколько месяцев? Может, я просто не заметила, а может, так было всегда. Просто я была слишком занята тем, чтобы не подпустить его слишком близко, и даже не задумывалась о том, насколько мужественней он выглядит по сравнению с теми же Жан-Клодом и Микой. Что ж получается, мужественность у меня до сих пор ассоциируется с силой и зрелостью? У кого угодно, но у меня? Ой, боже сохрани.
Его улыбка слегка поблекла.
- Что-то случилось?
Я с улыбкой подошла, чтобы его обнять.
- Просто задумалась, достаточно ли внимания я тебе уделяю в последнее время.
Он тоже обнял меня, хотя почти сразу же отстранился, чтобы посмотреть мне в лицо, и спросил:
- К чему ты это сказала?
Я наконец, позволила себе полностью окунуться в его глаза. Сегодня он так меня смущал, что я поначалу даже избегала встречаться с ним глазами, словно он - вампир с гипнотическим взглядом, а я беззащитная смертная туристка. Глаза у Натаниэля лавандовые; нет, правда - самого настоящего сиреневого цвета. Но они поражали не только цветом. Его большие и красивой формы глаза придавали лицу тот завершающий штрих, который делал его совершенно неотразимым. Слишком красивым, просто до невозможности.
Натаниэль коснулся моего лица и повторил вопрос:
- Анита, что-то случилось?
- Не знаю, - покачала я головой. Я действительно не знала. Натаниэль всегда нравился мне, но это уже выходит за всякие рамки. Мне пришлось отвернуться, чтобы не таращиться на него в упор. Да что ж такое со мной творится сегодня?
Он попытался было вовлечь меня в поцелуй, но я тут же отстранилась. От поцелуя мне совсем крышу снесет.
Руки Натаниэля безвольно опустились. В его голосе послышалась первая нотка раздражения. А ведь его очень трудно вывести из себя.
- Это всего лишь поход в кино, Анита. Я даже не прошу секса, просто кино.
Я бросила на него быстрый взгляд:
- Я бы предпочла поехать домой и заняться сексом.
- Именно поэтому я и пригласил тебя в кино, - заявил Натаниэль.
- Что? - нахмурилась я.
- Тебе стыдно появляться со мной на публике?
- Нет, - ответила я с таким выражением лица, что ему должно было стать стыдно за подобный вопрос. Однако на его лице читалась серьезность, обида и готовность разозлиться.
- Тогда в чем проблема? Ты даже не хочешь меня поцеловать.
- На мгновение я забыла обо всем, кроме тебя, - попыталась объяснить я.
Он улыбнулся, но эта улыбка не спешила отразиться в его глазах.
- Разве это плохо?
- Учитывая специфику мой работы - да, - я внимательно смотрела на него, стараясь встретить понимание. Да, он был красив, но я могла смотреть на него, не выглядя при этом остолбеневшей в экстазе дурочкой. Я придвинулась ближе и почувствовала исходящий от его плаща запах новой кожи. Я обняла его, и, после секундного замешательства, он ответил тем же. Я окунулась в запахи кожи и самого Натаниэля - свежие, чистые, и немножко отдающие ванилью. Теперь-то я знала, что этот запах только частично принадлежит ему, что часть этого сладкого аромата происходит от мыла, шампуня и одеколона, которыми он пользуется. Но так сладко пахнет ванилью только его кожа. Одна из причуд биохимии кожи, которая изменяет даже самые стойкие ароматы.
