Наталья Колесова - Пифия
— Ор-ригинально.
Я вежливо улыбнулась, гадая, как бы выведать, что в моей «сопроводиловке». По отзывам практиканток, Виктория еще круче Мадам, надо вести себя поосторожней.
— У тебя отвратительное имя! — заявила хозяйка. — Как его вообще можно запомнить?
— Угу. Я, как стану совершеннолетней, собираюсь переименоваться.
— Основы расклада знаешь?
— Ну да. Проходили…
— Будешь сидеть на мелочи.
— В смысле?
— К вип-персонам я тебя и близко не подпущу. Домохозяйки, студентки, мелкие служащие: вопросы простые «да-нет», о королях, о болезнях… Справишься?
— Э-э-э… — предусмотрительно ответила я.
— Ясно. Будешь работать под присмотром Гайдэ.
У Гайдэ были карие пронзительные глаза и черные длинные кудри — на взгляд не определишь, крашенные или нет. Большинство гадалок косит под цыганку или еще какую восточную кровь, среди пифий таких тоже хватает, да еще плюс лица с четко выраженными греческими профилями… А вот узкоглазых крепких степных шаманок (то есть таких, как я) еще искать и искать. Всего одна. Вот и нечего было брать меня в Школу! Изучайте генетику, дамы и господа!
Гайдэ было лет уже порядком — может, двадцать пять. Она встретила меня сочувственным:
— Ну что, сослали из пифий на галеры? Ну, не расстраивайся, гадалкой тоже неплохо. Твой заработок — в твоих руках!
— Да я вроде как на практике…
— Да? Ор-ригинально. Ну ладно. Сегодня смотришь и учишься. Завтра я тебя погоняю по простеньким раскладам. Самое главное в гадании — умение задавать вопросы, психология — и ловкость рук. Все приходит с опытом.
Этого опыта я набиралась до самого вечера. Аж в глазах зарябило. Знаете, зачем идут к гадалке? Погадать на королей. А также на наличие-отсутствие у них любовниц. А также на наличие-отсутствие денег. Пристрелите меня, если хоть когда-нибудь еще я буду гадать на короля! Гайдэ врала и не краснела. И была так убедительна, что даже я верила, что пиковый от "вас без ума", а рядом еще крутится и крестовый, но всему этому мешает трефовая дама… Такой бред я и сама могу нести. И не травить при этом ничем свой юный растущий организм, заметьте! Да еще в конце дня Гайдэ, подмигнув, сунула мне в карман пару бумажек.
— Бери, я ж помню, как в Школе кормят. Купишь себе какое-нибудь пирожное!
— А как же… — я показала в потолок, подразумевая хозяйку салона.
Гайдэ пожала плечами.
— Да все нормально, Вика этих копеек и не заметит!
Вот недаром я подумывала о карьере профессиональной гадалки!
Посмеиваясь, я выскочила из благоухающего и сияющего салона на мокрую мерзко-серую ноябрьскую улицу. И угадайте, на кого наткнулась?
На вип-персону Главного Государственного Оракула.
— Ай! Ох! — сказали мы синхронно. И синхронно же отпрыгнули в стороны. Хорошо хоть в разные — а то, боюсь, все бы кончилось сшибанием Оракула на мокрый асфальт. А потом бы меня уронила его охрана.
— Ты всегда так носишься? — поинтересовался Оракул, потирая ушибленное плечо.
— Да. Извините. Очень больно? Здравствуйте.
— Добрый вечер.
Я бочком отошла в сторону, освобождая проход к салону — он ведь явно туда направлялся. Делать маникюр, что ли? Или стричься?
Или гадать на какую-нибудь королеву?
— Ты уже в Школу?
— Да.
— Я провожу.
Я обалдела настолько, что пару минут топталась на месте, не в силах сообразить, что ответить и в какую вообще сторону двигаться.
— Зачем? — выпалила наконец не слишком-то вежливо.
— Мне нужно с тобой поговорить. Поедем на машине?
— Вот на этой? Конечно! — я с восторгом глазела на блестящую черную, мягко рокочущую зверюгу. — Это ваша?
— Служебная, — Оракул открыл передо мной дверь машины. Внутри было тепло, мягко, хорошо пахло, словом — просто роскошно. Даже когда Брель сел на сиденье рядом, между нами оставалось еще место на пару человек.
— В Школу Пифий, — негромко сказал Оракул, и машина тронулась.
Я оглядывалась, трогая и поглаживая ручки, кнопки, кармашки и ящички. Пощупала обивку — настоящая кожа? Брель посматривал на меня, но молчал — давал время наиграться. Наконец я успокоилась и вспомнила, что со мной хотел поговорить Главный Оракул страны. Но так как мне вечно не хватает терпения, начала сама:
— Машина — понятно. А охрана вам зачем?
— Охрана? — Оракул помолчал. Как будто впервые задумался: а зачем, действительно? — Ну, может, кто-нибудь меня пожелает похитить…
— Чтобы получить за вас выкуп?
— Чтобы принудить к даче ложного предсказания.
Я заморгала.
— А разве такое бывает?
— Цыпилма, бывает всякое. Подавляющее большинство пифий не помнит, что они предсказывают. Так что нечистоплотный оракул вполне может выдать пророчество, за которое ему заплатили. Или к которому его принудили.
Ну да, ведь это так просто, кто проверит? Мне такое раньше и в голову не приходило.
— А еще есть просто безграмотные оракулы, — я покосилась на Бреля. — Да и грамотные, наверное, ошибаются?
— К сожалению.
— А еще пифии могут выдать противоположные предсказания…
— И такое случается, но редко.
Вот такие мы с Юлькой ре-едкие!
— А, может, разным пифиям редко задают один и тот же вопрос?
— Только лишь когда ответ слишком важен… тогда всех ведущих пифий страны спрашивают об одном и том же.
— И что?
— Что — «что»?
— Бывает, что они выдают разные ответы? Ну, как мы с Юлькой?
— В подавляющем большинстве случаев ответы совпадают.
— Но бывает же? — не отставала я.
— Да.
Он отвечал серьезно, не выказывая ни малейших признаков раздражения — наставница Елизавета бы давно уже вышла из себя: "Угомонись со своими вопросами, Цыпилма! Ну сколько ж можно?"
— А кто ошибся — я или Юлька?
Втайне я надеялась, что Главный заявит: конечно, Синельникова! Брель помолчал.
— Трудно сказать. Возможно, правы вы обе.
— В смысле?
— Возможно, Юля увидела судьбу той части экспедиции, которая выжила. А ты… остальных. Или…
Брель посмотрел в окно. Дождь оставлял на стекле пунктиры, вспыхивающие цветом несущихся мимо витрин. Лицо Оракула тоже непрерывно озарялось, и серым он больше не казался. Или ему просто сейчас не было скучно?
— Вам объясняют, откуда вы, пифии, черпаете информацию?
Я сморщилась.
— Да! Просто завалили объяснениями — и про информационное поле и про эгрегоры, и про божественное откровение… Это как наш толстенный учебник философии: куча теорий и ничего конкретного. Я думаю, когда версий слишком много, верной нет ни одной.
