Ирмата Арьяр - Да здравствует король!
Он поднял руку, и по этому знаку конский строй за его спиной раздвинулся, и один из рыцарей вывел на мост двух гнедых лошадей с всадницами. Девочки едва держались в дамских седлах и всхлипывали от страха. А ведь они старше меня года на три. Жалкое зрелище.
Матушка подалась вперед, жадно вглядываясь в их лица. Принцессы были такими же красивыми, как она, но если королева Хелина была невероятно бледна, то этих ангелочков украшал нежный румянец. Из-под накинутых на головы капюшонов с меховой опушкой выбивались длинные белокурые локоны; их огромные, синие, как у матушки, глаза, испуганно смотрели то на королеву, то на «снежных дьяволов» за нашими спинами.
Король опустил руку, и рыцарь остановил лошадей с принцессами.
— Вы, кажется, хотели быть рядом с дочерьми, миледи? — спросил Роберт. — Извольте. Я пойду навстречу вашему желанию и верну вам этих двух. Но мне нужен наследник. Будущего короля должен воспитывать мужчина, а не баба. Как насчет обмена?
— Мои дети не заложники, сир, чтобы обменивать их, — Хелина надменно вздернула подбородок. — Мои условия вы знаете. Я хочу быть рядом со всеми моими детьми.
Желваки на скулах короля заходили, он метнул на меня яростный взгляд, и я поняла, что в отместку за коня и свои увечья он переломает мне все кости, стоит попасть в его руки.
— Пусть подойдет этот твой…
— Стойте на месте, Лэйрин, — оглянулась матушка.
Роберт Сильный подошел сам — ступил на землю Белых гор, прошел два шага и остановился передо мной. Королева охнула, но осталась на месте. Я чувствовала себя в безопасности между мастером Рагаром и сэром Лорганом, презрительно кривила губы и ничего не боялась.
— Как надо приветствовать своего короля, дьяволенок? — рявкнул государь.
Я склонилась в поклоне. И в тот же миг он сорвал берет с моей головы, смял в кулаке. Перо треснуло.
— В присутствии короля, — по-волчьи улыбаясь, сказал Роберт, — в головном уборе дозволяется оставаться только членам его семьи. Запомни это, невежа.
Развернулся и ушел.
— Подумайте, миледи, — бросил он, проходя мимо королевы. — Агнесс и Адель, дозволяю вам попрощаться с вашей матерью.
Сопровождавший принцесс рыцарь снял их с седел, и они робко подошли к королеве, присели в поклоне. И вдруг обе прильнули, заглядывая ей в лицо. Зашептали:
— Мы вспоминали вас, миледи. Вы нас помните?
— Миледи, мы так скучали!
Хелина что-то шептала и гладила их белокурые головки. Король пару минут наблюдал, прищурившись, потом приказал девочкам отойти и сесть на лошадей.
— Даю вам срок неделю, Хелина, — сказал он, тоже сев на коня, и демонстративно оборвал сломанное перо с моего берета, который все еще мял в кулаке. — Шесть королевских дочерей в обмен на одного ублюдка.
— Я вам сразу отвечу, сир. Нет.
— Нет так нет, — усмехнулся король. — Как видите, принцессы, я сделал все, что мог. Вы не нужны вашей матери.
Теперь я понимаю, что именно тогда мои сестры возненавидели меня, и благороднейший король сделал для этого все.
На прощанье Роберт процедил:
— Через неделю вы сами приползете сюда на коленях, миледи.
Матушка еще долго стояла на мосту, глядя вслед удалявшимся всадницам. Девочки несколько раз оглядывались на нее, вытирая слезы. Добрым был наш воспетый в балладах король Роберт Смелый, добрым и милосердным: позволил свидеться.
Когда мы вернулись в горный замок, Хелина сразу ушла в свои покои, а я пробралась в тайник и выбросила мешок с ржавым ножом, заново насушенными сухарями и полосками мяса. Бегство стало невозможным. Это означало предать матушку, пожертвовавшую ради меня любовью к старшим дочерям.
На ужин королева не спустилась из своей комнаты. Мы сидели вдвоем — я и Диго. На противоположном краю овального стола два кубка ждали лорда и леди Грахар, но их тоже не было.
— Я убью его, — заявила я, ковыряя вилкой кусок куропатки.
Дигеро, давно расправившийся со своей порцией и десертом, поднял ресницы:
— Если ты имеешь в виду короля, то я помогу. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, Лэйрин.
Так мы стали бы заговорщиками, если бы он не добавил:
— Знаешь, я рад, что он не признает тебя своим сыном. Я бы стыдился такого отца. У нас говорят, что Роберт — чудовище. Он превращается в огненного дракона и держит в заточении шестерых прекрасных принцесс. Если мы с тобой их спасем, то станем героями.
Я не успела захлопнуть отпавшую челюсть: двойные створки двери распахнулись, повеяло ледяным холодом, как всегда бывало при появлении лорда и леди Грахар.
— Дети, как можно повторять сплетни невежественных слуг! — поморщилась леди Амель, входя вместе с супругом и родителями Диго.
Лорд Этьер взглядом пригвоздил сына к креслу:
— А тебе должно быть вдвойне стыдно, Дигеро, говорить такое в глаза сыну Роберта. Если бы король не хотел признать Лэйрина, он не пришел бы за ним.
Последней вошла матушка — бледная, тихая, с припухшими глазами.
— Идите к себе, ваше высочество, — распорядилась леди Амель. — У нас будет разговор не для детских ушей.
Я бы послушалась, но матушка молчала. Она выглядела совсем поникшей, и страшно было оставлять ее одну в бабушкиных когтях. Вскинув голову, я отчеканила:
— Если ваш разговор касается меня, то я имею право знать.
Лорд Грахар, переглянувшись с лордом Этьером, кивнул:
— Что ж, ваше высочество, вам будет полезно знать, что стоит на карте. Ваш отец прислал ультиматум кланам. Либо горные лорды выдадут ему вас, отняв у матери, либо он соглашается на брак одной из его дочерей с императором Севера и в качестве приданого передает Империи наши территории. Формально они входят в состав королевства. Я все правильно излагаю? — он вопросительно посмотрел на лорда Этьера.
Тот кивнул:
— Да, и это очень нежелательный для нас ход. Роберт Сильный — посредственный монарх, которого мы можем держать далеко от Белых гор, сохраняя независимость, но император — птица совсем другого полета. Он сразу попытается поставить нас на колени и сделать действительными вассалами. Но Белые горы не кланяются никому. Это будет многолетняя война.
— Но даже старшим девочкам всего тринадцать! Как он может? — прошептала матушка.
— Это древняя практика, — пожала плечами леди Амель. — До совершеннолетия избранница воспитывается как невеста в доме будущего мужа, но ее имуществом он уже имеет право распоряжаться.
— Императору триста лет! — королева горестно заломила брови.
— И что особенного? — фыркнула бабушка. — Может, он и старик, но детей ему уже не надо, есть у него наследники. Горцы тоже долго живут. А северяне — и по пятьсот, и более лет в своей вечной мерзлоте, потому и приходится им часто жениться, если берут чужеродных женщин. Быстро мрут, бедняжки. Климат плохой.
