Антон Грановский - Война демонов
– И ты решил сделать ей искусственное дыхание?
Несколько мгновений они молча глядели друг другу в глаза. Первым молчание нарушил Лагин.
– Почему ты так смотришь на меня, Первоход? – спросил он.
Глеб как бы невзначай положил пальцы на кобуру, и это не укрылось от внимательного взгляда Лагина.
– Золотая монета короля Кенвульфа, – сказал Глеб.
– Что? – не понял Лагин. – Монета? О чем ты, Первоход?
– Этот золотой я отдал старику Хомычу. Как он оказался у тебя?
Лицо Лагина оцепенело. Вот оно что! Значит, бродяга, которого он убил, был Хомычем! Выходит, он убил бывшего друга и даже не заметил этого. Лагин качнул головой и пробормотал дрогнувшим голосом:
– Чепуха. Это мой золотой.
– Допустим. – Глеб прищурил недобрые глаза. – Но есть еще кое-что.
– Что?
– Я видел твои клыки, вурдалак.
Лагин стер с губ улыбку.
– Я не понимаю тебя, ходок. Ты хочешь меня в чем-то обвинить?
Еще несколько мгновений Лагин и Глеб угрюмо смотрели друг другу в глаза. Глеб – с угрюмым удивлением, Лагин – с досадой.
«Как не вовремя, – сокрушенно подумал ученый муж. – Ну почему мне так не везет?.. Что ж, видно, не судьба».
Он оттолкнул девчонку и бросился на Первохода.
Клыки щелкнули у самого уха Глеба. Глеб перевернулся через голову, выхватил из кобуры ольстру и нажал на спусковую скобу. Лагин рыкнул и дернул головой – пуля попала ему в левую щеку и прошла навылет.
Краем глаза Глеб увидел, как перепуганная Светланка бросилась к кружалу.
Ольстра Глеба громыхнула еще дважды, однако Лагин с невероятной быстротой отскочил в сторону и растворился в воздухе.
Глеб удивленно воззрился на то место, где только что был ученый муж, и глухо пробормотал:
– Черт… Такого я еще не видел.
На шум из кружала высыпала компания охоронцев. Увидев лежащего на земле Глеба, охоронцы заухмылялись.
– Эй, Первоход! – окликнул один из них. – В кого это ты тут палишь?
– Да вот, решил подстрелить луну, – отозвался Глеб, держа палец на спусковом крючке ольстры и внимательно глядя по сторонам.
– А которую из двух? – весело осведомился третий.
Охоронцы засмеялись.
И тут что-то пронеслось мимо Орлова, подобно темному вихрю, обдав его волной холодного воздуха. Глеб отдернул голову и быстро откатился в сторону, держа ольстру наготове.
– Эй, ходок, – удивленно спросил один из охоронцев, – чего это ты кувыркаешься?
Несколько секунд Глеб настороженно вглядывался в темноту, а затем, поняв, что Лагин ушел, убрал ольстру в кобуру. Ощущение опасности пропало.
На улицу вышли мужики из посетителей.
– Кто громыхал? – спросил один.
– Первоход хотел подстрелить морок, а попал в луну! – ответил ему охоронец. – Видишь, какая дырявая!
Охоронцы и мужики загоготали. Глеб поднялся с травы и отряхнул штаны.
– Больше в луну не стреляй, – насмешливо попросил парень-охоронец. – Она, пожалуй, нам еще сгодится.
– Смотри, как бы в следующий раз я не спутал луну с твоей круглой физиономией, – пригрозил ему Глеб.
Поправив на поясе кобуру, он повернулся и зашагал прочь от кружала, над дверью которого красовалась доска с жутковатой надписью: ТАВЕРНА «ГИБЛОЕ МЕСТО».
Странные дела творились к Хлынском княжестве. Странные и тревожные. Сперва украли кузнеца. Потом появился охотник Громол со своим жутким рассказом и не менее жутким предложением. А теперь вот оживший и превратившийся в упыря Лагин бродит по городу, щелкая собачьими клыками.
Что все это значит? Что за игру затеяли злые силы и какое место в этой игре уготовано ему, Глебу-Первоходу?
Ответа никто не даст, а значит – придется добыть его самому.
Вдруг спина и шея Глеба напряглись. Он остановился и молниеносно выхватил из кобуры ольстру.
Слева раздался легкий шорох. Глеб резко повернулся и нажал на спуск.
Пуля сбила с куста бузины сухую ветку. Держа палец на спусковом крючке, Орлов прислушался. Ни стона, ни хрипа, ни шороха. Ничего.
Он прошел к кустам, наклонился и поднял с земли клочок темной шерсти. Потер его в пальцах, затем поднес к лицу и осторожно понюхал. Пахло серой.
Глеб быстро огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Однако он был убежден, что за ним кто-то следил. Кто-то, кто умеет передвигаться быстро и бесшумно, оставляя после себя темную шерсть и воняя серой. И это явно был не Лагин.
7Ученый муж Тимофей Лагин хорошо помнил, что с ним приключилось в Гиблом месте в ту страшную ночь.
Он помнил, как проснулся посреди ночи, услышав чей-то тихий голос. Проснулся, глянул по сторонам, увидел похрапывающего во сне старика Хомыча, сладко посапывающего мальчика Прошку и ходока Глеба, который лежал на траве с закрытыми глазами и грудь которого так тихо и незаметно вздымалась, будто он вовсе не дышал.
И снова чей-то далекий голос позвал его:
– Лагин…
«Что же это? – растерянно подумал ученый муж. – Кто это зовет меня в ночи?»
И вдруг он с удивлением понял, что не стоит на полянке, а тихонько крадется по лесу – крадется на зовущий его издалека голос.
Лагин остановился и испуганно поправил очки. Да что же это? Как осмелился он уйти от своих друзей? И куда – в Гиблую чащобу, полную темных тварей!
Где-то далеко завыл оборотень. Потом засмеялась леденящим душу смехом спуржун-птица. Лагин передернул плечами и быстро перекрестился.
– Господи Иисусе, защити от дьявольских напастей! – прошептал он.
И тут голос снова позвал его.
Противиться было невозможно. Голос звал и манил. Краешком сознания Лагин понимал, что делать это нельзя, и молил Бога, чтобы рядом появился Глеб-Первоход и защитил его от этого голоса. Но Первоход не появлялся. Рассчитывать было не на кого.
Не найдя в себе сил сопротивляться, Лагин снова побрел по ночному лесу – навстречу чудному голосу.
Идти по чащобе было трудно. То и дело он оступался и падал, но вставал снова и продолжал свой путь. Вскоре одежда на нем была порвана, руки, шея и щеки ободраны в кровь, а стекла очков покрылись сеточкой трещин.
Однако ученый муж не замечал этих неприятностей. Он упорно шел вперед, и чем ближе был голос, тем сладостней и непреодолимей становился его зов.
Долго ли, коротко ли шел Лагин, но вот перед ним открылась небольшая полянка, и на той полянке стояла темная избушка. Окна избушки были темны, но Лагина это не смутило. Он знал, что зов идет из этой избушки, а значит, там кто-то есть.
Лагин поправил пальцем сползающие на нос очки и зашагал к крыльцу. Где-то в глубине разума мелькнула мысль о том, что зов может быть губительным и в избушке его поджидает опасность. Однако Лагин прогнал эту мысль как нелепую. Слишком красив и сладостен был зов.
