Дебра Дойл - Ученик магов
— Меня звать Рэндал.
Юноша с любопытством взглянул на него.
— Рэндал — и все?
Мальчик на минуту задумался. Он решил стать волшебником по своей воле, не посоветовавшись с семьей, поэтому ему показалось нечестным воспользоваться родовой фамилией.
— Да, Рэндал — и все, — ответил он. — До поры до времени.
Юноша кивнул, не удивившись.
— А я Питер, издалека, из южных стран, — представился он с легким поклоном. — Был учеником госпожи Пуллены — той самой дамы, с которой ты только что беседовал. Потом стал вольным подмастерьем, отправился путешествовать самостоятельно, а теперь вернулся, чтобы сдать главный экзамен на мастерство. Госпожа Пуллена время от времени дает мне небольшие поручения — «раз уж ты все равно не в классе и не тратишь слишком много времени на учебу, поработай немножко на меня».
Питер так умело подражал голосу волшебницы, что мальчик невольно рассмеялся. Но вдруг, опомнившись, замолчал.
— Не тревожься, — ободрил его Питер. — Если смех помогает тебе освоиться, смейся, сколько душе угодно.
Питер провел Рэндала по галерее в соседнее здание. Они поднялись по крутой деревянной лестнице на третий этаж. Гобеленовые занавесы, свисавшие со стропил, разделяли верхнюю залу на небольшие закутки.
Рэндал выглянул в окно и убедился, что Школа состоит не из одного строения, как ему показалось вначале. Она представляла собой хаотичное нагромождение зданий самых разных размеров и стилей, соединенных то тут, то там бесчисленными переходами и арками.
Посреди длинного зала Питер остановился и позвал:
— Эй, Боурин!
— Чего тебе? — отозвался откуда-то ворчливый голос.
В ту же минуту из-за тяжелого гобелена высунулась рука и отдернула занавес. За ним открылся альков. Там, откинувшись на спинку большого деревянного кресла, сидел высокий юноша, перед ним на столе лежала раскрытая книга. Он сердито поднял глаза на Питера.
— Не видишь, я занят?
— Как же мне видеть, ты же спрятался, — ответил Питер. — Кем ты меня считаешь, колдуном?
Боурин окинул его хмурым взглядом.
— Тысячи шутов ищут себе покровителей, а ты бесплатно сыплешь шутками направо и налево. Чего тебе нужно на этот раз?
— Нужна комната для моего друга, — ответил Питер. — Его зовут Рэндал, он только что прибыл.
— Посели его с Гаймаром, — посоветовал Боурин. — Во всех остальных комнатах уже живут по двое-трое. А теперь, если у тебя нет более серьезных дел, оставь меня в покое. Завтра я должен представить экзаменационное видение для мастера Лэрга.
— Кто это был? — спросил Рэндал, спускаясь по лестнице. — И кто такой мастер Лэрг?
— Боурин? — переспросил Питер. — Он недавно едал экзамены. А сейчас работает над выпускным шедевром — это волшебство, которое ты должен представить Регентам, чтобы доказать, что достоин звания мастера. Школа предоставила Боурину стол и кров за то, что он присматривает за учениками помладше. Что касается мастера Лэрга, ты его уже видел.
Рэндал вспомнил свою беседу с Регентами.
— Который из них?
— Светловолосый, с краю, — ответил Питер. — Сидел подальше от мастера Мэдока. — Юноша покачал головой. — Двое лучших волшебников нашего времени, а живут, как кошка с собакой. Помяни мое слово, северянин в Школу носа не покажет, пока мастер Лэрг будет тут учителем.
У Рэндала шевельнулись дурные предчувствия. Он-то рассчитывал, что мастер Мэдок будет рядом с ним хотя бы в первые дни этой новой, незнакомой жизни. К тому же мальчик не понимал, почему два мастера-волшебника могут ссориться и враждовать, будто два захолустных барона из-за передвинутой границы владений. Неправильно это.
Рэндал одернул себя: откуда ему знать, как поступают мастера-волшебники среди равных себе. Питер, похоже, не находит ничего удивительного в неприязни между Мэдоком и мастером Лэргом.
Спустившись на первый этаж, Питер остановился возле небольшой двери под лестницей.
— С комнатой для тебя мы определились, — сказал он, — теперь давай подыщем тебе накидку и книгу.
Он открыл дверь — за ней обнаружился длинный чулан с уходящими вдаль рядами стеллажей. На верхних полках лежали стопки аккуратно свернутой черной одежды; ниже Рэндал заметил ряды одинаковых переплетенных в кожу книг, небольших, способных уместиться в дорожной сумке или глубоком кармане. Питер окинул Рэндала с головы до ног оценивающим взглядом и взял накидку с одной из средних полок.
— Это накидка ученика, — сказал он, протягивая платье Рэндалу. — Будешь носить ее поверх повседневной одежды — тогда весь Тарнсберг будет знать, что ты учишься в Школе.
Рэндал просунул руки в широкие рукава, и накидка ловко опустилась ему на плечи. Она пришлась как раз впору. Теперь он был одет, как те слушатели лекций из «Смеющегося Грифона». Рэндал спросил себя, много ли пройдет времени, пока на его лице прочно утвердится такое же озабоченное выражение.
Он обернулся к Питеру. Юный подмастерье достал с полки одну из книг и протянул Рэндалу. Мальчик взял ее и пробежал рукой по тугим пергаментным листам. В книге ничего не было написано, если не считать шести строчек на первой странице.
— Она же пуста! — воскликнул Рэндал.
— Ненадолго, — успокоил его Питер. — Ты сам ее заполнишь, пока будешь учиться. Для начала напиши на обороте обложки свое имя — ты ведь умеешь писать, правда? И выучи наизусть заклинание на первой странице.
— Для чего оно?
— Оно успокаивает разум и сосредоточивает внимание, — ответил Питер. — Будет срабатывать, когда ты научишься пускать его в ход. А до тех пор может оказывать противоположное действие. Теперь поговорим о еде…
Рэндал рассеянно слушал указания Питера — как найти обеденный зал, когда и куда прийти на первый урок. «Когда ты научишься пускать его в ход», — сказал вольный подмастерье. Видимо, чтобы читать заклинания, мало иметь талант и знать нужные слова. Надо многому выучиться.
В завершение Питер сообщил, что до ужина мальчик может быть свободен. Рэндал хотел подняться наверх, в спальню, которую ему предстояло делить с пока еще неизвестным Гаймаром, но затем передумал и вышел на галерею. Крытая дорожка тянулась вдоль стены, огибая внутренний сад с фонтаном. Мальчик сел на широкий каменный бордюр и еще раз пробежал глазами заклинание, написанное на первой странице книги.
К его огорчению, слова показались бессмысленными, даже когда он прочел их вслух по слогам. Он вспомнил, что Мэдок называл Древнее Наречие языком волшебства, и начал понимать, почему Питер говорил: «Когда ты научишься пускать его в ход…»
«Я даже не понимаю, о чем в нем говорится, — подумал мальчик. — Как же мне заставить его работать?»
