Тимофей Печёрин - Изгои Таэраны
Разочарование ждало путников сразу же, как только они приблизились к решетчатой двери. В отличие от своей предшественницы, ржавая решетка и не думала подниматься навстречу и пропускать их дальше, а никаких рычагов или ручек поблизости не было. Даррен на это коротко, но смачно, ругнулся, Ирайа зашипела точно рассерженная кошка, а вот Леандор встретил новое препятствие как и подобает сыну Перворожденного Народа. Особенно если в жилах оного течет королевская кровь.
— Что теперь? — в эту немудрящую реплику принц вложил весь холод и все презрение многих поколений своих благородных предков. Непонятно было только, на кого именно он направил это свое презрение сейчас.
И только Салех не просто остался невозмутимым — он даже не растерялся при виде новой преграды. Вместо этого бывший вор несколько минут постоял, молча пощипывая бороду и оглядываясь по сторонам. Словно искал что-то… причем понятно что. Искал решение, задействовав, как видно, весь свой немаленький воровской опыт: опыт человека, беспрепятственно проникшего во дворец Архимага. И нашел — вызвав у своих спутников немалое оживление.
— Видите эти статуи? — обратился Салех к товарищам по несчастью. И указал сперва на поверженную каменную птицу, а затем на два других изваяния. На двух существ, похожих на огромных ящеров, вставших на задние лапы. Они стояли на постаментах в почетном карауле — слева и справа от двери.
— И что же ты хочешь этим сказать? — не поняла Ирайа. Даррен и Леандор промолчали, однако судя по их лицам, разгадывать шарады они были настроены еще меньше, чем девушка-Лаин.
— Ну это ж очевидно! — воскликнул Салех, как показалось Даррену — снисходительно, — ящер-птица-ящер. Это не просто так: наверняка это подсказка.
— Может быть, — наемник пожал плечами, — вот только ты и сам пойми: мы магов Рах-Наваза не кидали, в их жилища не забирались, поэтому в ловушках и подсказках не сильны. Так что…
— Нам-то что делать? — перебила-перекричала-опередила своего провожатого Ирайа.
— Дайте подумать, — с серьезным видом ответил Салех и снова огляделся. После чего хлопнул себя по лбу и указал руками на боковые стены.
Его спутники оглянулись и увидели то же самое, что заметил бывший вор. Вдоль каждой из боковых стен располагалось по три одинаковых каменных тумбы. Ровно по три.
— Три! — коротко выпалил Салех, — и статуй тоже три.
С этими словами он направился к ближайшей из тумб. И сперва хорошенько осмотрел ее, а затем попытался повернуть вокруг оси. Поддавалась тумба плохо, как бы неохотно; видимо, ее давно никто не двигал и даже не трогал. И все-таки она поддалась: когда Салех, вытирая пот, немного отошел от тумбы, та была повернута уже другой своей стороной. На которой красовалось грубое, но рельефное изображение ящера на задних лапах.
— Помогите! — почти взмолился Салех, — нужно повернуть тумбы так, чтобы на средних была нарисована птица, а на крайних — ящеры.
На помощь бывшему вору бросился один лишь Даррен. В то время как, например, наследный принц Хвиэля и Дорбонара счел подобный труд для себя унизительным. Ну а хрупкой девушке-Лаин едва ли было под силу возиться с тяжелыми тумбами.
У Салеха и Даррена схватка с этими каменными пеньками заняла примерно час с небольшим отдыхом. Но дело того стоило, бывший вор не ошибся. Едва последняя тумба была повернута к залу «правильной» стороной, как железная решетка подалась вверх. Подалась медленно, с ржавым скрипом; она словно бы сожалела о победе незваных гостей.
Зал по ту сторону решетки оказался гораздо больше и шире. Едва паломники переступили его порог, как всем четверым в глаза ударил яркий свет факелов на щербатых и позеленевших от времени каменных стенах. Факелы зажглись сами и одновременно, их свет стал сущим испытанием для отвыкших глаз. И все же это испытание оказалось для четырех паломников последним. Действительно последним.
Черное Зеркало ждало их на небольшом возвышении, к которому вели две широченные ступени. Зеркало оказалось огромным, и вправду черным, кругом, вмурованным в стену и окаймленным золотой рамой. А вот, собственно, «зеркальные» свойства местной святыни оказались довольно сомнительными: примерно как у стоячей воды какого-нибудь озера.
— Ну! — голос Салеха, первым достигшего зеркала, дрожал от волнения, а дыханье сбилось набегу, — что нам делать? Нам, профукавшим…
— Молчи! Смотри! — перебил его Леандор, подошедший следом. И указал на черную гладь Зеркала, на которой невесть откуда возникло что-то вроде клубов белого дыма или клочьев пены. Завидев их, ускорили шаг и быстро преодолели остаток расстояния до Черного Зеркала и Даррен с Ирайей.
А белые клочья или клубы тем временем обретали форму… форму букв. Местной письменности, отличавшейся от принятой в других людских землях большей извилистостью и почти полным отсутствием угловатости. На счастье, Салеху такое письмо было знакомо.
— Вер-нуть-ся, — прочел бывший вор медленно, по слогам, когда надпись приобрела некоторую четкость, — к ар-хи-ма-гу… Вернуться к Архимагу!
Последнюю фразу он уже не проговорил — выкрикнул, когда до него дошел ее отнюдь не приятный смысл. Спутники Салеха недоуменно переглянулись — столь же раздосадованные и разочарованные. А на Черном Зеркале белые хлопья сложили уже следующую надпись.
«Всем четверым».
— Врешь! — Салех, взбешенный осознанием напрасно пройденного пути, со всей силы врезал кулаком по черной глади. Та исказилась, как поверхность воды, по которой пошли круги от брошенного камня; исказилась — а потом просто исчезла, растаяла в воздухе. Мгновение спустя на месте черного круга зиял круглый же проем; за ним виднелись ступеньки, ведущие вверх.
Так Черное Зеркало словно давало понять бестолковым смертным: разговор окончен, ступайте с миром, а меня больше не тревожьте. Вступать в диспуты древняя святыня не собиралась, так что четырем паломникам оставалось только одно — покинуть Храм. По открывшейся лестнице, которая, как и ожидалось, вела к еще одной двустворчатой двери. Та уже отворялась навстречу незадачливой четверке, пуская внутрь свежий воздух вечерней пустыни.
Снаружи их уже ждали; точнее сказать, ждал. Архимаг. В неизменном оранжевом халате и своеобразном, оранжевом же, головном уборе — напоминающем полотенце, обмотанное вокруг головы. Главный волшебник Рах-Наваза был один, его не сопровождали ни отряды вооруженных големов, ни другие маги. Однако и сам по себе этот старик являл собой немаленькую силу. И такую же опасность — для тех, кто попытался бы ему воспрепятствовать.
Архимаг стоял в некотором отдалении от выхода, а когда заметил четверку беглецов, двинулся им навстречу. Причем двинулся отнюдь не пешком, а скользя по воздуху; паря над землей на высоте чуть больше фута.
