Ник Перумов - Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона
Меч тоже оказался под стать. Клинок с простым, кожей крытым эфесом местной работы, но зато выкован явно гномами. Когда-то они делали на продажу множество заготовок, попадавших на все рынки Старого Света, потом перестали – всё скупали рыцарские ордена, но у хорошего наёмника такой неприметный с виду, но гибельный в бою меч и должен был быть.
Не забыл Латариус малый топорик, каким удобно и биться, и метать. Два кинжала, короткий и длинный, для левой руки. Довершали обзаведение копьё и лёгкий круглый щит, годный и для пешего, и для конного боя.
– Здесь удобства кончаются, – вздохнул Латариус. – Дилижанс придётся отослать обратно. Поедем верхами. Наёмник и старый лекарь, ищущие службы.
– А они? – кивнул на Гончих молодой рыцарь.
– Их никто не заметит, – усмехнулся Мастер Смерти.
Дигвил пожал плечами. Не заметят так не заметят.
– Когда будешь готов, скажи.
…Они миновали реку. В Аджекооре через Долье ещё при отце нынешнего короля перебросили большой арочный мост, чтобы могли проходить даже высокомачтовые морские корабли. Сам замок, раскинувшийся вокруг него городок лежали в развалинах, казалось невероятным, что многоножки, прежде всегда отступавшие перед каменными стенами и булыжными мостовыми, теперь смогли взять верх.
– Тут словно тараны поработали, – проворчал Дигвил, проезжая мимо груды камней. – Это ж ворота городские, я тут всех десятников знал… и даже простых стражников… А это трактир был, так и назывался, «У ворот», толстяк Миистан содержал, рёбрышки на угольях готовил, как никто…
– Не стоит предаваться бессмысленной жалости, – пожал плечами Латариус. – Она лишь заставит вас попусту тратить силы, мой благородный дон. Вы здесь, чтобы найти семью. Вот и ищите. Прочее же давайте оставим до более благоприятных времён.
Дигвил не ответил. Его гайто вступил на по-тёртые камни моста; здесь кончалось Долье, начинался Меодор, и едва кавалькада миновала середину арки, как в лицо им задул ветер, секущий, режущий, но – живой. Дигвил обрадовался ему так, словно ему, уже стоящему на эшафоте, вдруг зачитали приказ о помиловании.
– Здесь что же, никакой стражи нет? – удивился рыцарь. – Его величество Семмер не охраняет важнейший мост, одно из двух мест, где зомби могут беспрепятственно перейти реку?
– Его величество, конечно же, охраняет мост, – нехорошо усмехнулся Латариус. – Но сегодня мы решили, что стражникам необходим отдых. Тем более что никакой атаки здесь не последует. По крайней мере в ближайшие три дня.
– Они… живы? – вздрогнул Дигвил. Нет, только не это. Что угодно, только не это. Люди, настоящие, живые люди больше не должны гибнуть из-за него. Хватит и тех, что остались на тех крюках, в страшном зале, где защитников Долье и Меодора превращали в мертвяков, что совсем скоро понесут в собственный дом смерть и разрушение.
– Живы, живы, не беспокойтесь, – ворчливо бросил Латариус. – Зная вашу, благородный дон, особую, гм, чувствительность в этом вопросе, я приказал Гончим никого не убивать. Люди короля Семмера просто спят. Можете убедиться. – Мастер Смерти махнул рукой, указывая на внушительного вида казарму позади наскоро возведённой невысокой стены, перегородившей некогда широкий торговый тракт.
– Желаю убедиться, – тоном всем недовольного сенора заявил Дигвил. – Велите одной из ваших… спутниц сопроводить меня туда, Мастер Латариус.
– Речь не мальчика, но мужа, – ничуть не обиделся тот. – Нет ничего легче, дон Деррано! Разве вы ещё не поняли, что Некрополис считает правду самым сильным оружием? Ибо что есть на свете правдивее Смерти? Майре! Проводи благородного дона. Пусть всё увидит.
Казарму сотрясал богатырский храп. Обла-чённая в белое Гончая неразличимым движением распахнула перед Дигвилом двери и словно растворилась в темноте.
Стражники спали вповалку, словно поражённое неведомым чародейством войско. Большинство не расставалось с доспехами даже на отдыхе.
Дигвил прошел одну комнату, другую, третью – всюду одна и та же картина. Храпящие вояки, иные – на скамьях, другие – за столами, а третьи – и вовсе прямо на полу.
Мастер Смерти не солгал.
– Правда – самое сильное оружие, – встретил молчаливого Дигвила некрополисец. – Гильдия не отрицает ложь как средство достижения цели, но считает, что лгущий в конечном итоге лишится большего, чем приобретёт.
– Вельми благородно, – буркнул Дигвил, не зная, что сказать ещё. Однако и безоговорочно признавать правоту некроманта как-то тоже не улыбалось. – Не будем мешкать. До Меодора путь неблизкий.
За Долье окружавший их пейзаж вновь переменился. Мёртвая заснеженная пустыня уступила место хоть и разорённой дочиста, но всё-таки живой стране.
Здесь в полуразрушенных деревеньках по-прежнему ютились серфы, убравшие какой ни есть урожай и затаившиеся до весны; здесь повсюду стояли отряды рыцарей, где недавние враги – вассалы и Хабсбрада Меодорского, и Семмера Дольинского – воевали рука об руку, забыв о распрях. Враг, страшнее которого они не знали, обратил в ничто всё королевство Долье и, если его не остановить, несомненно, обратит в такое же кладбище и Меодор.
Гончие исчезли, растворились в снежной пелене, словно их никогда тут и не было. По ведущей на север дороге, что шла от крепости Ликси через Шаолит к самому Меодору, не мешкая, но и не привлекая внимания излишней торопливостью, ехали два всадника. Один – в простых, но добротных доспехах, какими пользовалось большинство наёмников-кондотьеров, и другой, уже весьма немолодой, в тяжёлом плаще и низко надвинутом капюшоне, защищавшем от холода поблескивающий лысый череп.
Нельзя сказать, что до них никому не было дела. Дважды их останавливали на заставах, и тогда вперёд выезжал старик. Отбрасывал капюшон, развязывал котомку, показывая ряды тщательно закупоренных скляниц.
– Лекарь я, Латаром прозываюсь, – с безукоризненным доарнским акцентом и обезоруживающе широкой улыбкой говорил старик. – Нет ли недужных воинов? Не требуется ли помощь кому, людям либо скотине? Я всех пользовать могу. А это Диггел, телохранитель мой. Опасные времена, сами ведь знаете, достославные. Так, что это тут у нас?.. Ага, вижу, вижу, рану плохо обработали, воспаление, нагноение, абсцесс… сейчас вскрою и вот это вот снадобье дам… сразу же полегчает, вот увидишь. Нет-нет, платы мне никакой не надо, вы, доблестные, мою шкуру тоже ведь защищаете от мертвяков богомерзких, брр, как подумаю, так мороз по спине дерёт…
И воину действительно становилось легче.
Оба раза с заставы они уезжали, провожаемые благословениями.
На душе и смутно, и кусок не лезет в горло. Латариус же, казалось, чувствует себя тут как рыба в воде. В нём никто не усомнился. На Дигвила косились, однако рыцарю было не до взглядов. Как ни крути, он шёл против своих. Кто знает, что тут вынюхивает некрополисец! А в Меодоре – законный его, Дигвила Деррано, король, Семмер, первый этого имени. Ему Дигвил присягал четырнадцатилетним, едва войдя в возраст, когда уже принято садиться в седло и браться за меч.
