Марина Дяченко - Ключ от Королевства
Глава 4
У зла нет власти
— На вот, выбери себе. — Гарольд бросил передо мной на стол ворох одежды, в основном кожаной. Чистоты она была средней, и запах от неё был так себе. Я двумя пальцами взяла большую чёрную куртку с железными заклёпками:
— А может, оставить моё? Брюки…
Гарольд окинул меня взглядом:
— Там, куда мы идём, такое не носят.
Ему было лет семнадцать, и он здорово походил на тех десятиклассников, что дружили с Лозовой и Зайцевой. Нахальный тип. И мне очень не понравилось, когда Оберон вызвал его к себе в кабинет, поставил меня перед ним и сказал: «Гарольд, это наш новый маг дороги. Поступает к тебе в обучение».
Я-то думала, что учить меня будет Оберон!
— Ну, выбирай. Штаны там, рубаху, сапоги. Или тебе платье с кринолином? — Он теперь уже явно издевался.
Пришлось мне всё-таки разбираться в этой груде. Почти вся одежда была пошита на взрослых, и, пока я отыскала небольшие штаны и сносную куртку, выбора у меня не осталось.
— Слушай, Гарольд… А куда мы идём?
— Отучаемся говорить «Слушай, Гарольд». Учимся говорить: «Скажите, мастер».
Я подумала, что раньше у него в подчинении никого не было. Мне предстояло быть первой подопытной свинкой.
— Э-э-э… мастер. А Оберон говорил…
Он насупился всерьёз:
— Ещё раз скажешь «Оберон», и я тебе нос расквашу. Говори «его величество».
Я покрепче сжала зубы. Ладно-ладно. Ещё неизвестно, кто кому первый расквасит нос.
Переодеваться пришлось здесь же, на складе, за штабелем потёртых сёдел (по-моему, сёдла были не для лошадей. Слишком большие). Поверх своих колготок и футболки я натянула штаны, рубаху и слишком длинную, не по росту, куртку. Сунула ноги в сапоги: наши модницы, наверное, подрались бы за такие ботфорты… если бы они были хоть чуть-чуть новее.
Гарольд осмотрел меня (чучело чучелом, если честно) и остался доволен.
— Урок первый. — Он заложил руки за спину и отставил ногу, чтобы казаться солиднее. — Маг дороги должен уметь защищать себя от зла. Иначе как он сможет защитить других?
Он круто развернулся, из его руки вылетела железная стрелка и воткнулась в глазную прорезь тяжёлого шлема, ржавевшего на стойке вместе с доспехом. В пустой голове у «рыцаря» полыхнуло, изо всех щелей доспеха повалил дым.
Я разинула рот. Наблюдая за мной краем глаза, Гарольд слепил прямо из воздуха дрожащий струйчатый шарик, подбросил к потолку. Шарик взорвался, на нас посыпались искры, по потолочным балкам размазалась чёрная клякса копоти.
Веснушчатый нос моего учителя поднялся к этой кляксе, будто указка.
— Маг дороги ничего не боится. Скажи: «У зла нет власти!»
— У зла нет власти, — послушно повторила я.
— Уже хорошо. Сейчас мы с тобой пойдём в город… и там потренируемся. Только смотри, от меня ни на шаг!
Зря он это сказал: я и так боялась отойти от него хоть на полшага. Один раз даже ухватила его за рукав — правда, тут же опомнилась и убрала руку. Ещё подумает, что я трусиха!
Прежде мне казалось, что в Королевстве очень мало людей. А их здесь было столько, что могли затоптать в два счета. Мужчины почти все бородатые, длинноволосые, похожие не то на разбойников, не то на рок-музыкантов. А женщины разные — и высокие, и маленькие, побогаче одетые и победнее, то чистенькие и аккуратные, а то такие чучела в лохмотьях — с виду настоящие ведьмы. И все одновременно говорят: зовут кого-то, ссорятся, мирятся, зазывают в лавочки, смеются, поют…
А улицы? Разве это улицы? У нас в школе коридоры и то шире. А мостовая? Горбатая, щербатая, с выбоинами, деревянные башмаки по ней — цок-цок-цок! Кованые сапоги — бах-бах-бах! И тут же лошади… Я бы, например, запретила на лошадях ездить в таком тесном месте. Ещё наступят кому-нибудь копытом на ногу.
А запахи!
То дымом потянет. То свежим хлебом. То вонища шибанёт, хоть нос затыкай. Я попробовала дышать ртом, но тут же закашлялась: пыль оседала в глотке. И в этот самый момент вонищу сдуло ветром. Повеяло удивительным запахом с моря: он был такой… прекрасный и ужасный, как этот город.
Мне сделалось страшно и весело.
А толпа вокруг кружила. Я не успевала всего рассмотреть, потому что надо было следить за Гарольдом, чтобы не отстать. И потому перед глазами у меня замирали будто фотографии: деревянная лодочка в сточной канаве… Подкова на мостовой… Кузнец работает прямо на улице (а грохоту! Искры летят!), мальчишки играют под ногами толпы, и никто на них не наступает, вот что удивительно. Мы спускались ниже, ближе к морю, ближе к порту, и всё свежее делался ветер и гуще — толпа. А потом Гарольд взял меня за локоть и втянул в переулок — сквозь низкую арку в глинобитной стене.
Здесь почти никого не было. Толстая женщина выплеснула помои из тазика в канаву, равнодушно посмотрела на нас, ушла. Брели по улице двое мужчин, в обнимку, пошатываясь, пьяные, что ли? Завернули за угол, скрылись из глаз…
Все окна деревянных домов были закрыты ставнями. Три собаки лежали у низкого порожка — а над порожком была вывеска: «Трактир „Четыре собаки“.
— А где четвёртая собака?
Гарольд нахмурился:
— Что?
— Здесь написано…
Он посмотрел на вывеску, на собак, понял и нахмурился ещё сильнее:
— Не отвлекайся по пустякам. Значит, так. Сейчас мы зайдём в трактир. Там собираются всякие… ну, нехорошие люди. Но нам они сегодня не нужны.
— Лично мне они вообще не нужны…
— Не болтай! В дальнем углу на тряпочке сидит нищий. Ты к нему подходишь, останавливаешься прямо перед ним, делаешь глубокий вдох и кладёшь монету в его шляпу. — Гарольд протянул мне тусклый кругляшок. — Он начинает на тебя орать. А ты говоришь: «У зла нет власти». И делаешь вот так, — он провёл рукой перед моим лицом, — сметаешь поток зла со своей дороги. Потом поворачиваешься и выходишь. Мы идём в замок, и я говорю Оберону, какой ты талантливый ученик. Ну?
Я переступила с ноги на ногу. Оказывается, слишком большие сапоги уже натёрли мне пятки.
— Э-э-э… Скажите, мастер. А почему он будет на меня орать, если я ему дам монету? Он же для этого там сидит, для денег, в смысле?
Гарольд засопел:
— Он злой потому что! Деньги ему не нужны, его там и так кормят. И вообще, не задавала бы ты лишних вопросов. Идём.
Я не двинулась с места.
— Скажите, мастер… А если у меня не получится?
Гарольд рассердился всерьёз. У него даже щёки втянулись.
— «Если у меня не получится» — ещё раз услышу, излуплю как козу! Никаких «если»! Должно получиться. Вперёд!
И мы вошли в трактир «Четыре собаки».
Вы знаете, как выглядит гнусный притон? Вот и я до этого времени не знала.
