Варя Медная - Паук приглашает на танец
— И зачем нам это нужно? Зачем вы вообще приехали?
— Потому что меня пригласили ваши родители. Они хотят, чтобы вы научились пользоваться тем, что в вас заложено.
Это, конечно, была только одна и отнюдь не главная причина.
— Зачем?
— Чтобы вы смогли в будущем поступить на службу к его и её императорским величествам.
— Зачем?
— Чтобы вы, виконт, сделали хорошую карьеру, а леди Эрселла стала фрейлиной и подыскала себе достойную партию.
— За…
— Да помолчи ты! — ткнула его в бок сестра и обратила ко мне возбуждённо горящие глаза. — Показывайте, мисс Кармель!
Следующие несколько часов я учила их нащупывать энергию материи и по ниточкам вытягивать её наружу. Когда они научатся это делать, то перенаправлять её будет уже гораздо легче.
Последние минут сорок виконт хныкал, жаловался на усталость и тоскливо обрывал листочки с ближайшей ветки. Зато леди Эрселла старалась изо всех сил, и под конец урока листок на её ладошке шевельнулся, а по прожилкам пробежала едва различимая, но всё же вполне явственная искристая струйка. Девочка, у которой на лбу от усердия выступили капли пота, радостно взвизгнула и закружилась на одной ножке.
— Получилось, получилось!
— Ты сама его сдвинула, я видел!
— Неправда, я не трогала! Ты просто злишься, что у меня получилось, а у тебя нет!
— Лгунья!
Я прекратила их пререкания и повела на обед, не дожидаясь, пока леди Фабиана позвонит в колокольчик.
ГЛАВА 5
Внутри я препоручила юных господ заботам Беулы, а сама спустилась в кухню и наскоро согрелась луковым супом под размякшей хлебно-сырной корочкой. Слегка онемевшие от холода пальцы закололо, когда горячая разогнала кровь. Прихватив блюдце с кремовым пирожным и чашку чая, я поднялась с нулевого этажа на первый, прошла в конец коридора и аккуратно нажала на ручку двери.
Там я поставила принесённое с собой на низенький столик, окруженный несколькими креслами и диваном, а сама направилась к дальней стене со стеллажами. Изучив содержимое пары десятков полок, я наконец наткнулась на нужную. Пробежав кончиками пальцев по добротным кожаным корешкам, я выхватила томик «Бестиарий: миф или реальность», затем устроилась поудобнее в кресле, придвинула чашку и приступила к изучению.
— Кхм-кхм, вы правда надеетесь найти там ответ?
Я едва не опрокинула на себя чашку и тут же вскочила.
— Простите, милорд, надеюсь, вы не против, что я воспользовалась библиотекой?
— «Гэллийский рыбак достаёт из сетей белокурую деву», «Повенчанная с озером», «Когда щекотка смертельна»… — продолжил он, заглядывая через моё плечо, — и вы верите, что это имеет какое-то отношение к моей жене?
— С чего вы взяли…
— …что вы пришли сюда именно из-за неё?
Я промолчала.
— На вашем месте любой разумный человек захотел бы найти объяснение природе испытанных вчера чувств. А вы кажетесь мне разумной.
— Я здесь не для того, чтобы прояснить сущность леди Фабианы…
— Естественно, — кивнул граф, — вы ведь это и так уже поняли…
Невероятная догадливость графа стала неприятным сюрпризом. Казалось, он и не нуждался в подтверждении, а читал карту ответов на моём лице.
— … а значит, вы ищете… противоядие, не так ли?
Я промолчала. Граф удовлетворённо кивнул.
— Его тут нет. Говорю это как человек, изучивший здесь каждую букву.
Оглянувшись на дюжину стеллажей, возвышавшихся от пола до потолка, я оценила упорство графа. А его сильно припекло.
— Не всё так просто, как это описывается в книгах, мисс Кармель.
— Но… я ведь не ошиблась, и леди Фабиана…
— Ну же, скажите это.
— Сирена?
Несмотря на скандальность истории, детали не были доподлинно известны.
— Вы не ошиблись, — невозмутимо подтвердил граф. — Но ваша попытка смехотворна, — он презрительно кивнул на томик в моих руках. — Это всё равно что искать Остров сокровищ по карте из детской книжонки.
— А вы об этом…
— Знал ли я, кто она, когда женился на ней? Разумеется, знал.
— И это вас не остановило?
— Остановило? — удивлённо приподнял брови он. — Да вы расист, дорогуша. Кто бы мог подумать! В следующий раз предупреждайте об этом в резюме.
— Простите, милорд, я совсем не это имела в виду.
Граф неприятно оскалился и неторопливо прошествовал к дивану. Вальяжно расположившись на нём и закинув обе руки на спинку, он принялся бесцеремонно меня изучать. Я же продолжала стоять напротив, прижимая книгу к груди.
— Я женился по любви.
— Разумеется, милорд. По-другому и быть не могло.
— Не нужно говорить об этом с таким понимающим видом, — повысил голос он. — Вы ни черта не знаете!
— Напротив, милорд. Я охотно верю в то, что леди Фабиана умеет внушать любовь.
— А вы не слишком-то почтительны. А ещё недоверчивы. Так для чего люди, по-вашему, женятся?
— Чтобы составить хорошую партию.
— И к тому же циничны. А как же светлейшее из чувств? Разве не во имя него благородные лорды совершают подвиги на страницах романа, который вы сейчас читаете и усердно прячете каждый вечер под подушку?
Я вздрогнула. Откуда он знает?
Граф зашёлся от беззвучного смеха.
— Да бросьте, не нужно следить за вами, чтобы знать, какими медовыми пряниками забита голова юных дев. Так почему вы мне не верите? Вы же её видели, вот и скажите: разве можно не любить Фабиану? Вам прежде доводилось видеть столь совершенную оболочку? А её голос…
Его глаза вспыхнули, как у охотника при виде окровавленной лани.
— Видимо, у меня свои представления о проявлениях любви, милорд.
— Ах, вы о вчерашнем… вы любите пирожные, мисс Кармель?
На столике между нами стояла принесённая мною тарелочка, так что вопрос был праздным.
— Да, милорд.
— А какое ваше любимое?
— Эклер с ванильным кремом, милорд.
— А вы могли бы съесть два таких эклера разом?
— Пожалуй…
— А пять?
— Это было бы затруднительно.
— А десять?
— Едва ли это возможно.
— Так вот представьте, мисс Кармель, я тоже очень люблю пирожные — ореховые корзинки, если быть точным. Настолько люблю, что начинаю их есть и уже не могу остановиться: во рту приторно сладко, аж до тошноты, живот скручивает от боли, но я продолжаю через силу запихивать их в себя. Чувство престранное: и сладостно и гадко. Я знаю, что остаток дня мне будет очень плохо, но завтра я пойду за новой порцией. И кто в этом виноват: пирожное, оттого что оно такое заманчивое и хорошо пропеченное, или я, потому что, зная о последствиях, продолжаю его есть?
