Наталия Яковенко - Обречённые
— Прости. — Я даже не заметил этого, заглядевшись на Ребекку. Я отошел в сторону, пропуская девушку.
— Я уже раз десять пыталась привлечь ваше внимание, но вы… — немного подумав, добавила она, остановив меня своими словами на несколько секунд. После она замолчала, опуская голову.
Я ничего не ответил и никак не отреагировал. Тогда я не понимал и даже не мог предположить, что это казалось бы, ничего не значащее короткое мгновение навсегда изменило мою жизнь в целом. Я повернулся к ней спиной и направился в класс. По расписанию первым уроком у нас должна была быть химия. Любил ли я этот предмет? Нет. Не любил. Мне вообще не нравилось притворяться учеником. Я был убежден, что мы ведём себя, неправильно и глупо, поступив в эту школу.
Звонок прозвенел. Учитель так и не появился в классе. Через минут пять в дверях появилась Ребекка. Вся аудитория повернулась в её сторону. Одноклассники замерли от восхищения.
Она прошла и села рядом со мной. Спустя ещё минуту, в класс вошёл учитель. Он бросил странный взгляд в сторону Ребекки. Его зрачки были расширенны. А его бешеный пульс я слышал через весь класс. Я сразу понял, что произошло. Ребекка снова начала свою игру в кошки-мышки. Весь оставшийся урок одноклассники не сводили с нашей пары глаз.
На перемене я, не проронив ни слова, вышел в коридор и направился на улицу.
— Ты куда?! — Ребекка выбежала за мной. — Уроки ещё не закончились! — крикнула она вслед. Протиснувшись сквозь толпу, скопившеюся возле главного выхода, я всё же вышел во двор. Все оборачивались на нас. Уверенными шагами я направился в сторону машины. — Ты что устраиваешь?! — передо мной резко возникла сестра. — Ты обещал, что мы будем учиться в этой школе!
— Ты тоже кое-что обещала, — ответил я, пытаясь отодвинуть её от дверцы автомобиля.
— О чём ты?! — словно не прекращая играть свою придуманную очередную роль, спросила она. В этот момент прозвенел звонок на урок, и все любопытные наблюдатели поспешили уйти на занятия.
— Зачем ты пила кровь учителя? — не сдержавшись, всё же спросил я. На её лице возникла знакомая улыбка. Она подошла ко мне. — Во что ты снова играешь?
— Прости, я больше не нарушу обещание. Я не стану пить его кровь, — словно смеясь, произнесла она. Я резко толкнул её от себя.
— Хватит! Тебе так просто сказать это, что я не желаю больше слышать о твоём раскаянии. Не лги больше! Не утруждайся. — Я вновь попытался сесть в машину, но она молниеносно и неожиданно выхватила из зажигания ключи.
— Мы животные! Я не могу контролировать свои инстинкты. В отличие от тебя я не идеальна, — сказала она.
— И что? Теперь нужно всем сообщить об этом? — огрызнулся я.
Я хотел лишь одного спокойствия. Но только наши желания не совпадали, и ей всегда было мало. Ей было скучно без ручных зверушек, которых она находила повсюду, куда бы мы ни отправились. Безумием заражала она меня. Как мне хотелось, чтобы она изменила свой характер, чтобы её голова работала по-другому. Но… — Ты пила его кровь? — грубым тоном спросил я. — Но на мой вопрос сестра ответила лишь лёгкой ухмылкой.
— Ты такой милый, когда злишься. — Она протянула руку и погладила меня по щеке.
Я резко дёрнулся в противоположную сторону. Уверенными шагами направился в чащу леса. Ещё минута и я скрылся в густом занавесе зелённых деревьев.
Пугающая пустота вновь охватила меня, целиком завладев моим разумом. Что это за странное чувство размышлял я, окидывая взглядом высокие деревья. Почему ничего не могу чувствовать, кроме одиночества. Я приложил руку к своей груди. Пытаясь уловить звуки нереального биения, я отчаянно нуждался быть понятым. Ведь уже так давно ничто и никто не мог заставить меня почувствовать хоть что-нибудь. Чёрное сердце по-прежнему не билось. Безмолвное прикосновение лёгкого невидимого желания осознать суть своих мыслей. Как можно понимать других, если не можешь понять самого себя? Ответ очевиден, ты просто не нуждаешься больше в этом. Прожить столько лет и ни разу в своей жизни не понять, что значит любовь по взаимности.
Ветер ласково обдувал моё лицо. Синее безоблачное небо. Причудливые формы облаков, безмятежно плывущие у меня над головой. Я был один. Один на всём белом свете. Мой рот зашит нитями клятвы. Мои руки в оковах плена обещаний. Моё сердце окутано шёлком смерти. Мои глаза навеки похищены бессмысленным ожиданием чуда. Безмолвная кукла в чужом спектакле, которой никогда не находилось места на главной сцене.
Вечером того же дня я не вернулся домой. Бесцельно, как и всегда, продолжал свои прогулки под ночным покровом. Ничего не замечая вокруг себя, я старался не нарушить свои размышления по поводу своей дальнейшей участи. И даже не заметил, как оказался на незнакомой мне улице. Проходя мимо небольшого кафе, услышал знакомый голос. Не знаю, почему, но я остановился и взглянул через стекло. Там увидел девушку, с которой столкнулся сегодня в школьном коридоре. Наверное, здесь она работала официанткой. На её лице была мягкая милая улыбка. Казалось, ей весело и хорошо. Такой видели её окружающие, но так только казалось. Они не могли увидеть больше, ведь они всего лишь на всего люди, нежелающие знать истину. Их задача видеть только то, что на поверхности. Когда я взглянул в её большие глаза, то увидел в них неведомый доселе мир. Я замер. Девушка не замечала меня. Я стоял в полумраке тусклого фонаря и не мог отвести от неё взгляда, словно меня парализовало. Буквально через минуту я пришёл в себя, очнувшись от ступора. Что со мной? Недолго думая, я поспешил уйти с этого места.
Я зашёл в ближайший магазин, чтобы купить сигарет. Передо мной стояло пару человек. Продавец выглядел крайне уставшим и замученным. Ещё несколько покупателей молча, ходили между прилавками. Не желая того, я услышал рёв мотора неподалёку от этого места. Не придав этому значения, я продолжил думать о своём. Буквально через минут пять в магазин ворвались четыре человека с оружием в руках. На их лицах были маски.
— Это ограбление! — крикнул один из налётчиков. Испуганный продавец резко поднял руки — Давай старик, открывай кассу! — человек за прилавком начал судорожно вытаскивать все деньги, которые там лежали. Остальные покупатели замерли в страхе перед лицом опасности. Мне ничего не стоило спасти всех прямо сейчас и стать всеобщим героем, попав в местные новости. Но мне это было ни к чему. Я почувствовал себя пауком, сидящим в своём логове и наблюдающим со стороны за очередной жертвой, которая путается в чужих сетях. Почему-то мне не хотелось помогать всем этим людям. За своё тёмное прошлое я настолько привык видеть смерть и наблюдать за последними предсмертными вздохами, позабыв, что значит сочувствовать кому-либо. В голове невольно всплыло воспоминание, как я и Ребекка должны были по приказу Ричарда избавиться от целой семьи…
