Дмитрий Воронин - Живой щит
— У тебя его нет, — резонно заметил солдат.
— Ну… мечом отобью.
— Ну-ну, давай. Готов?
Палка Корта молнией устремилась в грудь Жана и, прежде чем тот успел от нее отмахнуться, больно стукнула по ребрам.
— Ты труп. Ну-ка еще раз, готов?
Казалось, все тело парня уже состоит исключительно из синяков. Разумеется, тут же к ним прибавился еще один. Резкая боль от удара, от которого не спасла даже плотно набитая шерстью куртка, заставила Жана испустить короткий стон.
— Получил? Эт хорошо… Если мозгов нет, так, может, боль думать заставит, — усмехнулся сотник. — Ты что, дурак, к дереву привязан? Уклонись, отодвинься от удара. Если тебе повезет, противник промахнется и сам напорется на твой меч. И помни, если у него в руках щит, то он, если не болван, не раскроется, но ты сможешь зацепить его руку. Если же щита нет, то перед тобой открыта грудь. Основное правило — нападать опасно. Когда нападаешь, становишься уязвим. Так, давай снова.
Они снова встали друг против друга. Меч сотника метнулся вперед, но теперь, то ли наученный горьким опытом, то ли внявший наконец словам воина, Жан ушел от удара. Только не в сторону, как предлагал Корт, а вниз — припал на одно колено, так что меч нападавшего просвистел над головой, а его палка с силой воткнулась солдату под коленную чашечку.
— Неплохо, неплохо, — пробурчал Корт, потирая ногу. — Только, малыш, ты же знал, как я ударю. А в бою наверняка среагировал бы на мгновение позже. И тогда мой меч попал бы тебе прямо в морду. Ты это сделал вполне грамотно, но и голову надо было убирать.
Вообще говоря, насколько Жан мог понять, Корт был мужик не злой. Конечно, будучи сотником, он умел проявить власть и, при необходимости, наставить на путь истинный и крепким словцом, и тяжелым кулаком. Но и к обучению он относился серьезно, поэтому за пару часов вместе с синяками к Жану пришло и немало полезного.
Во всяком случае, воин не кичился своим умением, а действительно искренне старался научить мальчишку держать в руках оружие.
— Так, теперь можешь взять щит.
Жан послушно взял один из прислоненных к стене тяжелых щитов. Сотник нарочито медленно нанес удар сверху вниз. Парень подставил щит, и деревянный меч отскочил от дубовой доски.
Насупившись, сотник нанес второй удар, чуть быстрее и сильнее — и вновь стук деревяшек возвестил о том, что атака отражена.
Казалось, у сотника портится настроение — заиграли желваки, руки стиснули деревяшку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Он снова занес меч над головой. Внезапно его левая рука взметнулась вверх и тяжелая палка, влекомая обеими руками сразу, стремительно рухнула вниз, в мелкие щепки разбившись от столкновения с вновь вовремя подставленным щитом.
Жан взвыл от боли, уже не стесняясь сотника, выронил щит и затряс отбитой рукой. Если бы у него оказались сломанными кости, он нисколько этому не удивился бы. Рука горела так, как будто удар пришелся не по толстому дубовому щиту, а прямо по мясу. На глазах выступили слезы.
— Ну что, понял, сосунок? — мрачно спросил сотник, выбирая себе новый меч. — А будь у меня боевое оружие, я бы тебе этот щит пополам развалил бы, да и тебя вместе с ним. Так, подними его, повторим еще раз.
В этот раз он не стал ничего втолковывать, но Жан все понял и так. Снова раз за разом он принимал удар на щит, стараясь не обращать внимания на боль в отбитой руке. Раздраженный тупостью парня, сотник снова попытался влепить изо всех сил, чтобы отбить руку упрямцу, однако тот внезапно скользнул в сторону и удар пришелся в пустоту. Не ожидая этого, Корт на мгновение потерял ориентацию, а уже в следующее мгновение кончик деревянного меча легонько кольнул его в шею.
— Молодец, — расплылся сотник в улыбке. — Вижу, начинаешь понимать. Ладно, хватит на сегодня. Иди в дом да ополоснись, а то вон мокрый-то весь. Скоро уж обед будет.
Обед вообще превзошел все ожидания Жана, Не тем, понятно, что был лучше, чем стряпня бабки Сатти — та готовила отменно, и мало кто с ней мог сравниться. Другое дело, что при всех своих талантах была старуха безмерно скупа, и из-за стола Жан частенько подымался голодным, хотя и вылизав свою миску подчистую. Да и не так часто на их стол попадало мясо — все больше елось то, что давал огород, репа там, капуста, картошка. Летом — с грибками свежими, зимой — с солеными. Бывало, парню удавалось рыбки наловить, а то и птицу какую подстрелить, тогда ужин бывал и понаваристее. Сатти считала первостатейной глупостью тратить деньги на мясо — что добыл, то и ешь, а не смог — вон, жуй картошечку. Впрочем, даже из одной картошки старуха умудрялась сготовить неплохой ужин, а уж если какой праздник — то бабка старалась вовсю. На свет божий извлекались соленья, варенья, в печи пеклись пироги с ягодой, рыбой или капустой — что было под руками. А то и на блины расщедрится Сатти. Щи она тоже готовила знатно, да только праздники были редкостью, в обычные дни еды никогда не бывало вдосталь. К тому же постоянные попреки в обжорстве напрочь отбивали аппетит.
Здесь же было иначе — еда была простой, но обильной, да и мясо составляло едва ли не основную ее часть. Также в углу стояла бочка пива, к которой время от времени наведывались солдаты со своими огромными кружками. Пиво было, понятно, не такое хорошее, как у Сатти или даже у кого другого в деревне, зато его было много, и можно было нырять в бочку сколько угодно, а не ограничиваться тем, что тебе нацедит скупая старуха.
Мужчин за столом было немного — всего с десяток. Остальные — кто на службе, кто дрыхнет, а у кого обед будет и попозже. Никто не гнал из-за стола, никто не провожал угрюмым взглядом каждый проглоченный кусок — так что Жан встал из-за стола слегка отяжелевшим. Да, такое начало службы ему определенно нравилось.
— Привет, разбойник!
Жан вздрогнул и обернулся, от неожиданности чуть не свалившись с коня. Его догнала грациозная Ласточка вместе со своей неразлучной всадницей.
Они выступили из замка барона Освальда фон Ридерау на рассвете. Впереди была долгая дорога — весь путь планировали покрыть за три дня, останавливаясь на ночлег в заранее подготовленных гостиницах — впереди ехали вестовые, чтобы вовремя предупредить хозяев постоялых дворов о скором прибытии знатных гостей.
Дорога была небезопасной — в последнее время на Тракте безобразничала шайка разбойников, к тому же было их противу обычного много — рыл тридцать. Не раз уж купцы попадали в засаду: кто побогаче да не жмотился на добрую охрану — те отбились, остальные же всего имущества лишились, а старого Аарона, молодцы которого ухайдокали троих нападавших, пока их самих стрелами не утыкали, так и вовсе на дереве повесили, вспоров ему брюхо и обмотав ему вокруг шеи его же собственные кишки. Барон не раз и не два посылал дружину в леса, да так ничего и не нашли.
