Гельмут Пеш - Кольца Всевластия
– Больги…
Впрочем, никто не произнес этого слова вслух, только у хозяина оно застыло на губах. Прочие же остались сидеть с открытыми ртами. В их жизнь вторглась одна из самых ужасных легенд. И все это больше походило на нападение, чем на посещение.
Больги. Все присутствующие знали о них только по картинам из музея, почти каждый хотя бы раз в жизни высказывался на предмет того, что бы он сделал с этими мерзавцами, случись им проникнуть в Эльдерланд. Теперь же, когда эти существа были рядом, мужество покинуло доблестных фольков.
Оружие захватчиков говорило на своем собственном языке, и даже Март не осмелился протестовать. Шесть раз по два с половиной фута отточенной стали – убедительный аргумент, чтобы держать язык за зубами. Правда, оставалась надежда, что все это лишь ночной мимолетный кошмар и больги исчезнут.
Из ночной темноты появилась ещё одна фигура. Это долговязое существо не походило на больгов. Светлые, коротко стриженые волосы позволяли хорошо разглядеть красивое, бледное лицо. Только острые, изогнутые уши выдавали во вновь прибывшем эльфа. На нем были черные доспехи, блеск которых ещё больше подчеркивал почти неестественную бледность лица. Однако глаза были не красными, как у альбиноса, а черными, как сама ночь. Какими бы страшными ни были больги, они казались почти добряками в сравнении с темным эльфом. Он даже не вынул из ножен меч. В этом не было необходимости.
Темный эльф внимательно осмотрел зал. Каждый из присутствующих на мгновение почувствовал себя во власти этих черных глаз.
Его тихий и шипящий голос был почти беззвучен:
– Где эльф? Где вы его прячете? Выдайте его!
2
В ПУТЬ
Проклятье, пронеслось у него в голове, цвет моей кожи еще, чего доброго, погубит меня!
Он слышал крики преследователей, которые приближались. Эта свора не позволяла ему остановиться и передохнуть. Но он не должен сдаваться. Он вновь собрался с силами и, скрываясь за изгородью, побежал на север. В воздухе висела морось, но сквозь облака проникал лунный свет, поэтому Гилфалас не рискнул бежать по открытой местности к небольшой роще, что могла бы дать ему хоть какую-то передышку. Несмотря на всю спешку, он вынужден был продвигаться с предельной осторожностью.
Про себя он проклинал эту страну, которая была не чем иным, как одним большим садом, где почти нет укромных мест, но зато изобилие открытого пространства. А в его положении это грозило смертью либо чем-нибудь и похуже. Поэтому он обязан был придумать что-то, что позволит оторваться от преследователей.
Страх гнал его дальше, и если бы он в этот момент попался кому-то на глаза, то скорее всего напугал бы своим видом – настолько его правильное и тонкое лицо было искажено. Больги и темные эльфы шли за ним по пятам, чтобы помешать ему рассказать о том, что он увидел.
Факелы приближались с запада. Должно быть, преследователей было несколько дюжин; ведомые своими предводителями, они не отставали от него, гнали его, как бешеного пса.
Его кожаная куртка, штаны и сапоги прохудились от долгого бегства. Меч больно бил по ноге. Оружие было затупившееся и все в зазубринах, однако он не решался выбросить его – оно уже спасало ему жизнь и, возможно, сможет сделать это ещё пару раз, прежде чем ему удастся уйти от погони. Или пока смерть не настигнет его.
Но об этом он не должен думать, по крайней мере сейчас. Он обязан поведать о том, что увидел. Иначе всему конец: свободе, жизни, самому белому свету. Темные братья уничтожат все, что встанет у них на пути…
На мгновение он полностью оказался во власти своих мыслей и поэтому поздно, слишком поздно услышал стук копыт. Он бросился вперед и распластался на мокрой каменистой земле. По другую сторону изгороди галопом проскакал всадник.
Гилфалас, ты – глупец, ругал он себя. И это было ещё мягко сказано.
С трудом он вновь поднялся на ноги, собрал остатки сил и снова побежал.
На этот раз он был осмотрительнее и старался обращать внимание на то, что происходит вокруг, а не отвлекать себя мыслями о неотвратимом. Изгородь делала поворот, но он видел, что она по-прежнему вела к лесу, так что ему не придется бежать по открытой местности. Ну вот, наконец спасительная роща уже рядом.
Внезапно он услышал шаги. Больги, скорее всего это больги. Если бы это был один из его темных братьев, то беглец наверняка был бы уже обнаружен. Как и он сам, темные эльфы отлично видят в темноте. Больги же являли собой лишь грубое подобие своих господ и творцов. Они больше были похожи на людей, чем на Пробужденных.
Гилфалас торопливо осмотрелся. Выход был только один. Он вжался в изгородь. Ветки терновника разрывали острыми колючками его одежду, проникали в мягкую кожу штанов и куртки и, подобно сотням мелких зубов, разрывали их в клочья. Эльф резко вдохнул воздух, чтобы не закричать. У него было чувство, что его режут множеством крохотных ножей.
Он понимал, что, несмотря на листву, терновая изгородь – весьма несовершенная защита. Ох уж эти его светлые волосы и бледное лицо! Эльф сделал попытку ещё глубже протиснуться в заросли терновника, однако ветки были так густо переплетены, что об этом нечего было и думать.
Сколько все это продолжается? Вечность. Каждый раз, когда ему казалось, что он наконец-то оторвался от преследователей и может позволить себе небольшой отдых, они снова его настигали. За это время он потерял всякое чувство времени; прошла ночь, затем день и ещё ночь. Значит, погоня за ним продолжается уже вторые сутки.
Его рука попала во что-то податливое, а затем пальцы коснулись воды.
Лужа!
Гилфалас погрузил руку в ил и быстро, но стараясь не производить шума, принялся втирать грязь в лицо и волосы: больги могут пройти мимо его укрытия в любой момент.
Ему снова послышались шаги, но ночь была полна звуков, а долгая погоня сделала его мнительным. Впрочем, оставалось надеяться, что теперь-то он полностью слился с темнотой изгороди.
Шаги неуклюжих рабов темных эльфов раздались уже в непосредственной близости от него. Больги передвигаются не слишком быстро – это он заметил давно. По твердой почве он без труда смог бы от них ускользнуть. Но на этой пропитанной дождем земле, норовившей на каждом шагу стянуть с тебя сапоги, упрямая, непоколебимая настойчивость больгов превратилась в их преимущество. А он так устал…
Он выждал, пока больги не ушли достаточно далеко. Затем он пополз – медленно, каждый раз вздрагивая, когда в него вонзались колючки терновника, затем поднялся и, прихрамывая, продолжил свой путь. На бегу он огляделся и прислушался. С запада до него отчетливо доносился топот копыт, и он видел свет факелов. Враг прочесывал местность.
