Константин Бояндин - Этап
— Вон там железная дорога, — указала Мария. — О, черника! Обожаю. Будешь чернику?
— А мы не торопимся?
— Всегда есть два дня минимум. Пять минут ничего не решат, а мне ягоды хочется.
— Ладно, привал. — Николаев выпустил Кошку — погулять — и зверёк тотчас умчался куда-то в сторону. А сам Николаев уселся на ближайший пенёк и открыл портфель.
Паспорт лежал, где и раньше, но теперь в нём значилось: Семёнов Владислав Петрович. Очень мило. Ещё два-три раза, и начну забывать, кто я на самом деле, подумал Николаев. Как это понимать? Ладно, обещала рассказать — подождём. В портфеле валялись ещё какие-то бумаги, но то были чертежи, без пояснений и наименований. Не то склады, не то ещё что-то. Надо ими тщательнее заняться, но не в лесу. И всё та же пачка денег, на вид — тысяч пятьдесят.
Плюс лёгкие брюки, чёрные ботинки, светло-бежевая рубашка, куртка и берет. В куртке жарко, придётся Кошку на плече нести.
— Деньги есть? — поинтересовалась Мария — вроде бы отошла всего на пять минут, а вернулась с пригоршней ягод. — Угощайся, полезно для здоровья. У меня никогда денег нет поначалу, зла не хватает.
— Спасибо! — Ягоды никогда особенно не любил, но сейчас они показались райским угощением. — Деньги есть. Тебе сколько нужно?
— Тысяч двадцать, если не жалко. Приодеться нужно, я в этом запарюсь, — она посмотрела на свой плащ. — Да и вообще, пора переодеться. Пошли дальше?
* * *— Это Омск, — заявила Мария с уверенностью, когда они добрались до шоссе. — Пригород. Отлично. Тогда так: сначала в центр, там я малость приоденусь, потом поесть чего-нибудь — потом искать, где остановиться. Нормально?
— Нормально. Ты и в Омске была?
— Я здесь родилась. — Мария помахала рукой, и через несколько секунд остановилось такси. — Нам в Омск, — заявила она и назвала адрес. — Можно с ветерком.
— А сколько стоить будет, знаете? — поинтересовался водитель.
— Всё в порядке, шеф. — Николаев дружелюбно улыбнулся. — Знаем.
Кошка сидела молча в кармане. Николаев время от времени запускал руку в карман. Там ему облизывали палец и начинали громко мурчать. Кошка, похоже, охотница — вон как пузо набила. Нет, надо уже озаботиться лотком, и что там ещё нужно, чтобы кошка была счастлива?
Мария молчала всю дорогу, лишь смотрела в окно и улыбалась. Николаев последовал её примеру — стало ощутимо легче.
* * *В центре, в смысле у ЦУМа, Мария оживилась. Видно было: знает, что хочет. Николаев ходил за ней и расплачивался, брать наличные она отказалась наотрез. Ладно, у всех свои пунктики. Пока работал таксистом, такого навидался и наслушался — ничто в людях не удивит.
Повеселевшая Мария, теперь в модных летних туфлях, майке и джинсах, шла по улицам, чуть не приплясывая. Как мало человеку нужно для счастья. Они завернули за угол и…
— Дядя Гоша! — Мария с радостным визгом бросилась на шею улыбающемуся мужчине. А вот выглядел так же — кожаная куртка (в такую жару?), мохнатая кепка, брюки. Стоял и курил возле ларька. — Ой, как здорово! Сергей, ну иди же сюда!
— Очень, очень рад! — Георгий Платонович крепко пожал руку Николаева, и не менее крепко обнял, чем окончательно привёл в себя. — Ну молодцы! Как добрались?
— Нормально, дядя Гоша! Дайте ваш номер!
Дядя Гоша протянул ей листик бумаги.
— С деньгами всё в порядке? — поинтересовался он. Мария и Сергей переглянулись (Сергей подмигнул ей), и Мария кивнула. — Ну и отлично. Если квартира нужна, — дядя Гоша обернулся, выискивая кого-то взглядом, — во-о-он к той бабушке подойди. Скажи, дядя Гоша посоветовал. Чисто, недорого, в одном квартале.
— Ой, спасибо! — И она ещё раз обняла его. — Дядя Гоша, мы пойдём обедать и вообще, ладно?
— Конечно, конечно, — улыбнулся Георгий Платонович, и снял кепку. — Сергей, можно на два слова?
— Я пока к бабушке, — Мария указала направление и убежала.
— Слушай. — Дядя Гоша обнял его за плечо. — Вижу, тебе тяжело. Держись с ней, и не обижай, хорошо?
— И не думал обижать, Георгий Платонович.
— Она никому не доверяет, — пояснил дядя Гоша, добывая ещё одну сигарету. — Кроме меня, может быть. А тебе доверяет. Если что, звони. — И вручил такой же листик.
— Спасибо. Дядя Гоша, — само как-то вырвалось, — простите, а кем вы работаете?
— Часовщиком. — И он указал на вывеску на ларьке, возле которого стоял. — Я всегда часовщик. Любимое дело. — И подмигнул. — Отдыхай, Серёжа. Набирайся сил.
Рукопожатие оказалось крепким. Во силища!
7.
— Даже не знаю, с чего начать. — Мария потёрла лоб. — Давай с тебя начнём. Тебя сбила машина, верно?
— Можно и так сказать. — Николаев вздрогнул, припомнив последний сон. — Я был в машине.
— Со всеми так. — Мария налила себе минеральной воды. — Блин, я когда-нибудь сопьюсь. Не давай мне пить, ладно?
— Даже воду?
— Только разбавленную, — она улыбнулась. — И почему кажется, что я тебя давно знаю? Кроме шуток! Ну так вот. Мы все тут попали под машину. Кого-то сбило, кто-то сам был в машине. И вот мы тут, блин. Две-три недели можно жить нормально, а как наступит полнолуние — всё как вчера, понял? Начинается конец света. Главное, дожить до полудня, по Гринвичу.
— А что в полдень?
— В двенадцать часов двенадцать минут двенадцать секунд мир исчезает. Ну, как вчера. А нас всех куда-то ещё переносит, и всё по новой. Две-три недели, и снова конец света. Если держать кого-нибудь за руку, то окажешься где-то рядом с ним. Федя у нас самый головастый — у него остальные подробности.
— Ясно. — Николаев отпил из своего бокала. Не то чтобы стало понятнее, но появилась какая-то опора под ногами.
— Слушай. — Она взяла его за руку. — Будет жутко хреново. Тебе ведь уже снилось, как тебя сбили, да? Снилось?
— Снилось. — Николаев опустил взгляд. Стало тоскливо и неприятно. Мария взяла его за руку.
— Посмотри вокруг, — она обвела всё взглядом. — Этим людям осталось две или три недели. Потом они все умрут, ясно? Или просто исчезнут, или как вчера — жуткая, неприятная смерть. А мы останемся. Мы всегда, блин, остаёмся.
— Хочешь ругаться — ругайся. Я и не такое слышал.
— Да, ты же таксист, — она рассмеялась. — Не похож ты на таксиста. Верь или не верь, тебя сюда занесло надолго. Может, навсегда. Тебе нужно продержаться первую неделю, потом будет легче. Если хочешь, помогу. Но помни, чуть что — сразу в лоб.
— Спасибо, Мария. — он поднял взгляд.
— Маша, — она допила стакан и налила себе из сифона ещё. — Слушай, как в старые времена, сифоны!
— Спасибо, Маша. — ему стало зябко и тревожно, невзирая на жаркий летний день. — Говоришь, первую неделю?
