Ирина Юрьева - Только любовь
Почти две недели назад, согласившись использовать помощь Искателя, Руни нутром ощутила, что это опасно. Для города? Нет, для нее. Почему? Еще даже не видя Иланы, она угадала угрозу, а встреча разрушила хрупкий покой, обретенный с огромным трудом.
Прошло больше трех лет с того дня, когда Руни ушла в лесной дом, порвав с Ормом. Очнувшись от долгой болезни, она поняла: жар сжег память о прошлом, дав шанс возродиться, начать жизнь сначала. Однако ужасная ночь, пережитая Руни в Гальдоре семь лет назад, все же оставила след.
Отвращение, боль и мучительный страх, порожденные грубым насилием, вызвали шок. К счастью, резкий уход в рысь из леса открыл, что душа не так крепко завязана с плотью, как кажется. Позже, вернувшись назад, в свое тело, смертельно устав от претензий супруга, считавшего, что он загладил свой грех, сделав Руни законной женой, а не просто одной из наложниц, она подчинилась. Но, стоило Орму обнять ее, как страх глушил разум. И, не умея смириться, она «уходила». Всегда. Тело было во власти супруга, а дух далеко…
Начни Руни тогда ненавидеть того, с кем жила, ей бы было потом легче. Но неожиданный шок, пережитый в ту страшную ночь, перешел с человека на… Их отношения? Нет, на саму страсть. Протест вызывало общение тел, этот плотский контакт, при котором одна цель: любой ценой взять и насытиться. Ее тошнило от вспышек невидимой похоти и от семейных сцен…
Орм ее очень любил. Так, как он понимал. Как умел. То, что ненависть Руни достаточно быстро сменилась брезгливою жалостью и отвращением, ранило Орма. Не зная, зачем она так поступает с ним, он ее то проклинал, то молил о прощении. Не в силах вынести боль, он стремился унизить жену, оскорбить, обвинив в неудаче их брака. Привыкнув к восторгам любовниц, он просто не мог примириться с таким обращением.
– Кукла! Не Рысь, а лягушка в стоячем болоте! Холодная, скользкая… Лучше спасибо сказала бы, что я хоть как-то пытаюсь тебя разогреть. Да кому ты такая нужна! С тобой рядом любой станет психом!
Спустя время ругань сменялась мольбой дать ему шанс загладить вину и мощнейшею вспышкою похоти… Этот кошмар повторялся вполне регулярно.
– Ты просто не можешь любить! Ты не можешь смириться с тем, что не похожа на нас, на нормальных людей, и ты мстишь! Тебе нравится мучить, терзать, унижать! Это ты виновата во всем, что случилось! Одна только ты! Ты способна разбить жизнь любому!– не раз повторяла ее сестра, Свельд.
Постепенно она стала верить, что так и есть. Она одна виновата в том, что пробуждает в душе Орма низкие чувства. И в том, что не может родить. В том, что добрая, честная Свельд начала ненавидеть ее. В смерти Эрла… Не будь ее, Орм вряд ли бы приказал убить сводного брата.
– Любая крестьянка порядочней, лучше, чем ты! Выйдя замуж по воле родных, она честно стремится помочь мужу, сделать его жизнь приятной. Она помогает ему в поле, варит обед, убирает их дом. И рожает ему сыновей. А ты только и знаешь, что роешься в книгах, поеденных червем и крысами. Как настоящая ведьма! Ты больше не помнишь, что есть долг жены, долг сестры, долг хозяйки. Тебя ничего не волнует, тебе не нужен никто!
Как ни странно, тогда речи Свельд не заботили Руни.
– За все в жизни надо платить! А ты, Руни, привыкла брать даром, при помощи чар. Тебе все поднесли на серебряном блюде: любовь, семью, замок. Ты можешь носить драгоценности, платья из бархата, есть необычные блюда, не думать о завтрашнем дне… А взамен от тебя ждут ничтожную малость: улыбку, приветливый взгляд, мимолетную ласку!
За все в жизни надо платить… За те блага, которые так восхищали сестру, муж хотел получать ее ласку, и Руни платила… Платила за то, чтобы быть в чужом замке, не думать о завтрашнем дне, не метаться, не жить.
– Меня нет. Мне не нужно уже ничего. А вам нужно? Пожалуйста! Только отстаньте, – могла бы сказать она всем окружающим.
Эрл, возвратившись в Гальдор, снова дал ей надежду, заставил опять начать жить.
Лесной дом… Руни вдруг показалось, что время вернулось назад, и она стала прежней. Пугало одно: вновь остаться одной в этом мире, опять потерять человека, которого любит. Однако инстинкт говорил, что навязчивость может спугнуть, и она прикрывала свой страх одиночества грустной улыбкой и слабостью.
То, что Эрл хочет ее, поначалу смутило и даже слегка испугало. (По счастью, в то время он просто не мог прочитать ее мысли.) Но рядом с ним было тепло и спокойно. Эрл не был напорист, его ласки были нежны, и он сам иногда был смущен тем, что с ними творится. Им было легко вместе. Даже защитный барьер, укрывающий чувства, не мог разделить их. Улыбки, слова, взгляды, прикосновения рук… И однажды она отдалась. Точно так же, как раньше другому, «уйдя» в никуда.
Он не понял, не смог уловить это бегство души. А она, возвратившись, увидела, как он ей рад, ощутила его благодарность и в первый раз вдруг поняла, что объятия – слишком ничтожная плата за радость быть вместе.
Она не могла отвечать страстью, но могла дать свою нежность, заботу, тепло. Потом Руни вообще не стремилась «уйти». Близость с Эрлом не пробуждала в ней горечи и отвращения. Она казалась похожей на некий простой ритуал, исполняемый ради другого. Ей было приятно дать то, что могло принести радость и не доставляло ей боли.
– Я очень люблю тебя, Эрл. Я люблю, как вообще никогда не любила… Мне так хорошо с тобой рядом… Когда ты меня обнимаешь, я счастлива…
Она ему не лгала. Ей действительно нравилось чувствовать рядом с собой его тело, ласкать его черные волосы, просто вдыхать запах кожи… К тому же примерно на пятую ночь она вдруг ощутила присутствие некой души, снизошедшей к ним. Она ждала воплощения, чтобы прийти в мир. И Руни ее приняла с благодарностью. Этот ребенок, Галар, для нее стал особенным знаком того, что их жизнь с Эрлом будет счастливой.
Решив ехать с ним в Агенор, Руни верила: прошлого нет. Но она ошибалась, оно очень скоро напомнило, что пережитое не исчезает бесследно. Уже в первый вечер, когда Горад снял блок Защит, подавляющих Силу, Эрл сразу почуял неладное.
– Что-то не так? – спросил он, обнимая ее. – Ты как будто бы здесь и не здесь.
– Я с тобой, – почти сразу ответила Руни.
– Но словно чего-то боишься. Когда я тебя обнимаю, ты вдруг замираешь, сжимаешься… Я тебя чем-то обидел?
– Нет, нет. Я люблю тебя, Эрл.
Но она ощутила, что он не поверил словам. Понимая, что Эрл легко чувствует ложь умолчания, Руни достаточно скупо ему рассказала о первом замужестве. Она не знала, чего ожидала в ответ на признание, но тишина, наступившая после рассказа, ее испугала.
– Я даже представить не мог, что такое возможно… Ведь все эти годы я думал, что ты добровольно осталась с ним, что вы по-своему счастливы… Я бы простил Орму многое, даже попытку убить меня. Но не тебя… – наконец сказал Эрл, глядя мимо нее. (В нем как будто бы что-то потухло, он вдруг постарел лет на десять-пятнадцать.)
