Ольга Найдич - Ангел
— А самой приехать не след?
— Да куда ж я на восьмом месяце потащусь, стыда у тебя нет!
— Тогда Витьку сгоняй.
Витька — это ее муж. Высокий, тощий, бесцветный. Ленка говорит, что он голубоглазый блондин, ей, наверное, виднее.
— Нет его, через неделю приедет, а мне уже через три дня надо. Дин, ну будь человеком!
— Да на кой черт он тебе сдался? Кстати, а Рашид тут при чем?
Сестрица моя долго сопела в трубку, но меня переупрямить ей никогда не удавалось, не удалось и теперь.
— Это… я… короче, он мне давно, еще до того, как мы поссорились, брюлики подарил. Много. А теперь назад требует, потому что в долги влез. Понимаешь, он их не в ювелирном покупал, у знакомых, непроверенные. Ну и вот… он же не знает, настоящие они были или нет, а я их люблю, это же тебе не бижутерия какая-нибудь, так что…
— Так что ты решила их подменить, — закончила я. — Молодец. Если он узнает, меня за компанию пристрелят или только покалечат?
— Да откуда ему узнать, я ж говорю, не проверял он их. А я тут человека нашла, хорошего человека, он все сделает. Ну Дин, привези, мне ж больше не к кому обратиться, знаешь ведь. Дин, я тебя как человека прошу.
— Не ломайся, — заметил Люк, — все равно ведь знаешь, что согласишься, чего душу-то вытягивать.
«А с тобой, душа заблудшая, мы опосля разберемся.»
— Ладно, — буркнула я, и Ленкины причитания сменились потоком благодарности. — Вечером буду. Но с тебя как минимум бутылка мартини.
За ночь мы с ней эту бутылку уговорим, потрепемся о своем, о женском и в который раз придем к выводу, что все мужчины — сволочи. Старый, многократно воплощенный в жизнь сценарий.
Повесив трубку, я обернулась к Люку. Он пожал плечами.
— Я же знаю, что ты все равно согласилась бы. Чего зря мучить человека?
— Ну, согласилась бы, — я подошла к шкафу и выдвинула ящик, в котором Ленка оставила свои шмотки. Сунув руку поглубже, я нащупала полиэтиленовый сверток и вытащила его на свет божий. Интересно, что там за… ой, мама моя! Я ошалело уставилась на переливающиеся камушки. Ленка, ну ты даешь! Откуда у тебя столько бриллиантов?
— Ничего себе! — ахнул Люк, заглядывая в пакет через мое плечо. — Мое мнение о твоей сестре коренным образом меняется.
— А каким оно было? — немедленно заинтересовалась я.
— Каким было, того уже нет. Если выйдем сейчас, успеем на электричку.
— Минутку! — я заметалась, натянула кроссовки, куртку, рассовала по карманам всякие нужные мелочи типа студенческого, а пакет запихнула во внутренний карман, поближе к сердцу. Люк ждал меня у двери.
Автобус подошел очень быстро, хотя обычно его приходится ждать не менее получаса. Ангел помахал мне рукой и легко запрыгнул на крышу. Он утверждает, что там ему лучше думается, но я-то знаю, что он просто терпеть не может находиться «внутри» других людей. Как объяснял он сам, ангел может спокойно брать любой предмет, растение или живое существо, но для человека он нематериален. Я, конечно, составляю исключение из этого правила.
На конечной остановке он спустился и подождал, пока я не выйду из автобуса.
— Улыбайся, Дина, — сказал он мне, подхватывая под руку. — Хотя нет, лучше не улыбайся, подумают, что ненормальная. Купи билет до станции, которая находится в той же зоне, но на другой ветке, понятно?
— Нет.
— В кассе назовешь не ту станцию, которая тебе нужна.
— Зачем?
— А тебя пасут, — сообщил он как ни в чем не бывало. — Трое в спортивных куртках, идут сзади, только не оборачивайся. Быстро покупаешь билет и отходишь от кассы.
В его глазах появился какой-то странный блеск, и я впервые задумалась над тем, какой была его прежняя жизнь. Кем он был? Сейчас он выглядел… опасным, можно было так сказать, хотя он был последним человеком… существом, от которого могла исходить какая-либо опасность. Во всяком случае, по отношению ко мне. И очень уж легко вылетело у него это словечко — «пасут». Неужели мне достался бывший бандит? Я скосила глаза, разглядывая его. А ведь и правда… Ангел подозрительно глянул на меня, и я тут же отвела глаза, порадовавшись, что с некоторых пор он утратил способность читать мои мысли. Выяснилось это опытным путем, я дико радовалась, а ангел мрачно сказал, что нет на свете справедливости. Но я опять сбилась с темы… Купив билет, я отошла подальше от кассы и прислонилась к ограде, высматривая среди людей на платформе моих преследователей. Ангел подошел к ним вплотную и начал слушать, о чем они говорят.
— Сама по себе ты им не нужна, — крикнул он мне, пользуясь тем, что никто его не слышит. — Они подозревают, что у тебя камни, но не уверены.
Вдруг его лицо помрачнело. Он еще немного послушал их разговор, затем быстро подошел ко мне.
— Твой поезд. Войдешь в последний момент, я тебе дверь придержу. До того постарайся не обращать на него внимания, будто это не твой.
— Ладно, — шепнула я. — Что они еще говорили?
— Ничего.
— Врешь.
— Тебе этого лучше не слышать.
— Они хотят меня убить?
— И не только. Не бойся, — он неловко погладил меня по плечу, и мне показалось, что он боится сам, — я им не позволю. В конце концов, я же твой ангел-хранитель.
Электричка остановилась. Люк встал около дверей и, когда послышалось «Осторожно, двери закрываются», схватил их руками, не давая закрыться.
— Давай!
Я рванула к нему, преследователи мои несколько мгновений стояли, разинув рты, потом сообразили, что к чему, и кинулись следом, но я уже проскочила в тамбур, и Люк прыгнул следом. Двери с грохотом захлопнулись.
Стоящие в тамбуре мужики покосились на меня с легким интересом. Ангел высунулся в разбитое окно и чертыхнулся.
— Что такое? — поинтересовалась я.
— Там тоже окно выбито. Один залез, акробат нашелся…
— И что же?
— Пошли, — он схватил меня за руку и потащил в вагон. Мужики проводили меня задумчивыми взглядами, а один едва не проглотил сигарету. Мы пробежали по вагону и на несколько секунд остановились в тамбуре, где, к счастью, никого не было.
— Если повезет, он нас не догонит, — попытался успокоить меня Люк.
— Так поезд-то не бесконечный!
— Ничего, вот отъедем немного подальше и сойдем. Он сейчас, небось, медленно идет, на пассажиров смотрит.
Мы быстро перебрались в следующий вагон и рванули дальше, к хвосту поезда. Неожиданно Люк остановился, едва не вырвав мне руку из сустава, на лице его было написано недоумение.
— Ты что?
— Да где же… — пробормотал он, озираясь вокруг, потом потряс головой. — Ладно, ничего.
Миновав еще несколько вагонов, мы выбежали в очередной тамбур и… и все. Он был последним.
