Маргит Сандему - Охота на ведьм
Силье била дрожь.
— Я потерял из виду кнехтов, что преследовали нас. Они или продолжают преследование, или повернули назад. — Тенгель нервничал. — Нам пора. И как можно быстрее.
Чем выше, тем тяжелее идти. Силье совсем ослабела. Заболел живот, начались судороги. Она всерьез испугалась за зарождающуюся в ней жизнь. Но признаваться не смела.
Голова кружилась, ноги стали как ватные, дышать было больно. Но Тенгель все шел вперед.
Кончилась березовая роща. Перед ними расстилалось открытое пространство. Теперь беглецов было видно как на ладони. Наступивший полумрак не мог скрыть людей.
Там, на полянке, последние силы оставили Силье.
Она зашла за большое камень. Ей стало совсем плохо. Боль в животе была просто невыносимой.
Собравшись с силами, встала и вытерла пот с лица. Пару раз глубоко вздохнула и заковыляла к остальным.
Тенгель пошел ей навстречу.
— Послушай, девочка моя, ты ничего не хочешь мне сказать? — как-то настораживающе мягко спросил он.
Ног Силье не чувствовала вообще.
— Да, хочу, — всхлипнула она. Муж обнял ее и повел к лошади.
— Дурашка, — нежно произнес Тенгель. — Глупышка. И ты не могла сказать?
— Нет, — сказала она, вытерев нос. — Мы же разного мнения на этот счет.
— Ты не права. Но не будем об этом. Не бойся меня, милая! Тебе нужна помощь.
— Ты так быстро шел, — шмыгнула она носом. — Я не могла успеть.
— Я не заметил, пока ты совсем не отстала. Я страшно боялся за детей, нам нужно было как можно скорее убежать от кнехтов. Прости меня, любимая! Суль! Даг! Слезайте с лошади, пусть мама отдохнет.
И они продолжали свой путь. Силье мучила совесть, но она и на лошади-то держалась с трудом. За ней сидела Лив, крепко вцепившись ручонками в ее платье.
Идти в гору было жарко. Дети погрустнели, и Силье гадала, многое ли они поняли из увиденного. Суль все крепче сжимала мешок, а кошка продолжала раздраженно шипеть.
Силье непроизвольно бросила взгляд назад.
— Тенгель, они увидели нас! И нам отсюда видно всю деревню!
— Там слишком много дыма.
— А что, если кто-то поднялся повыше? Преследует нас?
— Езжай дальше.
Сам же Тенгель остановился. Силье удивленно обернулась. Когда она увидела, что затевает муж, в ней что-то сжалось. Тенгель стоял на краю горного уступа, повернувшись лицом к долине. Он вытянул руки и повернул ладони вперед, в сторону долины, словно пытаясь отвести беду.
В его фигуре появилось что-то своеобразное, властное, почти магическое.
Силье никогда не видела, как Тенгель применяет ту силу, которой он, по слухам, обладал.
Тут Силье увидела, как к Тенгелю подошла Суль. Постояв немного, она стала в точности повторять его движения.
Силье не осмелилась потревожить их. Она даже боялась пошевелиться. Даг и Лив взирали на этих двоих удивленно и с восхищением.
Наконец Тенгель опустил руки и вздохнул. Суль повторила все в точности. Они пошли назад — Суль к брату, а Тенгель — к жене.
И снова двинулись в путь.
— Что ты сделал? — негромко спросила Силье чуть погодя. — Ты сделал нас невидимыми, да?
Тенгель улыбнулся, но глаза его оставались серьезными.
— Не совсем так. Я не могу сделать нас невидимыми. Я… я отвратил их мысли от нас, сделал так, чтобы они не смотрели сюда.
— Так сразу и не поймешь. Ты, что, читаешь их мысли?
— Нет. Я оказываю на них влияние. Что-то вроде внушения.
— Думаешь, поможет?
— Не знаю. — Тенгель смущенно улыбнулся. — Я и сам не знаю, какими силами обладаю. Но я сделал все, что мог.
— А Суль поняла, что делала?
Тенгель вздохнул:
— Да, я в этом уверен. Между нами словно проскочила искра. Возникло чувство понимания, некоей общности. Эта девочка… Знаешь, Силье… я боюсь ее.
Словно через силу Силье произнесла:
— В своих вещах, в пальто, она прячет большой узел.
— Я знаю. Его ей дала Ханна.
— Ты думаешь, стоит оставить его у Суль?
— А ты? — задал он встречный вопрос.
— Решай сам. Ханна, ну… как бы это сказать… оставила Суль свое наследство?
— Да, я в этом уверен. Я давно уже понял, что Ханна выбрала Суль и решила сделать ее своей наследницей. Давным-давно она хотела, чтобы наследником стал я. Но я отказался. И вот с тех пор она меня ненавидит. Суль для нее как манна Небесная. В ее узле, должно быть, очень ценные вещи. Разные забытые мази и рецепты, которые наш род хранит. Ханна потому и держалась так долго, что должна была все это кому-то передать. Я бы не стал отбирать узел у Суль. По крайней мере, сейчас.
— Да, ты прав. Дети! Живее!
Они двинулись быстрее. Смеркалось, но, к счастью, было еще не совсем темно. Они вплотную подошли к горному перевалу.
— Разве лошадь тут пройдет? — скептически спросила Силье, оглядывая огромные камни, валявшиеся тут и там у прохода.
— Попробую найти дорогу. Иначе придется ее бросить.
— Здесь? В этой всеми покинутой долине? Она же не выберется отсюда. И речи быть не может!
— Не надо так, Силье.
— Лошадь пойдет с нами, — веско сказала Силье. — Она нам еще пригодится.
— Да.
— И без нас она не может.
Тенгель отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Силье разволновалась, щеки покрыл густой румянец. Тенгель знал, что она будет бороться за лошадь до конца. Его так потрясла преданность жены, что на глазах выступили слезы. Тенгель быстро сморгнул.
Шаг за шагом они пробирались меж камней. Много раз попадали в тупик, вновь возвращались назад и искали другую дорогу. И все из-за лошади. Но они ее не бросили.
И вот наступил тот неизбежный миг, когда они, обернувшись, окинули последним скорбным взглядом обезлюдевшую и растерзанную долину Людей Льда.
Почти ничего не было видно. Их дом находился там, за плотной дымовой завесой. Вряд ли они еще вернутся сюда.
Они долго стояли молча. Даг всхлипнул. Тенгель обнял мальчика.
— Я буду долго скорбеть о долине, — с трудом проговорила Силье. — Мы сохраним добрую память о ней. Мы — вся наша маленькая семья — были там счастливы.
— Это правда.
— Мы долго терпели, когда соседские дети дразнили наших детей. Так часто случается — когда самому нечем похвалиться, ищешь козла отпущения. А потомков Тенгеля Злого каждый был не прочь обидеть.
— Бедные дети.
Силье поняла, что это относилось не к их детям.
— Тенгель, — вдруг прервала Силье сама себя, с невысказанной грустью в голосе. — Помнишь, что сказала Ханна? Теперь из рода Людей Льда остались только мы.
— Да. Только теперь я это понял.
— Никого не осталось, Тенгель. Совсем никого! Мне страшно даже подумать об этом. О каждом человеке, ребенке из нашей долины… Мне что-то нехорошо.
Она выпрямилась.
— А Элдрид? И ее муж? Она ведь тоже из Людей Льда.
