Стэн Николс - Магия цвета ртути
Мертвые тела, в подавляющем большинстве тела его людей, устилали землю, а на лагерь, волна за волной, накатывались все новые вражеские отряды.
Взгляд его обратился к центру лагеря, к святилищу, традиционно служившему укрытием в пору раздоров. Вот и сейчас многие, в первую очередь старики, дети и калеки, спешили туда. Там могли находиться и члены его семьи — он решил, что должен остаться с ними до конца.
Но когда он, запыхавшийся, в крови и копоти, разящим клинком прорубивший себе дорогу к круглому, крытому соломой строению, оказался там, его встретил давно начавшийся пожар. Люди с воплями выскакивали наружу и катались по земле, пытаясь сбить пламя. Перед входом валялись тела жертв кровавой бойни — его погибшие друзья и родные, те, кого он называл братьями и сестрами по праву клятвы на крови. Никакая сила не могла вернуть их к жизни, значит, ему надлежало найти других, уцелевших, и отмстить.
Когда огонь переметнулся на конский загон, налетчики, не собиравшиеся губить лошадей, которые могли им пригодиться, накинули арканы на жерди и с треском повалили изгородь. Перепуганные кони галопом понеслись по разгромленному лагерю, умножая сумятицу. Решив использовать этот хаос как прикрытие для побега, он бросился к частично уже объятым огнем хижинам, проскользнул между ними и метнулся к изгороди, в надежде успеть проскочить открытое пространство за забором и укрыться в подлеске.
Увы, этой надежде не суждено было осуществиться.
Отряд всадников — их одежда не оставляла сомнений в том, кто они такие, — преградил ему путь, и тогда он обрушился на них со всей яростью отчаяния. Двое погибли в первое же мгновение: один был задушен удавкой, другой пронзен клинком. Он оказался в центре стального вихря. Несчетные удары оставляли на его теле множество ран, однако и воин не забывал вести свой счет. Еще один враг пал с развороченной грудью, другой последовал за ним с располосованным животом.
Его безумная ярость сотворила чудо. Из атаковавших его врагов уцелели лишь двое, причем один из них был ранен. Но и сам он потерял много крови и сил, чтобы можно было надеяться спастись бегством. Взор затуманился, удар, пришедшийся по плечу, заставил упасть на колени. Меч выскользнул из онемевших пальцев.
На миг ему показалось, будто у дверей ближней хижины маячит окутанная облаком черного дыма старческая фигура. Он поднял глаза, взглянул в лицо убийцы, ощущая медленно протекающий меж ними океан времени, а потом почувствовал, как его тело пронзает холодная сталь.
* * *Выплеснутая в лицо холодная вода привела его в чувство. Он задыхался, глаза были широко раскрыты, а при попытке пошевелиться оказалось, что его руки и ноги скованы цепями.
— Успокойся.
Кэлдасон заморгал, пытаясь разглядеть стоявшую рядом с ним на коленях человеческую фигуру.
— Успокойся, — повторил Куч. — Сдается мне, все уже кончилось.
С трудом приняв сидячее положение, квалочианец огляделся по сторонам и обнаружил, что находится в тесной норе демона на шероховатом сыром каменном полу.
— Давно я здесь? — прохрипел он, утирая кровь с губ тыльной стороной ладони.
— С утра сидишь, а теперь уже поздний вечер, — сообщил паренек, отставив в сторону ведро.
— Ущерб какой-нибудь причинил?
— Только себе, — промолвил юноша, глядя на покрытое синяками лицо, ободранные ладони, сбитые костяшки, растрепанные волосы и темные круги под все еще диковатыми глазами. — Видок у тебя, признаться, хуже некуда.
— Я разговаривал?
— Я бы назвал это иначе: орал и буйствовал. Или, можно сказать, бредил, причем на незнакомом мне языке. Так что если у тебя есть опасение насчет каких-нибудь секретов, то можешь не бояться. Ты их не выдал.
— Секретов особых у меня не густо... но все равно, спасибо.
— Знаешь, я в жизни не видел, чтобы человек так буйствовал. Не считая, конечно, бесноватых или одержимых.
— Ни к тем, ни к другим я отношения не имею.
— Понятно — тут было нечто иное. Ты об этом хотел потолковать с моим учителем?
— Отчасти.
— Хорошенькое дело, «отчасти»! Ты хоть знаешь, что едва не вырвал вмурованные в стену кольца... Страшно вспомнить, что ты тут вытворял! И у тебя, значит, имеются и другие, столь же серьезные проблемы?
— Скажем так, есть обстоятельства, несколько осложняющие мое существование.
Поняв, что больше он ничего не добьется, Куч сменил тему.
— За тобой ходит слава свирепого и безжалостного бойца. Это из-за таких... приступов?
Слово было не совсем подходящим, но лучшего юноша не нашел.
— Да, порой на меня накатывает. Ты сам видел, в такие моменты я за себя не отвечаю.
— А как ты...
— Куч, мне больно. Я промок, проголодался, у меня пересохло в глотке. — Он протянул к нему закованные запястья. — Освободи меня от этих железяк.
Юнец, однако, смотрел на него с опаской.
— Не бойся, приступ миновал, и тебе больше ничто не угрожает. Я чувствую, когда это приближается, и если опасность возникнет снова, сам попрошу вернуть меня сюда.
Несмотря на эти слова, паренек продолжал колебаться.
— Безумие вовсе не является моим постоянным состоянием, — настаивал Кэлдасон. — Я не Мелиобар.
Несмотря на страх, Куч не сдержал улыбки и потянулся за ключами.
* * *Почти двадцать лет королевский двор суверенного государства Беальфа не знал покоя.
Когда принц Мелиобар оказался во главе государства (хотя и не воссел на трон), ему было восемнадцать лет, и даже в ту пору знающие люди находили его несколько эксцентричным. Учитывая сложную, с точки зрения закона, ситуацию — король, его отец, не был по-настоящему живым, но и не умер, — некоторые испытывали сомнения относительно легитимности власти юного правителя. На урегулирование проблемы ушла уйма времени — принц консультировался со старейшинами и пророками, надеясь разузнать что-либо о перспективах своего двусмысленного правления.
И неожиданно для себя познал истинную природу смерти.
Неизвестно, кто из несчетного числа посещавших принца мистиков вложил в его голову эту идею, но, так или иначе, в результате смерть стала восприниматься Мелиобаром как одушевленное, обладающее личностью существо, блуждающее по миру подобно страннику и раздающее людям забвение. Причем весь ужас заключался в том, что это существо настойчиво выслеживало лично его. Подобная ситуация требовала решения, и оно не заставило себя ждать. По подсказкам некоторых из наиболее подобострастных придворных гадателей принц пришел к выводу, что если смерть есть личность, пребывающая в мире и встречающаяся с людьми, то другая личность — человек — может при желании избегнуть этой встречи. Иными словами, смерть можно обмануть.
