Станислав Жейнов - Жу
— Что на тебе одето?
— Что? — спросил человек, растерянно.
— Простой вопрос, даже для душевнобольного.
— Дальше? Я тебе одежду — ты мне свободу?
— Веришь в рейенкорнацию?
— И при чем тут нижнее белье?
— Рейенкорнация — переселение души в новое тело, — услышал человек.
— Не верю в рейенкорнацию… Я сейчас выйду отсюда, и уйду… Я хочу уйти… Отпусти меня?!
— Ннн… нет, не выйдет.
— Почему?
Если готов слушать, я объясню. Только, прошу — не надо, этого напыщенного скепсиса, я и сам устал… Ты готов? Только без истерик и слез!..
Виктор уже понял — сейчас, никто ничего не объяснит, похоже, и дальше будут морочить голову, и как-то неуверенно… как-то безнадежно, сказал:
— Ну… говори.
— Много лет назад, у края леса, на скале стоял добротный лиственничный сруб, — произнес Жу, чуть помедлил, ожидая реакции человека, продолжил. — В нем жила семья старого Егеря. В низу пенилась, и утопала в водоворотах глубокая река… Ветер ласкал… и солнце… Так, не будем отвлекаться. Было у Егеря два сына…
Человеку вдруг стало страшно: до дрожи в ногах, до боли в животе. Больше не может слушать, выдохнул:
— Отпусти меня.
— Так-так-так… На чем я остановился? Значит, два сына. И насколько похожи снаружи, настолько разные они были внутри.
— Скажи, что не тронешь. Я тебе верю. Я хочу уйти. Мне очень плохо. Мне страшно…
— Разные внутри, да разные внутри. Одному — отец завещал сокровенное знание истины, другому, — карту сокрытых в земле, золотых самородков, и подземелий, где золотые жилы выпирают из стен, освещают, уходящие в глубь километровые…
— Ну так как? — не отстает Виктор.
— Ты снова перебил меня.
— Я не хочу этой истории… Я ухожу.
— Иди, я не трону, — услышал Виктор. — Но обещай, что станешь активным членом Гринписа.
— Я стану! Правда, стану!
— И передай другим, чтобы больше не убивали белых китов.
— Хорошо, я сделаю.
— Даешь слово?
— Мое слово!
— Хорошо иди… Стой!.. Стой!
— Что опять? Я даю слово.
— Надеюсь, ты вегетарианец? За исключением, конечно, последних дней, я же понимаю…
— Да, я вегетарианец, — соврал Виктор.
— Хорошо, иди… Стой!
— Ну что еще?
— Ты нашей, католической веры?
— Я католик.
— Иди… Подожди… Ты меня больше не боишься?
— Я не знаю, наверное, нет.
— Странно, правда? Мы стали ближе. Об этом еще поговорим, теперь будет много времени. Иди — ты свободен!!
7
Виктор больше не раздумывал, полный решимости подошел к входу. Свет ослепил. Пробует втиснутся в узкую щель; с трудом пролезла голова, но, чтобы просунуть еще что-то, нет и речи.
— "Очень странно?.. Как-то же я сюда залез?"
"А так?" — Вытянул вперед руки, согнул ноги, рывок… В пятки воткнулись острые камни; плечи выворачиваются, давят, болят. "Что же это такое? Проще футбольный мячик в рот запихнуть". Вперед ногами, тоже не получилось. Паника. Злится, делает себе больно; стены давят; свет слепит; камни въедаются — но нет. С разных сторон, и так, и эдак, и ничего. Никак не подступиться.
— Попробуй упереться задними лапами, — услышал знакомый голос.
— Не получается!
— Надо же?.. Попробуй с разгону, руками вперед… ой-ой, что же так?.. Наверное, больно?.. Напрягись, в последний раз, почти вылез… ну… ну… ну… не прекращай, наращивай темп, получается все лучше и лучше..!
Виктор исцарапал все тело, выбился из сил, но продолжает, продолжает… Дельными советами подбадривает сопереживающий голос:
— Вот-вот! Давай-давай!.. Уже вижу руку… Еще рывок!
"Как легко, высовывал руки еще совсем недавно, — удивляется Виктор. — Когда "этот" наступил на нее, ведь, почти вылез из пещеры, а сейчас?.."
Только теперь обратил внимание на освещенную дневным светом кисть и…
…будто распухла, в несколько раз увеличилась. Ногтей не видно, под жесткой, густой шерстью, что покрыла почти всю руку. Выскакивают, если прижать ладонь подушечкой к стене. Подушечка вся в пузыриках, а те в крохотных прожилках. Как мозоль, как волдырь… — "Мерзость какая! — Проказа?"
— Любуешься? — интересуется Жу.
Ответа нет…
— Вот тебе правда, которую хотел… Хе-хе… Один — молится аллаху и выбивает тепленькое местечко на том свете, беспощадно истребляя неверных, а другой — напротив: проповедует терпимость и смирение, пренебрегает удобствами этого мира, меняет на радужные перспективы в том. Молодцы. Нашли занятие, развлекаются, как могут, пока их волокут на плаху. Как можно так пренебрегать жизнью и одновременно хотеть продолжения после смерти — а?.. Реальность — самый страшный из снов. Вы так ее боитесь. Ха-ха-ха…
И ты такой же. Человечишка. Если что-то не нравится — игнорируй, сделай вид, что этого нет — так? Так! Золотое правило.
Раньше не мог заснуть от холода, а теперь твой сытый храп будоражит весь лес. Больше не холодно?.. Тщедушненький поганец… Не холодно. Густая шерсть греет слабенькое тельце, впрочем, не такое уж и слабенькое, набрал килограмм триста, жиреешь на казенных харчах… Ха-ха… Дней десять, как сорвал остатки тесных лохмотьев, неделю ходит на четвереньках, и все удивляется: "Что ж это такое происходит?"
— Не может быть.
— Может.
Виктор сел возле источника, сделал несколько глотков, чуть успокоился. Через несколько минут сказал:
— Западня? Ты меня сюда завел… Ты с самого начала все знал… Что происходит?
В ответ: — Ну брось… Ты же умный мальчик… Ты все давно понял.
— Не понимаю… А почему я? А почему?..
— Ты, или другой — не важно. Но ты не ревнуй, выбрал то все-таки тебя… ха-ха… Ты вокруг этой пещеры бегал пол дня. Догнать, уже думаю… самому впихнуть, что ли? Но… боялся, покалечу еще, или убью… Инстинкты… Как там, на дереве. Если б ты не выстрелил… Да… Трудно себя контролировать. Ну понятно… животное бляха-муха…
— Зачем?
— Все просто. Ты становишься мной, я тобой.
— Хочешь, стать человеком?
— Стало вдруг интересно… Никогда раньше не хотел, даже не задумывался, и вдруг… почему бы и нет?
Я и так, почти человек… — продолжает Жу. — Уже больше чем ты — человек. Перемены не так заметны, но внутренне… Это как маятник, или… с чем сравнить?
…полная трансформация, а потом регресс. Маятник поднялся вверх, и полетел обратно, но с меньшей амплитудой, потом назад, и снова, и… пока не остановится. Понятно?
Но до этого не дойдет. Оставлю тебя раньше. Пойду, пойду, пойду… Чувство голода, притупляется… притупляется… исчезает. И все.
Через неделю-другую, не смогу добывать еду — вот это беда… В этом недостаток людей: ни оленя поймать, ни медведя забить… Так не хочется голодать тут с тобой, а что делать?..
