Кир Булычев - Великий Гусляр
Елена Сергеевна спустилась с крыльца, молодо процокала каблучками по деревянной дорожке двора, прикрыла калитку и пошла по Слободской к центру, через мост над Грязнухой, что испокон веку делит город на Гусляр и Слободу.
За мостом по правую руку стоит здание детской больницы. Раньше там был дом купцов Синицыных, и в нем сохранились чудесные изразцовые печи второй половины восемнадцатого века. По левую руку - церковь Бориса и Глеба, шестнадцатый век, уникальное строение, требует реставрации. За церковью - одним фасадом на улицу, другим на реку - мужская гимназия, ныне первая средняя школа. За гимназией - широкая и всегда ветреная площадь, наполовину занятая газонами. Здесь до революции стояли гостиные ряды, но в тридцатом, когда ломали церкви, сломали заодно и их, хотя можно бы использовать ряды под колхозный рынок. Теперь здесь стоит, вглядываясь в даль, бронзовый землепроходец!
По ту сторону площади - двухэтажный музей, памятник городской архитектуры восемнадцатого века, охраняется государством.
Но Елена Сергеевна переходить площадь не стала, а у продовольственного свернула на Толстовскую.
На углу встретился провизор Савич, давнишний знакомый.
– Ты слышала, Лена, - сказал он, отдуваясь и обмахиваясь растрепанной книжкой, - грузовик провалился?
– А куда, ты полагаешь, я иду? - спросила Елена Сергеевна. - Обследовать финифтяную артель?
– Ну уж, Леночка, - сказал мягко Савич, - не надо волноваться. Если мне не изменяет память, это третий провал за последние годы?
– Четвертый, Никита, - сказала Елена Сергеевна. - Четвертый. Я пойду, а то как бы они чего не натворили.
– Разумеется. Если б не такая жара, я бы сам посмотрел. Но обеденный перерыв короток, а мое брюхо требует пищи. Я так и полагал, что тебя встречу. Тебя все в городе касается.
– Касалось. Теперь я на пенсии. Передай привет Ванде Казимировне.
– Спасибо, мы все к вам в гости собираемся...
Но последних слов Елена Сергеевна уже не слышала. Она быстро шла к Пушкинской.
Савич поправил очки и побрел дальше, размышляя, есть ли в холодильнике бутылка пива. Он представил запотевшую, темно-зеленую бутылку, шипение освобожденного напитка, зажмурился и заспешил.
На Пушкинской, не доходя до универмага, стояла толпа. Толпа казалась неподвижным, неживым телом, и только мальчишки кружились вокруг нее, влетая внутрь и снова выскакивая, как пчелы из роя.
По улице не спеша шел гусеничный экскаватор.
Вблизи толпа распалась на отдельных людей, большей частью знакомых - учеников, друзей, соседей и просто горожан, о которых ничего не знаешь, но здороваешься на улице.
Елена Сергеевна пронзила толпу и оказалась у провала. Асфальт расходился трещинами, прогибался, будто был мягким, как резиновый коврик, и обрывался овальным черным колодцем. По другую сторону колодца стоял лесовоз, - его уже вытащили из ямы. Бревна лежали на мостовой, рядком.
У провала спорили два человека. Один из них был низок ростом, агрессивен, и лицо его было скрыто под соломенной шляпой. Второй - баскетбольного роста, с нечесаной шевелюрой, в черном пиджаке, надетом прямо на голубую майку, - отступал под натиском низенького, но сопротивления не прекращал.
– Для меня это скандал и безобразие, - уверял низкий.
Елена Сергеевна сразу поняла, что это и есть директор ремконторы.
– Мы окончили асфальтирование участка, рапортовали и ожидаем заслуженной премии - не лично я, а коллектив, - а ты что мне советуешь?
Низенький сделал шаг вперед, и длинный отступил, рискуя свалиться в пропасть.
– Корнелий, ты забыл о науке, о славе родного города, - протестовал он, балансируя над провалом.
– А люди премии лишатся?.. Эй, Эрик! - Это низенький увидел экскаватор. - Давай сюда, Эрик!
– Подождите, - сказала Елена Сергеевна.
– А вы еще по какому праву? - спросил низенький, не поднимая головы. - Давай, Эрик!
– Вот что, Корнелий, - сказала тогда Елена Сергеевна, которая наконец узнала, кто же скрывается под соломенной шляпой. - Сними шляпу и подними голову.
Кто-то в толпе хихикнул. Экскаваторщик заглушил мотор и подошел поближе.
– Где тут яма, - спросил он, - которая представляет исторический интерес?
Директор ремконторы послушно снял шляпу и поднял вверх чистые голубые глаза неуспевающего ученика. Он уже все понял и сдался.
– Здравствуйте, Елена Сергеевна, - сказал он. - Я вас сразу не узнал.
– Дело не в этом, Корнелий.
– Правильно, не в этом. Но вы войдите в мое положение.
– А если бы на Красной площади такое случилось? - спросила строго Елена Сергеевна. - Ты думаешь, Удалов, что Центральный Комитет разрешил бы вызвать экскаватор и засыпать провал, не дав возможности ученым его обследовать?
– Так то Красная площадь, - сказал Удалов.
– Так его! - пришел в восторг Грубин. - Я сейчас мигом все осмотрю.
– Кстати, если не исследовать, куда ведет провал, - добавила Елена Сергеевна, - то не исключено, что завтра произойдет катастрофа в десяти метрах отсюда, вон там например.
Все испуганно посмотрели в направлении, указанном Еленой Сергеевной.
Грубин присел на корточки и постарался разглядеть, что таится в провале. Но ничего не увидел.
– Фонарь нужен, - сказал он.
– Фонарь есть.
Из толпы вышел мальчик с длинным электрическим фонарем.
– Только меня с собой возьмите, - сказал он.
– Здесь мы не шутки шутить собрались. - Грубин отобрал фонарь у мальчика. - Я пойду, а, Елена Сергеевна?
– Подождите. Нужно, чтобы туда спустился представитель музея.
– Так там нет никого. А вы отсюда будете контролировать.
Рядом с Еленой Сергеевной возник человек с фотоаппаратом.
– Я готов, - сказал он. - Я работаю в районной газете, и моя фамилия Стендаль. Миша Стендаль. Я кончал истфак.
– Так будем стоять или будем засыпать? - спросил экскаваторщик. - Простой получается.
– Идите, - согласилась с Мишей Елена Сергеевна.
– Тогда и я пойду, - сказал вдруг экскаваторщик. - Мне нужно посмотреть, куда землю сыпать. Да и физическая сила может пригодиться.
И на это Елена Сергеевна согласилась.
Удалов хотел было возразить, но потом махнул рукой. Не везет, так никогда не везет.
– Здесь неглубоко, - сказал Грубин, посветив фонариком вглубь.
Он лег на асфальт, свесил ноги в провал и съехал на животе в темноту. Ухнул и пропал.
– Давайте сюда! - прилетел через несколько секунд утробный подземный голос.
Толпа сдвинулась ближе к краям провала, и Елена Сергеевна сказала:
– Отойдите, товарищи. Сами упадете и других покалечите.
