Анна Степанова - ПЛЕНЕННАЯ ДУША
Улыбка ее была какой-то новой, невиданной им прежде.
— Смотри, чему я научилась! — лукаво отозвалась она, и голос ее не звенел, как при жизни, но лился тихим, привычным уже шелестом. — Я подумала: коль уж говорить у нас с тобой получилось, то почему бы и это не попробовать… Во сне теперь сможем видеться!
— Я плох в управлении снами, Снежинка, — смущенно заметил Эдан, и, словно в подтверждение его слов, знакомая Таркхемская полянка исчезла, а они очутились в гильдийном Зале Совета перед орущими что-то важными людьми.
— Я, зато, хороша! — с присущей ей беззаботностью отмахнулась Лая. — По крайней мере, с твоими: своих-то больше не вижу… Может, в этом и суть?.. Это как с теорией внушения и самовнушения… Вот же! словечки твои так и рвутся!.. И что только ты со мной дела-а-ешь?.. — она лениво раскинулась прямо на коленях у злющего мастера Сребноглава, все еще громко распинающегося о благе Гильдии, потянулась, заехав советнику в нос, потрясла рукой, недоуменно оглянулась, будто сейчас только почтенного господина за своей спиной заметила…
Эдан подавился смехом, отчаянно пытаясь сохранить серьезное лицо.
— Смейся, смейся, — не обманувшись его видом, буркнула охотница. — Вот когда… — но, так и не высказав угрозы, вдруг вскинулась и завопила. — ОПАСНОСТЬ, Эдан!
Сон рассыпался сотней глиняных черепков, болезненно громыхнувших в тяжелой голове.
Мужчина подскочил в поисках врага — но тут же вновь припал к мешкам на телеге, глубоко вжался в плотную шерсть, неподвижно застыл, накрывшись плащом да проверяя торопливо крепость мысленной защиты. Знакомое присутствие захлестнуло его.
Телеги спешно сбивались к обочине, стремясь убраться с дороги, — а навстречу им, припадая к спинам лошадей, летела пятерка черных всадников…
Вдруг задний резко осадил коня, развернулся к испуганно сгрудившимся торговцам, знакомо прищурился в прорези маски, повел носом, словно вынюхивая…
Ну конечно, кого еще могло сюда принести! — ругнулся про себя Эдан. Всю ночь, наверное, мчалась — стоило только Ночеборову голубю весть доставить!.. И от ЭТОЙ ведь никакая защита не поможет: ее чутье против других почти бесполезно, зато на него раз и навсегда заточено!
«Что ж тебе, Слава, опять в столице не сидится!» — с досадой выдохнул он, отчаянно пытаясь придумать способ укрыться от черной всадницы.
«Давай, так попробуем!» — обозвалась Лая, и растеклась по его сознанию, проникла в каждую клеточку, будто накрыв собой.
Женщина в маске встряхнула головой, сбившись со следа. Другие всадники, не радуясь задержке, беспокойно ерзали в седлах, недоуменно всматривались в лица торговцев и охранников, вполголоса что-то шипели Славе.
— А чего это ты там прячешься, юродивый? — вдруг дернули дьяволы за язык Юлию. — Эй, я тебе говорю! — зашумела недовольно, не замечая, как обратилось к ней сразу несколько лишних глаз.
Эдану безумно захотелось любопытную барышню прибить.
Или хотя бы выпороть.
Ну, отругать, как минимум.
Он уже и рот открыл, чтоб велеть ей заткнуться — рискуя, впрочем, вызвать на свою голову еще большие вопли, — когда вдруг молчаливая Алим ловко опрокинула свою хозяйку на шерстяной тюк, придавила сверху, зажала ей рот рукой.
Черные, не заметив ничего особенного, наконец, сдвинулись с места, направили лошадей в сторону Крама. За ними, беспрестанно оглядываясь, поспешила хмурая Слава.
— Ты что это себе позволяешь?! — вскоре разнесся над повозками крик вырвавшейся из хватки Юлии.
— Прошу прощения, госпожа, — невозмутимо, ничуть не виновато прокаркала женщина. — Но это ведь темные мастера были! Глупо лезть им на глаза!
— Эт-точно! — поддержал ее спереди возница. — Не попадайся черным дьяволам, барышня! Целее будешь!
— Да ну вас! — обиженно запыхтела девушка, с опаской посмотрев вслед давно скрывшимся из виду всадникам. — Могли бы просто сказать… И ты еще!.. — сердито пнула по ноге вылезшего из-под своего плаща Эдана.
Тот, впрочем, удара даже не заметил: совсем другие вещи заботили его сейчас.
«Думаешь, правильно я поступил, взяв с собой Юлию? — хмуро спрашивал он Лаю. — Сложно было пройти мимо такого удивительного совпадения! Но раньше-то она уйти могла в любое время, теперь же… ее видели со мной рядом. В Краме Слава поймет, что не ошиблась насчет каравана, да и Ночебор подтвердит. Из корабельной команды, стоит тем к Амарешу сунуться, тоже все, что можно, вытянут…».
И, значит, опять начнется игра.
Большая игра, в которой через жизнь глупой девчонки, будь она хоть трижды высокородной леди, переступят, ни на миг не запнувшись…
Глава третья,
в которой собирается совсем уж странная компания
Его Божественность Император Астриоцеулинус VIII почил на двадцать третий день первого осеннего месяца, и на год не пережив покойного Гильдмастера. Наследника его, высокого лорда Шаруса, поименованного отныне Астриоцеулинусом IХ, верные советники уже пару часов спустя вытащили из какого-то модного столичного наркопритона, обмыли, приодели в парчу и бархат — да выставили на всеобщее обозрение пред собранием городского люда, заполонившего Дворцовую площадь.
Новоиспеченный «Его Божественность» пошатывался на балконе Дворца, позорно всхлипывал от истерического хохота, пока кто-то из советников не догадался больно пнуть его по лодыжке. Тогда уж надежда Империи взвыл и залился слезами вполне искренне, безмерно растрогав своей скорбью пялящуюся снизу толпу…
Эдана вести об этих событиях настигли в маленькой деревеньке к западу от столицы, где он вместе с Юлией уже четвертый день ждал посланца из своего имения. Без взбалмошной леди на его попечении светловолосый уже давно спешил бы домой, наплевав на возможные опасности, — однако чужой жизнью рисковать не хотелось. Да и барышня полезнее была невредимой…
Не то чтобы Эдан всерьез собирался использовать дочь Амареша в какой-либо хитроумной интриге — он все еще пытался убедить себя, что полностью отошел от политики, — но… Не в правилах темного мастера, пусть даже бывшего, упускать такую возможность.
«Ты просто боишься признать, насколько хочешь вернуться в игру», — ехидничала Лая.
«Ерунда! — злился он на ее правоту. — Освободиться от Гильдии было самым большим моим желанием лет с семнадцати!»
«Но сейчас-то тебе не семнадцать! Да и отсиживаться в стороне не в твоем характере…»
— Только не говори, что лучше знаешь! — ворчал Эдан вслух, пугая детишек и настораживая местных мужиков. — Я и так в последнее время слышу это чаще, чем нужно!
«Конечно! — смеялась она. — Не понимаю, почему ты все еще споришь? Я ведь, как-никак, намертво застряла в твоей голове!»
