Роберт Говард - ГОНЧИЕ СМЕРТИ. Сага дальних миров
Вспоминая бежавших ко мне людей, я изумленно сообразил, что кричали они на чистейшем английском. Кроме того, по-английски говорил и мой первый противник. Тщетно я искал ответа на этот вопрос. За время, проведенное на Альмарике, я разобрался, что все местные растения, вещи и живые существа, при некоторой схожести с земными, имеют куда больше различий, чем общих черт с ними. Невозможным казалось предположить, что эволюция на столь отдаленных планетах привела к созданию абсолютно одинакового языка. С другой стороны, не верить собственным ушам я тоже не мог. Выругавшись, я решил не тратить времени на бесплодные размышления.
И тем не менее это происшествие, эта встреча с братьями по разуму, пускай и враждебными, не шла у меня из головы. Мучимый тоской, я начал страстно желать попасть в общество себе подобных, а не скитаться в одиночестве по дикому краю, населенному одними кровожадными хищниками. И, когда однажды горы сменились бескрайней равниной, доходящей до самого горизонта, я решил попытать счастья и идти вперед на поиски равных мне по уму созданий, несмотря на то что не ожидал встретить взаимопонимание и доброжелательное отношение.
Прежде чем покинуть холмы, я, повинуясь неясному внутреннему требованию, сбрил острым, как бритва, кинжалом изрядно выросшие бороду и усы и, насколько мог, подровнял гриву волос на голове. Не могу сказать точно, зачем я так поступил: должно быть, человек, отправляясь в новые места, старается привести себя в порядок, чтобы «лучше выглядеть». Решив отложить свое выступление на завтра, я последний раз заночевал в холмах.
Я вступил на бескрайнюю равнину, простиравшуюся на юг и восток, с первыми лучами солнца и за первый день без каких бы то ни было происшествий покрыл немалое расстояние. По пути я пересек несколько небольших речек, трава по берегам которых поднималась выше человеческого роста. Я слышал, как в этих густых зарослях ворочаются и чавкают какие-то крупные животные, которых я с превеликой осторожностью старался обходить стороной.
В местах разливов речек в изобилии летали птицы самых разнообразных размеров и раскрасок. Одни молча парили над моей головой, другие же с пронзительными криками падали в воду, чтобы схватить какую-нибудь рыбешку.
Кроме того, мне несколько раз встречались стада травоядных, похожих на некрупных оленей, а один раз я наткнулся на совершенно невероятное создание: представьте себе средних размеров свинью с невозможно толстым животом, которая, подобно кенгуру, передвигается неравномерными скачками на длинных и тонких ногах. Это зрелище настолько меня позабавило, что я рассмеялся во весь голос, впервые, кстати, после моего появления на этой планете.
В ту ночь я уснул прямо в густой траве неподалеку от мелкой речушки и мог бы стать добычей какого-нибудь ночного хищника. Но судьба оказалась ко мне благосклонна; хотя темнота вокруг была полна ревом и рыком охотящихся чудовищ, ни одно из них не заинтересовалось мной. Ночь была теплой и приятной и так не похожа на ледяные ночи в предгорьях.
Следующий день был щедр на открытия. Я не упоминал об этом, но с тех пор как я оказался на Альмарике, я не видел огня. Скалы и холмы здесь были сложены из какого-то неизвестного на Земле камня, напоминающего мягкостью песчаник. И вот на равнине я наткнулся на кусок зеленоватого камня, очень напоминавшего на ощупь кремень. Затратив некоторые усилия на первые неудачные попытки, я все же сумел высечь из него искры скользящим ударом кинжала и запалить ими раскрошенную в труху сухую траву. Несколько минут осторожного раздувания, и я становлюсь счастливым обладателем небольшого костерка.
Следующей ночью я окружил место своего привала огненным кольцом из долго горящих стеблей растения, похожего на бамбук. Впервые я чувствовал себя в безопасности, хотя и привычно вздрагивал, заслышав крадущиеся шаги неподалеку или увидев отражающие огонь глаза в темноте.
На этой равнине основное мое меню составляли те плоды, которые, как я видел, поедали птицы. Эти фрукты были вкусны, хотя им явно недоставало питательности уже привычных мне орехов. Имея возможность развести огонь, я начал плотоядно присматриваться к оленям, прикидывая, каким способом можно было бы прикончить одного из этих крайне осторожных и боязливых созданий.
Так я много дней шел по равнине, которой, казалось, не будет ни конца ни края, пока не набрел на большой, огороженный стеной город.
Увидал я его перед самым закатом, и, как бы мне ни хотелось побыстрее войти в него, я заставил себя повременить до утра. Привычно соорудив костер, я гадал, заметят ли огонь с городских стен и не вышлют ли горожане отряд, чтобы выяснить, кто и зачем всю ночь напролет жжет сухостой и стебли бамбука.
Как всегда быстро стемнело, и в неясном свете звезд я не смог разглядеть никаких подробностей крепости. Однако в размытых тенях угадывались массивные стены с могучими сторожевыми башнями.
Я так и не смог уснуть. Лежа на прогретой солнцем земле в огненном кольце, я пытался представить себе, как могут выглядеть обитатели этого сурового города. Окажутся ли они членами дикой и кровожадной расы, с представителями которой у меня уже был печальный опыт встреч? Хотя вряд ли такие примитивные создания смогли бы построить столь внушительное сооружение. Может быть, мне предстояла встреча с более цивилизованным народом. Может быть… Хотя местная жизнь приучила меня к тому, что любые предположения могли оказаться неверными.
Когда наконец взошла луна, мои догадки подтвердились. Могучая крепость возвьшалась черным монолитом на темно-синем бархате неба. Словно позолоченные, сверкали стены, башни и крыши за ними. Внезапно меня посетила мысль, что будь во власти людей-обезьян построить хоть что-то, именно таким бы оказался плод их трудов.
3
Как только горизонт начал светлеть, я уже бодро шел по равнине к таинственному городу, предчувствуя, что, скорее всего, совершаю самый безрассудный поступок в своей жизни. Но любопытство, помноженное на одиночество, а также привычка никогда не сворачивать с избранного пути — все это пересилило осторожность.
Чем ближе я подходил к крепостным стенам, тем больше деталей города открывалось моему взгляду. Так, я рассмотрел, что стены и башни были сложены из огромных каменных блоков со следами грубой обработки. Похоже, после того как их вырубили в каменоломнях, их не касалось тесло камнетеса и уж точно никому не пришло в голову их полировать или облицовывать. Эта мрачная цитадель создавалась для одной-единственной цели — защищать ее обитателей от врагов.
