Катарина Керр - Дни изгнания
– Между прочим, где Джилл? – Саламандр перестал суетиться у костра и сел рядом с Родри.
– Не знаю. Где-то медитирует, или чем вы там, колдуны, занимаетесь.
– Неужели я слышу кислую нотку, которая искажает твои сладкие интонации? Задетое самолюбие, уязвление – не знаю, существует ли такое слово – некую зависть или обиду на то, что мы владеем таким необходимым мастерством, или же…
– Попридержи язык, болтливый ублюдок!
– Ага, я был прав. Точно, точно.
В эту минуту у костра появилась Джилл. Они расположились у небольшой рощицы, и в неверном свете костра Родри показалось, что она материализовалась прямо из деревьев, как это делает дикий народец.
– Вы оба испугались, как пара пойманных грабителей. Обо мне говорили?
– А что, у тебя горели уши? – с ухмылкой спросил Саламандр. – Вообще-то мы просто удивлялись, куда ты пропала, и вот – ответ на вопрос получен, проблема разрешилась. Иди, присядь.
Слегка улыбнувшись, Джилл села.
– Завтра мы должны прийти к разрушенному дану, – сказала она. – Там встретимся с остальными. Ты помнишь это место, Родри? Люди лорда Корбина пытались поймать тебя там в ловушку во время мятежа.
– О, боги, это было так давно, но я помню это, конечно, и этот дан всегда будет дорог моему сердцу, потому что именно там я впервые увидел тебя.
– Ты такой же болтун, как твой никчемный братец? – Она встала и бесшумно исчезла в рощице.
Родри поморщился и уставился на огонь.
– Я думаю, о брат мой, ты кое-чего не понимаешь. – Саламандр сделал драматическую паузу. – Джилл теперь не твоя. Собственно, и не моя, ибо я признаю что в моей жизни тоже было время, когда я безумно любил ее – позволь мне поспешно добавить, что совершенно безответно, она отвергла меня холодно и жестоко, разбив мое сердце и разрушив все надежды.
– О. И кто же, в таком случае, счастливец?
– Не «кто», о воплощенная ревность! «Что». Двеомер. Некоторых людей он забирает без остатка. Почему, во имя бога небесного, она покинула тебя, как ты считаешь? Потому что любовь к двеомеру – это сердечные муки, куда более сильные, чем вожделение или даже душевные порывы, часто побеждающие похоть.
Родри и Джилл расстались так давно, что он уже не помнил подробностей, зато хорошо помнил, как горько ему тогда было.
– Я не понимал тогда и не понимаю сейчас, и будь оно проклято, если я хочу это понять.
– Тогда мне нечего сказать, правда? Но предупреждаю тебя, не вздумай снова влюбиться в нее.
Родри пожал плечами, подумав, не слишком ли тот опоздал со своим предупреждением.
Утром они вброд перешли И Брог, и населенные земли остались позади. Весь день скакали они через невспаханные равнины. Кое-где встречались рощи и маленькие ручейки. На ночь расположились среди зеленой пустоши. Но рано утром Родри увидел на горизонте разрушенную башню, такую же одинокую, как пирамида из камней на могиле воина – впрочем, предположил он, она тоже могла быть таким памятником.
– Этот дан пал от чьего-нибудь меча?
– Представления не имею, – сказала Джилл. – Калондериэль, должно быть, знает.
Эльф, о котором шла речь, старый друг и воинский начальник своего народа, уже ждал их у пролома в наружной стене – когда-то его закрывали деревянные ворота. Сначала они увидели его коня – великолепное животное золотистой масти с серебряными гривой и хвостом, которое неспешно щипало траву. Сам Калондериэль лениво бродил по внутреннему дворику, заросшему травой. Брох, весь увитый плющом, почти не был виден. Предводитель был высок и строен, как и весь его народ, с темно-багровыми, по-кошачьи узкими глазами, волосами цвета лунного луча и, разумеется, длинными и заостренными на манер морской раковины ушами.
– Наконец-то вы здесь! – пропел он по-дэверрийски. – Я уж решил, что Саламандр пропал сам и потерял всех вас.
– Будь любезен, избавь меня от скрытых оскорблений. – Саламандр отвесил шутовской поклон. – Если ты так худо думаешь обо мне, тебе следует поговорить с моим отцом. Кстати, а где сам достопочтенный родитель? Я-то думал, он просто жаждет взглянуть на своего второго сына!
– И он, без сомнения, сделает это, как только узнает, что вы прибыли на запад. – Калондериэль повернулся к Родри. – Прошу прощения, но Девабериэль отправился куда-то на север с одним из аларов. Я послал на розыски людей с вестью о твоем прибытии. Он скоро объявится.
– Да будь оно все проклято! – взорвалась Джилл раньше чем Родри успел произнести хоть слово. – Я хотела поговорить с ним прежде, чем опять уеду, а теперь придется сидеть здесь и ждать у моря погоды!
– До чего нетерпелива, – Калондернэль откровенно ухмыльнулся. – Джилл, пора бы уже привыкнуть к повадкам эльфов. Все происходит тогда, когда происходит, не раньше и не позже.
– Знаешь, – сказал Родри, – должен признать, я тоже чувствую себя несколько разочарованным.
– А ты должен признать, Кел, – влез в разговор Саламандр, – что отец мог бы не тянуть так сильно свое драгоценное время. Он называет свое поведение размеренным и осмысленным а я считаю его неторопливым, вялым, апатичным – да просто медленным!
– Ну, в чем-то ты прав. – Эльф глянул на Джилл. – Адерин в лагере.
– Это скрасит мое ожидание. А где все?
Как оказалось, «все» были недалеко.
Они расположились лагерем у ручья в двух милях западнее: около двадцати ярко раскрашенных круглых палаток, большой табун лошадей, небольшая отара овец, разбросанные в траве шесты для повозок.
Въехав в лагерь, они увидели множество ребятишек и собак, бегущих им навстречу с криками приветствия; следом потянулись взрослые, числом около тридцати.
В те прежние годы Родри немного выучил эльфийскии язык; этих знаний было достаточно, чтобы приветствовать каждого и понять, что ему здесь рады. Он улыбался, и кланялся, и повторял имена, которые тут же забывал.
Калондериэль настоял, чтобы братья поместились в его палатке, и множество рук подхватило их поклажу; коней тоже увели, чтобы позаботиться о них. Обитатели лагеря расселись вокруг костра, чтобы отпраздновать прибытие гостя, было вдосталь меда и еды. Каждый хотел поговорить с сыном Девабериэля и рассказать ему, что вечером им предстоял большой пир. Во всей этой суматохе Родри только через несколько часов осознал, что Джилл куда-то пропала.
Потрепанная Палатка Адерина была разбита на расстоянии полумили от основного лагеря, у ручья под сенью ив.
Там царила благословенная тишина, нарушаемая лишь трелями птиц в ивах. Джилл привязала своего коня рядом с небольшим табуном Адерина и отнесла пожитки к палатке.
Пока она раздумывала, стоит ли позвать его, чтобы поздороваться, откидное полотнище палатки зашуршало, и из нее выбрался новый ученик Адерина, светлоглазый юный эльф по имени Гавантар.
