Марина Ефиминюк - Второй шанс
К тому времени, когда я добралась до выставки, проходившей в старинном кирпичном здании, напоминавшем логово с привидениями из фильмов ужасов, то солнце окончательно спряталось, нагнав прохлады. На фасаде дома, бывшего прежде пивоваренным заводом, висел огромный плакат с изображением прекрасной полуобнаженной женщины на метле, за ее спиной скалилась полупрозрачная физиономия Бабы-Яги. Паша стоял, прислонившись к капоту седана и, кажется, сильно утомился ждать. Увидев меня, он просиял:
— Да, ты делаешь успехи, брат. Опоздала всего на двадцать пять минут!
В маленькую узкую улочку не торопились пешеходы, и двери в здание выглядели безжизненными. У меня появилась уверенность, что сегодняшним прохладным вечером мы стали единственными любителями потустороннего, желавшими пощекотать себе нервы.
— Ты чего такая задумчивая? — Пашка чмокнул меня в щеку, от него пахло сладким одеколоном и сигаретами.
— Гранит науки оказался тяжелее, что я могла предполагать. — Призналась я, приглаживая волосы. Как ни странно, сегодня рыжие пряди лежали аккуратно, а не торчали в разные стороны.
— В смысле?
Взявшись за руки, мы направились к стеклянным дверям, которые для нас гостеприимно открыла вполне живая мумия, замотанная в серые бинты. Фойе выглядело очень колоритно: в погруженном в полумрак помещении застыли подсвеченные восковые фигуры графа Дракулы и очаровательной вампирши, выставившей длиннющие клыки. С потолка в самом центре, где обычно висит люстра, болтался на веревке самоубийца. Я округлила глаза, похоже, развлечение окажется гораздо нелепее, чем представлялось вначале. Как раз в духе Паши, он любил подобные зрелища до дрожи в коленках.
— В смысле? — Задрав голову, я рассматривала вытаращенные глаза фигуры, изображавшей висельника. — Помнишь черное спортивное купе?
— Угу. — Хмыкнул в нетерпении приятель.
— Так вот я расколотила мобильный телефон. Он как-то очень неудачно упал и разбил ему лобовое стекло.
— Как разбил?
— Вот так, сама не понимаю как. Это же телефон, а не камень. Был.
— А я-то думал, что красавчик к тебе приставал. — Протянул приятель в притворном сожалении. — Как увидел, несся на всех парусах спасать подругу детства, а оказывается наоборот.
— Как ты думаешь, сколько стоит стекло у «Ауди»? — Я с надеждой покосилась на довольно улыбавшееся круглое лицо Паши.
— Тебе так понравилась его машина, что зависть взяла? — продолжал он ерничать.
— Не смешно.
Столкнувшись с мохнатыми лапами, незаметно и подло высовывавшимися, я отскочила и налетела на приятеля, испуганно охнув.
— Здорово, да? — радовался тот, впившись жаждущим взглядом в портрет полуобнаженной женщины.
— Надеюсь, что меня не заберут отсюда веселые парни в белых халатах. — Буркнула я себе под нос, оглядывая очередной темный зал с множеством картин на стенах.
Со всех сторон на нас смотрели прекрасные печальные ведьмы, одинокие и легкие. На полу светилась шестиконечная звезда, заключенная в круг, нарисованная специальной краской. Из динамиков лилась тревожная музыка, добавляя жути. Как ни странно посетители на необычной экспозиции имелись, и они, словно зомби, проходили от картины к картине, задумчиво разглядывая портреты, и перешептывались, делясь впечатлениями.
Незаметно кружа по залам, приятеля я потеряла, скорее всего, застывшего перед огромной панорамой во всю стену, изображавшей ведьмовской шабаш. Один из залов посвящался охоте на ведьм, и в центре стояло старинное пыточное устройство, на котором распинали несчастных, случайно названных колдуньями. «Дыба» — прочитала я объяснение на подставке.
Картина, рассказывающая о сожжении, повергла меня в легкую истерику. Перед глазами снова вспыхнули красноватые язычки пламени, облизывающие капот раздавленного автомобиля, и вид моих залитых кровью порезанных разбитым стеклом рук на нелепо смятом руле…
Не долго думая, я спаслась бегством, оказавшись в новом зале, где рассказывали о сказочных ведьмах. Тут же имелась и ступа Бабы-Яги с метлой.
Выставка начала меня утомлять, а ноги загудели. Я уже решила найти загулявшегося приятеля, как взгляд упал на одну из картин, и сердце пропустило удар. С портрета в зал бросала холодный и высокомерный взор прекрасная ведьма с большими глазами невероятного василькового цвета. «Аида Вестич. Семья клана воздуха» — значилось на надписи. Непроизвольно я сделал шаг к изображению в богатой раме, вспоминая очи блондина из кафе, и у хозяина испорченной машины глаза имели точно такой же необычный оттенок. В животе нехорошо кольнуло. Снова в памяти возник образ летящего камнем мобильного телефона и моя неуклюжесть, характерная для балерины со сломанной ногой…
— Красивая? — Донесся до меня низкий приятный голос.
Я подпрыгнула от неожиданности и отпрянула от портрета, резко оборачиваясь. Нахмурившись, рядом со мной стоял парень, автомобиль которого пострадал моими усилиями.
— Ну, в некотором роде. — Старательно избегая колючего взгляда, пробормотала я и снова покраснела, костеря себя.
— Что ты тут делаешь? — В его тоне прозвучало обвинение, будто он застал меня над корзиной с его грязным бельем.
— У меня друг любитель подобной чепухи. — Неопределенно махнула я рукой, изучая пуговку дорогой рубашки как раз под расстегнутым воротничком.
— Друг, значит? — Теперь в голосе слышалась насмешка.
— Ну, да. — Язык заплетался. — Я таких выставок не понимаю, мне больше фотографии… — Смутившись окончательно, я кашлянула. — Нравятся.
Парень недоверчиво изогнул бровь, разглядывая мою рыжую шевелюру так, будто она являлась ободранным лисьим хвостом на воротнике престарелой кокотки. Только усилием воли удалось подавить желание поправить непослушную копну.
— Сашка! — Паша как всегда появился очень вовремя и спас от позора. — Я потерял тебя! О! — Увидев парня, обрадовался он, как последний идиот. — Привет! Она сильно испортила машину? Да? — Приятель фонтанировал глупым юмором. — Она умеет.
Парень сморщился, вероятно, не оценив шутку.
— Павел. — Неохотно представила я, кивнув в сторону приятеля.
— Филипп. — Красавчик пожал дружелюбно протянутую ладонь, и отчего-то показалось, что сейчас он выйдет в туалет и помоет руку до локтя.
— Ну, нам пора. — Я улыбнулась, подталкивая Пашку вон из зала. Тот упрямиться не стал и быстро засеменил на выход.
— Филипп, вот ты где! — Услышала я за спиной девичий голосок, жеманно растягивающий слова, но не обернулась, хотя умирала от любопытства.
От оскорбительного тона короткой беседы в душе остался неприятный осадок.
