Алекс Мак-Кинг - Пламя возмездия
— Боссонцы защищают, прежде всего, свою безопасность, — заметил Просперо. — Мы не навязываем им свои порядки, и уже за это они должны быть благодарны.
— Не могу с этим не согласиться. Но человеческая природа способствует озлоблению на власть, если та забывает о справедливой милости и благодарности для своего народа. К тому же злость очень усиливает то обстоятельство, что власть исходит не от родных рук.
— Изъясняйся проще, — недовольно покачал головой Конан.
— Боссонцы злятся на нас, потому что ими правят аквилонцы, чужаки для них, — а не сами боссонцы.
— Но я никак их не притесняю. Наоборот, боссонская знать пользуется большим почетом при дворе.
— Я это прекрасно понимаю, ваше величество: Но человеку не свойственно замечать хорошее. Плохое же видится ясно и четко.
— Что ты предлагаешь?
— Ничего невозможного, ваше величество. Просто не помешает усилить наблюдение за боссонским лучником.
— Разве это проблема? — усмехнулся киммериец. — Приставьте к нему еще одного воина Легиона.
— Не думаю, что этого будет достаточно, — пробормотал Просперо. — Там, где не успеет выстрелить один легионер, не успеют и двое.
— Поэтому, — подхватил Публий, — я рекомендовал бы приставить к стрелку более близкую опеку. Меч разит порой быстрее стрелы.
Конан задумчиво провел рукой по волосам, слегка зацепив изящную корону, которую еще Нумедидес одевал во время частых королевских турниров и состязаний.
— Не вижу причины, — сказал он наконец, — по которой я должен противиться вашей осторожности.
Публий кивнул и исчез.
— Я согласен с достопочтенным советником, ваше величество, — внезапно ожил верховный жрец. — Над боссонцем летает какой-то недобрый дух.
— Мылся он давно, — проворчал Конан, которому уже надоели подобные высказывания служителя Митры.
— А? Простите, что вы сказали?
— Спасибо за предостережение, говорю, — отозвался киммериец, пытаясь сдержать свой могучий смех. Благо, это ему удалось. Не пристало королю портить отношения с верховным жрецом.
Тем временем все лучники продемонстрировали свое мастерство на самой короткой дистанции. Слуги засуетились, перетаскивая щиты еще на пятьдесят шагов.
Боссонец, отвечая улыбкой на возросшее внимание публики, снова взял лук и прошел к дистанции. Размеренный шаг не сулил его противникам ничего хорошего.
На этот раз он не показывал чудеса, а спокойно отправлял в мишень одну стрелу за другой. В первой серии он не потерял ни одного очка, кланяясь ликующим трибунам. Во время второй — над стрельбищем сорвался сильный ветер, и две стрелы слегка отклонились от центра щита. Но это, казалось, ничуть не расстроило лучника. Может, он знал, что опережает ближайшего соперника на пять очков. А может, намеренно не выказывал эмоций, давя противников спокойствием.
— Надо любой ценой переманить его из Боссонии, — тихо сказал Конан, взглянув на Просперо. — В Тарантии он с большей пользой послужит Аквилонии.
— Это будет непросто, — покачал головой Публий.
Внезапно боссонец, готовящийся к заключительной серии, резко развернулся и поднял лук. Трибуны разом издали изумленный вздох. Мелькнула тень. Сверкнул металл. Но боссонец извернулся от удара воина элитной охраны короля. Затем вновь вскинул лук и выстрелил.
Воцарилась угрюмая тишина. Конан почувствовал дуновение стремительного ветра и запоздало отпрянул. Чуть выше головы в трон вонзилась стрела. Киммериец, широко раскрыв глаза, несколько мгновений ее изучал. Затем медленно повернулся к лучникам.
Боссонец стоял на коленях, держась за рану. В его левую руку воткнулась стрела с черным оперением — воин Легиона с опозданием, но все-таки поразил цель. Внимание короля привлек колчан лучника, который лежал на земле рядом с луком. Конан отчетливо увидел, что оперение стрел боссонца белое. Поднял глаза. Стрела, вонзившаяся в трон, красовалась красными перышками.
— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?! — пророкотал киммериец и опустил тяжелый кулак на подлокотник.
* * *
— Значит, граф Фиорд хотел меня убить, — сказал Конан. — Боссонец увидел это и выстрелил в графа. А раненый Фиорд успел-таки выпустить стрелу, но вместо моего сердца она поразила трон.
— Совершенно верно, ваше величество, — кивнул Публий.
— Что с боссонцем?
— Через неделю будет здоров. С ним сейчас лучшие лекари Тарантии.
— Это хорошо. — Конан раскинул руки, удобнее устраиваясь на королевском ложе. Трудный день, норовивший дважды загнать в могилу, раньше обычного привел его в опочивальню.
— С ним все будет в порядке, ваше величество...
— Слушайте все меня. — Король прикрыл рукой глаза. Просперо, Публий и верховный жрец замерли. — Стрелка, который подстрелил боссонца, повысить в звании. Воина, приставленного к лучнику, выгнать из элитной охраны. Самого боссонца я назначаю новым графом Монара. Я ведь имею такое право?
— Безусловно, ваше величество! — быстро сказал советник. — После гибели Фиорда только вы можете решать, кто займет его место в графстве.
— Это все. Свободны.
Внезапно дверь отворилась, и в комнату влетел, едва не сбив Просперо с ног, Паллантид.
— Что случилось? — киммериец нехотя открыл глаза.
Командир Черных Драгун остановился в двух шагах от ложа, безуспешно пытаясь успокоить разбушевавшееся дыхание. Затем тяжело сглотнул и выпалил:
— Ваше величество, Зингара идет на нас войной!
11
— Завтра же я выступаю на юг, — сказал Копан, скользнув взглядом по мрачным лицам. Присутствующие начали оживленно перешептываться.
На этот раз тронный зал была заполнена не только придворными. Офицеры Черных Драгун и Черного Легиона, отчетливо выделялись строгостью одежды на фоне пестрой аристократии. Паллантид решил не выступать в роли посредника, добившись присутствия своих воинов.
Киммериец встал, обсуждение сразу же прекратилось, и быстрым шагом покинул зал.
— Ваше величество, хочу обратить ваше внимание на то, — раздался за спиной голос едва поспевающего за королем советника, — что последнее покушение совершил граф. А это значит, что любой из окружающих вас аристократов может оказаться предателем.
Конан промолчал. Он прекрасно чувствовал витающую вокруг опасность. Поэтому и покинул зал в спешке. Да и неспроста в его длинных волосах теперь прятались два метательных ножа.
— Вы должны усилить охрану, — продолжал Публий. — Прошу меня простить за такие слова, но только так можно иметь хоть какие-то гарантии, что вы дойдете живым до армии противника.
