Кристофер Сташеф - Зачарованный книжник
А что станет со страной, если тебя убьют?
— Есть еще Диармид…
— Ему хватает забот с герцогством Логайр! И не думай об этом, сын мой. Ты останешься дома — это говорит твоя мать! Вот еще, шататься по стране, как бродячий лис! Принц Ален, ваша королева запрещает вам это!
В этот момент придворные дамы ввели несчастную девушку, все еще бледную от пережитого ужаса, но уже умытую и перевязанную. На ней было бледно-голубое домотканое блио с черным лифом. Оба молодых человека уставились на девушку в восхищении: ее лицо без пятен сажи и потеков слез было прекрасно!
Королева принялась утешать и расспрашивать гостью. Джеффри поймал взгляд Алена, кивнул в сторону двери и обратился к королевской чете:
— Можно идти. Ваши Величества?
— Да, идите, у меня много дел, — рассеянно кивнула Екатерина.
Молодые люди поклонились и тихо удалились. За дверью гнев Алена вылился в горькие слова:
— Моя мать приказывает… Моя королева повелевает! Неужели мне никогда не скакать впереди моих людей? Как же я поведу их в бой, когда стану королем?
— Послушай, Ален, но ведь нынешний король не запретил тебе участвовать в выступлении. Я что-то такого не слышал.
— И что с того? — горько усмехнулся принц. — Разве ты не понимаешь: он не король, а всего лишь супруг королевы. По-настоящему правит моя мать.
— Ну, и пусть устроит тебе головомойку после того, как ты вернешься с победой. Что, неужели ты не в состоянии перетерпеть ее упреки?
— В состоянии, конечно, — нахмурился Ален.
— Послушай, когда дело будет сделано, что останется королеве, кроме как благодарить благородных защитников своих подданных? — ухмыльнулся Джеффри. — Скажем так, ты отправишься проводить меня до опушки, а там…Ален, обещаю никому не рассказывать, если ты надумаешь проехаться и дальше.
Принц несколько мгновений озадаченно смотрел на приятеля, затем на его лице проявилась понимающая усмешка.
Назавтра оба юноши собрались в поход. Они радовались свежести прохладного утра, глаза сверкали в предвкушении грядущих приключений. Корделия, вышедшая проститься, протянула жениху свой шарф — знак, о котором он просил.
— Будьте благоразумны, сэр, — проговорила она. — В случае же беды только позовите меня мысленно, и я тотчас прилечу.
— Непременно, — пообещал Ален. — Мысль о вас, госпожа моя, будет согревать меня в пути.
Он наклонился поцеловать Корделию. В этот момент в дверях кухни показалась давешняя девушка в сопровождении одной из дам.
Джеффри с улыбкой посмотрел на селянку:
— Ты покажешь дорогу к вашей деревне, милая девушка?
— С радостью, сэр, — еле слышно проговорила она, нерешительно поглядывая то на одного, то на другого всадника. Сейчас, когда возбуждение и шок миновали, она выглядела напуганным кроликом, очевидно, подавленная присутствием знатных особ.
Ален выпрямился в седле и вежливо спросил:
— Вы поедете верхом, мадемуазель?
Джеффри подъехал чуть поближе к девушке и спешился:
— Конечно же, верхом, ваше величество. Но она поедет в моем седле. Не стоит испытывать терпение вашей невесты.
Корделия окинула взглядом молодую крестьянку.
Теперь, когда девушка оправилась, ее красота стала несомненна.
— Конечно, поезжай с моим братом, милая. Но будь с ним осторожна!
— Ты несправедлива ко мне, сестрица, — засмеялся Джеффри и подхватил девушку в седло. — Ну, красавица, показывай дорогу нашим людям.
— Да, сэр, как вам будет угодно, — она говорила так тихо, что едва можно было разобрать.
— А что мне сказать твоей невесте, когда она вернется из своего странствия? — резко спросила Корделия.
— Ш-ш, — улыбнулся Джеффри и приложил палец к губам. — Побереги ее. Скажи ровно столько, сколько нужно. Иначе она, чего доброго, немедленно пожелает присоединиться к нашему веселью.
Хотя Джеффри по-прежнему усмехался, тень озабоченности набежала на его лицо и снова исчезла.
— Ртуть противостояла целой армии, брат, — мягко сказала Корделия. — За твою невесту можно не беспокоиться, если она решит сражаться рядом с тобой против этого выскочки, бандитского внука, и его людей.
— Да, однако в те времена у нее была собственная армия, — возразил Джеффри.
— Но, брат, подумай! Тебя ведь самого могут ранить в бою. Каково ей здесь будет мучиться неизвестностью, переживая за тебя?
— Переживая за меня? — озабоченность и вовсе исчезла с лица Джеффри и сменилась обычной ухмылкой, широкой и самоуверенной. — Да брось, Корделия, не выдумывай ерунды!
Пока проинструктированные люди Финистер собирали силы и разрабатывали план операции, она сама решила действовать, правда, более осторожно и осмотрительно, чем прежде. Выждав, когда на тропинке появилась молочница из ближайшей деревни, ведьма нанесла ей ментальный удар. Затем Финистер обменялась со своей жертвой одеждой и оставила валяться без сознания. Бедной женщине предстояло, придя в чувство, объясняться со своим дружком: каким таким хитрым образом на ней оказалась эта уродливая, бесформенная одежда, к тому же на восемь размеров больше, чем требуется. Впрочем, Финистер мало волновала судьба молочницы — она отправилась на поиски Грегори.
Юноша обнаружился довольно скоро. Он понуро брел по лесной тропинке, ссутулившись и опустив взгляд.
Ведьма возликовала: наверняка это из-за нее! Неужели он так быстро соскучился?
Однако затем возобладал здравый смысл. Финистер сказала себе, что, скорее всего, Грегори расстроен пропажей пленницы и проваленным заданием. А может, опять решает одну из своих многочисленных абстрактных проблем.
Ну по крайней мере этому она положит конец!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Ведьма ненадолго задержалась, чтобы поработать над своей внешностью. В результате ее фигура приобрела более чувственные очертания, лицо в обрамлении пышной шапки волос цвета красного дерева засияло красотой. В таком виде она могла бы соблазнить евнуха или заставить монаха забыть все его обеты. Удовлетворенная, Морага вышла из тени кустарника на дорогу и остановилась в десяти футах перед лошадью Грегори.
На лице ее блуждала игривая улыбка, глаза были многообещающе прищурены.
— Добрый день, сэр рыцарь.
— М-м-м, — Грегори был озадачен, хотя это никак не отразилось на его лице.
Он долго ехал, прислушиваясь к мыслям Мораги, становившимся все ближе. Он был готов ко встрече.
Однако женщина перед ним мало напоминала сбежавшую пленницу в ее малопривлекательном наряде.
Старомодная роба куда-то подевалась, вместо нее на девушке были юбка и блуза с лифом, эффектно обозначавшим высокую грудь и тонкую талию. Взгляд юноши задержался на соблазнительном изгибе бедер. Вот так сюрприз! Но ведь мысли-то…мысли принадлежали Мораге! В этом Грегори был уверен! Он узнавал их мельчайшие оттенки, их эмоциональную окраску, как узнал бы хорошо знакомое лицо.
