Вера Камша - Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал
– На этот раз павлину хвостом не отделаться, – заверил маршал. – Если не ошибаюсь, «три звезды становятся одной», только вознамерившись кого-нибудь сжечь. Дотла.
Глаза Фомы расширились. Для него мориски все еще оставались источником товаров, а не войн. Маршал выждал еще пару мгновений и протянул союзнику исписанный острыми буквами лист, на который тот с вожделением поглядывал. Эмиль ничем не рисковал – морисская вежливость требовала посылать одинаковые письма всем, кто почитался союзником. То, что предназначалось друзьям, передавалось на словах проверенными гонцами. Рокэ в Фельпе три вечера кряду болтал о привычках и обычаях своей багряноземельской родни. Между делом, под вино, поддразнивая любопытного Герарда. Рассказ пришелся кстати, как и визит шадов. Кстати приходилось почти все, что Рокэ когда-либо делал. Почти, потому что Ворон сложил крылья именно тогда, когда мир полетел в Закат.
– В любом случае, уладить дело с Бордоном теперь будет гораздо проще, – подал голос Фома. Герцог уже приходил в себя, хотя мощь вступивших в игру союзников его немало озадачила. Зато ургот окончательно уверился, что выбрал нужную сторону, и на переговоры со «скверными» странами теперь не пойдет. Даже за очень большие деньги.
– Мне бы хотелось услышать о подробностях набега. – Дипломатом маршал Эмиль был отвратительным, но за зиму кое-что все же усвоил.
– Мы выслушаем гонца сейчас и вместе, – качнул паричком Фома, – я не счел возможным расспрашивать его до вашего прихода. Гонца зовут Дерра-Пьяве. Он моряк. Это имя вам что-нибудь говорит?
– Говорит, – подтвердил Савиньяк, вспомнив совет Шантэри: отвечай односложно, когда собеседник набивается на подробности, но говори о погоде и здоровье, когда ему требуется «да» или «нет».
– Вы давно знаете этого капитана? – не отставал Фома.
– С прошлой осени. – Вернее, с развеселой кампании, которую и войной-то не назвать. Слишком просто все получилось… но легкие победы имеют обыкновение оборачиваться ударами в спину.
Барсовы Врата почитались неприступными, а разбить взбрыкнувших Борнов смог бы даже Манрик, только из Сагранны вернулись все. Это отец не пережил встречи со старым другом. Выстрел Борна убил радость матери и их с Ли юность… Брат ненавидит до сих пор и правильно делает.
– Дерра-Пьяве – надежный человек? – тоном опытного барышника осведомился Фома.
– Капитан всецело предан Алве, – откликнулся Эмиль, с трудом удержавшись от заверений в том, что фельпец особенно хорош в галопе.
Хозяин Ургота дважды тронул колокольчик.
– Не думаю, что нам понадобятся лишние уши, – доверительно произнес он. Эмиль улыбнулся. Возможно, это вышло многозначительно, но маршалу просто стало весело. Из-за Шантэри. Утром старик заметил, что обойти вниманием Савиньяка Фома не может, но больше он не позовет никого. Даже Елену, хотя наследнице и разрешалось время от времени подслушивать государственные тайны.
Через пять минут маршалу стало не до улыбок, потому что вошел Дерра-Пьяве. Нет, капитан не подрос, не окривел и даже не похудел, но прежний лихой коротышка исчез.
– Садитесь, мой друг, – мягко предложил Фома, но фельпец смотрел на талигойца, и Эмиль кивнул, превращая просьбу в приказ. Дерра-Пьяве уселся в коричневое кресло. Блеснула вороненая сталь. Таких пистолетов у капитана раньше не было.
– Вы были свидетелем штурма? – начал Фома. Капитан кивнул, глядя на свои сапоги. Он не хотел говорить, но желания – это для дам, а не для военных.
– Как удалось в два дня взять такой большой город? – Никаких узоров и украшений, безупречные очертания… Не Дриксен, не Гайифа и тем более не Рафиано. Пистолеты морисские и, безусловно, отменные, иначе Дерра-Пьяве не предпочел бы их прежним – помнится, очень неплохим.
– Да, мой друг, – подался вперед Фома, – как вышло, что Агарис пал столь стремительно?
– По тунцу акула была, вот и съела. – Дерра-Пьяве все еще смотрел на сапоги. – Принц Тергэллах привел полсотни линеалов и десятков шесть больших торговцев. С солдатами. Ватрахос покойный такой силище на ползуба был бы, но морискам показалось мало. Созвали чуть ли не всех морских шадов с их головорезами, а корсары сами сбежались. Сотни три с гаком, хотя большинство – мелочь. Осадка, как у утки, но для десанта – в самый раз. Они и начали…
– Вы знали нападавших? – Военные подробности Фому вряд ли волновали, но герцогу хотелось прийти в себя. Эмилю тоже.
– Кое-кого, – кивнул моряк. – Больше слышал. Про Зубана и Крысьего Пасынка по всему морю болтают… Правильно болтают, как оказалось. Но много было из этих, из восточных. С ними мы дела не имели. И опять правильно – от таких лучше подальше!
– Прибрежные пираты? – удивился Савиньяк. – Никогда не считал их опасными… для крупной дичи.
– Были и береговые, и те, что у Межевых орудуют. Только не стаей город брали, а армией. Дисциплину это сборище очень даже соблюдало. Конечно, опыт в открытую лезть у них небогатый, но приказы выполняли исправно. С кузеном Монсеньора не забалуешь, даже заявись он с одной галерой, а тут – флот! Мы такого в Померанцевом не видали еще, разве что на Марикьяре… Я в линеалах мало понимаю, но хороши зверюги!
– Они бастионы и брали?
– И они, и корсары, и шады… Артиллерии тоже хватало, и саперов привезли. Сдается мне, мориски, не те, что с островов, а настоящие, промеж собой не реже Талига с Дриксен цапаются, иначе с чего бы им так навостриться? Красиво высаживались, куда твоим дожам! Ни одной пушки не утопили.
– Высадиться – это еще не все, – проявил военную смекалку Фома. – Главное, как они воюют.
– В бою не видел, врать не стану, – на дубленой физиономии Дерра-Пьяве проступила досада, – в город нас не пустили. Мы, хоть и послы Монсеньора, и этот их, глазастый, раскуси его зубан… Глядел, будто покупать собирался, но вроде сошло… Даже на сходку свою пустили, но одно дело – вино вместе трескать, и другое – глядеть, как Святой город жгут. Я ведь эсперу ношу, мог и сорваться. И ребята могли, было с чего!
– Значит, самого боя вы не видели?
– Нет, но на улицах дрались все больше агерны. Они покрепче шадов, и потом благословение на них вроде… Или наоборот, но что-то там такое было непростое. Говорили об этом, когда… когда кончилось все.
Как же не хочется спрашивать, как именно кончилось. Не хочется – и все! И вообще для первого разговора хватит, остальное – вечером, в посольстве, под касеру. Гонцов и разведчиков, чье появление не скрыть, расспрашивают дважды. Один раз – для союзника, второй раз – для себя.
– А что Агарис? – тихо спросил Фома. – Как вышло, что гарнизон застали врасплох?
– Что Агарис? – В голосе Дерра-Пьяве послышался былой запал. – Плохо Агарис. Видать, конклав еще тупей дуксов был. Все проспали – и что можно, и что нельзя. Гарнизон вконец распустился, команды корабельные на берегу кур гоганских жрали… Хоть и ходили с осени разговоры о войне, никто толком и не чихнул. Оно, конечно, лет триста никто Святой город не трогал, но соображать-то надо! А конклав еще и с орденом Славы рассорился. Те, как магнуса ихнего кончили, ушли. С этим, новым, как его… Аристидом. Храм Адриана заперли и ушли… Нет, мориски все равно бы город взяли, но не в два же дня!
