Олег Филимонов - Уходя, гасите всех!
На постоянную работу в фирму я не пошел — если разобраться, невыгодно это было. Да и кабала, опять же… А так внушительные гонорары позволяли оставаться вольным стрелком, беря отдельные заказы и посвящая достаточно времени занятиям, которые до этого были мне просто не по карману — вояжам по всему белу свету, то есть любым видам экстремального туризма. Хотя, надо признаться, и сама работа лозоходца экстримом снабжала исправно — все же шастал я зачастую один, чаще всего пешком, вдобавок по малонаселенным и диким местам. Специфика профессии…
Приличные заработки наконец‑то дали возможность привести в чувство догнивающий на даче девятиметровый морской катер, который мы с отцом за бесценок приобрели еще в начале девяностых. Да какое за бесценок — как дрова купили! Мы установили на него мачту и оборудовали швертом[17], немного нарастили борт и, снеся все старые надстройки, заново сделали рубку и настелили палубу. Еще кое–чего добавили или переделали. Денег на ремонт, переделку и оснастку я грохнул немерено, зато в итоге стал владельцем вполне симпатичного, очень даже мореходного кораблика — вооруженной бермудским шлюпом[18] яхты!
Теперь я мог отважно бороздить просторы Финского залива и Балтики. На большее, правда, не замахиваясь — лавры совершивших одиночную кругосветку яхтсменов мне пока были не по плечу. В общем, так и жил в свое удовольствие. Даже жениться успел, но брак оказался неудачным и меньше чем через год мы с супругой расстались, а детей, к счастью, завести не успели.
Вот, в общих чертах, и вся моя пятнисто–полосатая биография. Надеюсь, появилась и некоторая ясность — привычка к различным, жизненным неурядицам, у меня имелась, как и разносторонняя, довольно специфическая подготовка. Плюс редкий для современного человека букет знаний и умений. Соответственно и шансы уцелеть в намечающейся заварухе присутствовали. А в общем‑то, даже странно, что вся случившаяся позже чертовщина приключилась со мной считай в «родных пенатах», а не где‑нибудь в экзотических краях, которых к тому моменту я посетил немало. Но не буду забегать вперед.
Глава 2
Не ошибусь, если скажу, что вся эта история началась ровно год назад. Я как раз вернулся из очередной командировки в Среднюю Азию и теперь подумывал отдохнуть от чуждых моей натуре степей и полупустынь под сенью родных лесов — сменить обстановку. Семьей к тридцати пяти годам я так и не обзавелся; была, конечно, подруга, но в силу жизненных обстоятельств она сейчас находилась довольно далеко, так что дома меня ничего не держало. Да и что дома делать, не в ящик же пялиться?
Отреставрированный корабль я решил не трогать — для не слишком опытного яхтсмена осенняя Балтика не очень подходящий вариант. Поэтому местом для релаксации выбрал заброшенную деревеньку в дебрях Новгородской области. Заброшенной она стояла, как мне кажется, испокон веку. А сведенья о ней передавались из поколения в поколение, чуть ли не от отца к сыну. Во всяком случае, я узнал о ней именно от отца, тот в свою очередь от дяди, а уж каким образом проведал о заброшенной деревеньке дядя — тайна, покрытая мраком. Случайно отыскать ее в лесах мне представлялось делом крайне проблематичным, а на картах она не прослеживалась. Несмотря на это, народная память сохранила даже название деревни — Одрино. Большинство домов там давно развалились, но вот один находился в приличном состоянии. Возможно, ему помогли уцелеть изредка забредавшие в деревню охотники, но во время своих редких визитов я так и не обнаружил никаких следов недавних посещений. Однако факт на лицо — дом стоял… свет хоть и не горел, зато исправно функционировала русская печь, а в окнах уцелели все стекла.
К числу неоспоримых достоинств деревни можно было отнести то, что там по утрам можно было стрелять тетеревов прямо с крыльца. А в сумерках заполевать прямо под домом кабанчика. Одним словом, райское местечко для охотника. Удивительно, что такие еще остались, и не слишком‑то далеко от цивилизации.
Кстати, именно там я подстрелил своего первого лося. Помнится, в далекую детскую пору — мою, естественно, — мы завалились сюда зимой, но отца скрутила язва желудка, а дядю поразил конъюнктивит. Так что лосей я гонял по лесам, считай, в одиночку, на пару только с отцовской лайкой.
Снега здесь выпадает до двух метров. В лесу, естественно, снежный покров бывает чуть поменьше, а вот на открытых местах оно так и есть. Я хорошо запомнил, как сложно бывает встать на ноги, упав с лыж в снег — рука просто не достает до земли. А если попробовать пройтись без лыж, рискуешь оказаться в сугробе с головой. Именно благородя такому количеству снега я тогда и завалил сохатого — он просто не смог от меня уйти по целине.
Сейчас я планировал забазироваться в деревне и уже оттуда налегке совершать охотничьи набеги по окрестностям. Конечно, можно было обойтись обычным лагерем в лесу и без опаски оставлять вещи в нем — в тамошней глуши покуситься на них было просто некому. Но все же ночевать в теплом доме было существенно приятнее — на дворе стоял холодный и дождливый сентябрь.
К слову, о маскировке лагеря — обычно это не лишнее. О доведенном до нищеты народе и говорить нечего, но даже вполне респектабельные, вроде бы не бедные с виду людишки не упустят возможности скрысятничать, урвав что‑нибудь японское — «цузое». Бывали примеры…
Однажды на охоте в довольно таки безлюдной местности, спрятав надувную лодку в зарослях, я ненадолго отлучился по делам. А вернувшись где‑то через час застал занимательную картину — три прикатившие на рыбалку толстомордых личности уже паковали мое любимое плавсредство в свой навороченный джип. Будь на их месте обычная местная публика, особенно зверствовать я бы не стал. Но тут меня конкретно зацепило — это же надо, какая жадная сволочь! Своя лодка у них имелась, не хуже моей из армированного ПВХ. Но вот захотелось еще одной на халяву разжиться.
Видя такое безобразие, особо раздумывать я не стал, а дуплетом разрядил двустволку по машине. После чего с удовольствием отмудохал прикладом малость охреневших от такого бодрого вступления ублюдков. А затем банально их ограбил — под дулом ружья вытряхнув всю наличность. Нет, деньги мне были не нужны, просто таких уродов надо наказывать. Желательно по самому больному месту — кошельку, да и проблем им будет побольше.
Их лодку я, естественно, уничтожил — от души искромсав ножом, а в довершение всего поджег джип, облив его бензином из найденной в багажнике канистры, и с чувством выполненного долга отплыл на спасенной лодчонке вниз по реке. Интересно, как эти придурки будут выбираться из такой задницы без денег, документов, еды, вещей, транспорта и связи — телефоны‑то я тоже отобрал. Чисто теоретически интересно. Поскольку даже если они подохнут, меня это не расстроит. Зато если выживут, в следующий раз им будет, над чем задуматься, прежде чем тянуть загребущие лапки к чужому имуществу. На проснувшуюся совесть рассчитывать явно не следовало, но я уповал хотя бы на чувство самосохранения. Вот такая у меня твердая гражданская позиция. Но я отвлекся… Как уже говорилось, в этих местах о подобных проблемах можно было не заботиться, да и домик уходя не запирать. А если что… закон — тайга, прокурор — медведь.
