Дэвид Бишоф - Доска-призрак
Отлично! Остается сделать всего два удачных броска — это раз! Теперь можно воспользоваться помощью других магов — это два! Солнце на мгновение выглянуло из-за туч, омрачавших душу Нилрема. Он поднялся и случайно бросил взгляд на собственное отражение в овальном зеркале, заключенном в позолоченную барочную раму.
Какой кошмар! Ужас! Викторианский костюм Нилрема всегда был безупречен, манжеты — накрахмалены, брюки — тщательно отутюжены. Внешний облик мага оставался аккуратным в любой ситуации благодаря сложным изысканным заклинаниям, при помощи которых Нилрем ухитрялся даже следить за маникюром и педикюром.
Но теперь!.. Теперь он походил на встрепанного дикобраза! Волосы его превратились в шапку спутанных лохм с колтунами, на локтях протерлись дырки, рукава обтрепались до бахромы. С твидового пиджака отлетели все до единой пуговицы, а некогда изящный галстук висел клочьями, словно побывал в когтях у целой армии котов.
В глазах своих коллег он будет настоящим посмешищем! Как же злорадно будут хохотать Игромейстеры при виде Нилрема, утратившего свой обычный лоск! В ходе Игр маги то становились заклятыми врагами, то заключали непрочные союзы между собой в различных сочетаниях, чтобы некоторое время сообща пробираться сквозь дебри стратегии, магии, дипломатии и случайностей. В их отношениях разворачивался весь спектр нюансов любви и ненависти, но в последнее время атмосфера стала накаляться по неизвестным причинам, и баланс постепенно сдвигался в сторону всеобщей подозрительности, клеветничества и наветов. Хорошенький же момент выбрал Роулингс для возвращения!
Кроули Нилрем торопливо пригладил волосы. Сперва он попробовал исправить прическу при помощи заклинания, но, когда это не удалось, пришлось смочить пальцы и употребить их вместо гребешка.
«Проклятие! Как мне все надоело!» — подумал он, подпрыгивая при повторном звонке в дверь.
— Иду! Уже иду! — крикнул он, хлопая на бегу подметками своих некогда начищенных до блеска полуботинок. — Наберитесь терпения!
Последнюю фразу заклинания, фиксирующего прическу, он произнести уже не успел. В результате магия, поддерживающая детали его костюма, совсем запуталась в приказах хозяина: подтяжки лопнули, и брюки разом упали до лодыжек.
Маг запутался в штанинах и с грохотом рухнул; коврик, покрытый пышными узорами, оказался тонок, как бумага, и ничуть не смягчил удар от падения. Естественно, волосы Нилрема снова пришли в полный беспорядок.
— Черт побери! — воскликнул он, не без труда поднимаясь на ноги и поддергивая брюки.
Звонок прозвенел в третий раз, и из-за двери раздался окрик:
— Мы знаем, что ты там, Нилрем! Нам не терпится с тобой потолковать!
— Иду! — опять крикнул Кроули Нилрем, ковыляя через просторную залу, декор которой состоял из столь любимых Язоном Остлопом павлиньих перьев в вазах и кувшинах, расставленных в самых неподходящих местах, изящных козеток, а также греческих колонн, обнявшихся с витыми арками. — Я здесь! Пожалуйста, не уходите, ребята! Подождите!
К черту самолюбие! Ситуация и впрямь была отчаянная.
Наконец маг добрался до входа, отодвинул щеколду и распахнул тяжелую дубовую дверь. В проеме показалось небо, усеянное звездами и беспорядочно мечущимися кометами. Вдоль края газона прямо над землей клубился туман — точь-в-точь час медленного танца на дискотеке призраков. Холодный ветер ударил в лицо Нилрему, как рука ледяного гиганта.
На крыльце в курьезнейших позах застыли семеро Игромейстеров, переживших катастрофы последних дней.
Кроули Нилрем изумленно моргнул, когда маги вступили в полосу света, падавшего наружу из коридора.
— О Боже мой, — только и сумел пробормотать он. Пальцы его разжались, и брюки снова упали до самых ботинок.
— Да, Кроули Нилрем, — произнес аллигатор в защитных очках авиатора. — Весьма уместное замечание. Все пошло к черту!
— Интересно, на что это ты так уставился, Кроули Нилрем? — поинтересовался бульдог, вынимая сигару изо рта и принимая из руки своего приятеля стакан скотча. — На себя посмотри! Думаешь, ты выглядишь лучше?
— Прости, старина, просто все это так... — Нилрем плеснул и себе щедрую порцию росы шотландских нагорий. — Так... э-э-э...
— Давай выкладывай все как есть, — перебил его Ноздр Деймоос, у которого теперь была лошадиная голова. — Ты хотел сказать, так нам и надо! Что ж, Кроули, все, что я могу ответить на это: если бы с тобой произошла метаморфоза, у тебя на плечах выросла бы большая задница!
— Или то, что находится напротив нее! — двусмысленно подхватил Ирлер Мошкокрыл, превратившийся в гусеобразное существо с перьями и прочими соответствующими атрибутами; впрочем, и в этом облике он не отказался от своего любимого галстука-бабочки в горошек.
— Ладно, Нилрем, давай к делу, — пролаял Барнум Армбрустер — бульдог в штанах. — Мы, конечно, собрались по твоему вызову, но, не будь его, мы все равно бы стали тебя разыскивать. Что, черт побери, происходит? Кто-то переименовал Игромагию в Скотный Двор?
Игромейстеры расположились на совет в кабинете Язона Остлопа. Кроули Нилрем нервным жестом проверил, прочно ли держатся подтяжки, пригладил полы жилета и обвел взглядом аудиторию, пытаясь припомнить, как его коллеги выглядели до метаморфозы.
Вот, к примеру, Рэмбонций Рикша, волшебный мастер игральных костей. Теперь над лацканами его пиджака красовалась голова аллигатора. Рикша и прежде по какой-то необъяснимой причине приходил на приемы в авиаторских очках, но, естественно, из-под его куртки раньше не свисал хвост четырехфутовой длины! Игвард Т. Лепуф был в своем традиционном опереточном фраке и розовых перчатках, но тело его оставалось человеческим лишь наполовину, другая же половина была слоновьей. Самым же поразительным сделался облик Сальватора Амора, который вселился в тело свиньи, но все же не преминул напялить свой излюбленный смокинг, покрытый пятнами кетчупа. Салли, как называли его друзья, явно пришелся по нраву его новый имидж: сейчас он крутился перед большим зеркалом с видом свежекоронованного принца.
— Да, вот именно, мальчик мой, — присоединился к Барнуму Элвуд Спиффингтон. — Насколько мне помнится, последним из твоих достижений было заключение могущественного альянса с Мошкокрылом и Деймоосом в целях освобождения принцессы Аландры из-под власти Хырца Моргшвина. В течение последних нескольких туров Моргшвина контролируют Лепуф и Армбрустер...
— Все, парни, с этим покончено! — в своей обычной фамильярной манере возразил Армбрустер. — С тех пор как началась эта катавасия, я ничего не контролирую! Сперва я перестал контролировать собственное сознание, а когда очнулся, у меня над головой парила Доска-Призрак — этакая хреновина из лучших снов сивой кобылы, а сам я стал походить на внебрачного сыночка Уинстона Черчилля!
