Елена Бычкова - Заложники Света
Статую из вестибюля так и не убрали. Обычно каждый следующий преемник спешил воздвигнуть на этом месте собственного идола, но Клавдий по-прежнему прятался в тени своего могучего деда и был верным призраком отца. Любезный, вежливый, внимательный, терпеливый. Всегда готовый развлечь новой шуткой, подать стило для письма, бокал вина или дельный совет. Отец — нынешний император Помпеи Транквил — ценил его. Казалось, даже любил. Рассчитывал на него, это точно. Лудий отвечал взаимной привязанностью. И только Арэлл знала, как Клавдий мечтает о власти. Настоящей, полновесной, только для него одного.
— Чушь, бред все эти слова на постаментах наших предков, — говорил он, расхаживая по своей любимой дворцовой палате. Ее стены, мебель и даже полы были отделаны тончайшими полосками перламутра. Целые картины из разноцветных кусочков раковин переливались, мерцали, отражали свет и светились собственным. — Все эти «Великие», «Победители», «Благодатные» и «Божественные»… Мы не правим этим миром. Демоны — вот кто настоящие властители. Если б я имел хотя бы десятую часть их силы…
Клавдий смотрел на свои ухоженные белые руки с одним-единственным золотым перстнем всадника и сжимал пальцы так, словно хотел сомкнуть их на чьей-то шее.
— Ну ничего. Я подожду. Дождусь и возьму то, что мне положено. Не так ли, моя золотоволосая?
Арэлл Селфийская была спокойна и уравновешенна. Все считали ее такой. Девушки с севера Эллиды отличались твердым характером, верностью и благородством. Никто не знал, что в глубине ее души, словно маленькая саламандра, спит неудержимое бешенство. Не стоит тыкать палкой безобидную на первый взгляд огненную ящерицу, просыпаясь, та становится жестока и свирепа.
— Клавдий, этот дворец забит золотом до самой крыши. Жемчуг Лоллы стоит сорок миллионов сестерциев. Твой перстень, один только перстень, стоит миллион. А твой народ…
— Арэлл, дорогая моя, боюсь, ты по-прежнему не понимаешь. Эта роскошь оправданна. Всеми нами правят демоны. Мы ничто перед ними, беспомощные и жалкие. Что мы можем им противопоставить в глазах того же самого народа. Позволь, я напомню тебе древнюю легенду о старых богах. Они были прекрасны, вечно молоды и жили в золотых чертогах. Мы как эти древние боги в глазах простых людей.
Он повел рукой величественным, отрепетированным жестом. Маленькая саламандра в душе Арэлл тут же подняла голову.
— Твой народ продает себя в рабство, чтобы не умереть от голода. Пшеница не растет на болоте, там даже ячмень еле вызревает, а ты требуешь триста сиклей[10] белой муки с каждой крестьянской семьи в год! Они сами не едят хлеб, но отдают его тебе! Твоим демонам! Ты не бог, Клавдий! Ты ничтожество!
«Сейчас он меня ударит!» — с тихой злостью подумала Арэлл и представила, что, как только это произойдет, она схватит вон ту золотую чашу с виноградом и с размаху с наслаждением швырнет ее в сытую, гладко выбритую физиономию Клавдия. А потом… Ей не пришлось закончить эту мысль. Жених сдержался, проглотил оскорбление, улыбнулся побелевшими от бешенства губами:
— Я понимаю, дорогая. Тебе трудно привыкнуть. У вас же там… ну там, откуда ты… все очень просто. Рабы едят за одним столом с хозяевами. Спят в одной комнате. А кое-кто до сих пор поклоняется этой ужасной богине плодородия. И все же тебе придется вести себя достойно твоего теперешнего положения. Забудь свою деревню. Не будь столь вульгарной.
Клавдий развернулся и пошел прочь из покоев. На выходе ему все-таки удалось отвести душу. Молчаливый, неподвижный телохранитель, тень Арэдл, стоял у двери. Сын императора замедлил шаг, размахнулся и влепил ему пощечину, все еще зудевшую в руке. Гай не пошевелился, пустые глаза его по-прежнему ничего не выражали. Удовлетворенный, Клавдий поправил ободок перстня на пальце и удалился.
Дальше все было почти так, как представляла себе Арэлл. Девушка схватила чашу и швырнула ее в стену. Золото зазвенело по полу, виноградный сок потек по перламутру стен.
— Ничтожество! — повторила она. Глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Я приношу свои извинения, Гай. Лудий Клавдий сегодня не в духе.
Молодой человек молчал. Лицо его под полибийским шлемом с высоким плюмажем казалось совершенно непроницаемым.
— Гай! В этом дворце достаточно статуй! Поговори со мной!
Телохранитель-тень хорош тем, что его присутствие можно не замечать, меняя наряды, беседуя с подругами, гуляя в нижних садах. Бездушная, верная, неустающая игрушка… Арэлл размахнулась, чтобы шлепнуть его по чешуйчатой блестящей лорике[11], но Гай неожиданно перехватил ее руку. Деликатно, но крепко.
— Вы можете пораниться, госпожа.
— Значит, ты защищаешь меня и от себя самого?
Он выпустил ее запястье, но не замер вновь неподвижной, величественной статуей, продолжая смотреть на Арэлл. Живые глаза на живом лице. А она слишком устала от статуй.
— Вы смелая женщина, — сказал он неожиданно. —Я? Почему?
Он не ответил, решив, видимо, что и так позволил себе недопустимую вольность — заговорил со своей госпожой.
— Нет, подожди, не замирай снова. Давай поговорим. Почему ты сказал, что я смела? Только из-за того, что злю Клавдия? Но это не смелость. Отчаяние.
Гай молчал. Можно было подумать, он внезапно потерял слух и голос одновременно.
— Условности. Сплошные условности. — Арэлл подобрала с пола маленькую кисть винограда и задумчиво повесила ее на одну из пластин лорики Гая. Прямо на грудь. — Это тебе орден. За доблестное молчание.
Уголки губ телохранителя чуть дрогнули. Значит, долго не продержится. Девушка довольно рассмеялась, оторвала от веточки виноградный лист и украсила им плюмаж шлема. Для этого пришлось приподняться на цыпочки. Отступила на шаг, полюбовалась. Телохранитель постепенно превращался в древнего бога виноделия, украшенного плодами и листьями. Остается найти подходящий жезл вместо копья. Улыбаясь, Арэлл отвернулась.
— Госпожа, можно задать один вопрос?
— Можно.
— Ваши волосы… это настоящий цвет?
— Да. Настоящий.
Свободные граждане Великого Рэйма почти все были темноволосы. На длинные золотистые локоны Арэлл знатные рэймлянки смотрели с тихой завистью. Им, чтобы получить цвет такой чистоты, приходилось красить свои косы сложными составами из трав и отбеливать на солнце.
— Еще вопросы, Гай?
— Больше вопросов нет. Но есть один совет.
— Совет?!
— Предостережение. Будьте осторожны, когда говорите в этом дворце о демонах.
— О демонах? Что ты имеешь в виду? Я говорю о них то же самое, что и все остальные.
