Двуликий мир - Щерба Наталья Васильевна

Отец не ответил. Тогда шумно вздохнула мама.

– Хорошо, пусть Селест… Тина заходит в дом. А ты уходи… Скоро вернется Лида, Янка проснется… зачем им тебя видеть? Они не знают о тебе ничего, и это хорошо. Именно поэтому я согласилась взять Тину на время.

Отец вышел на крыльцо. Достал сигарету, закурил. Тина поднялась ему навстречу.

– Ты слышала? – спросил он, разглядывая толстую ветку яблони, нависшей над крыльцом.

– Ты рисковал, – укорила Тина. Хотя она прекрасно понимала, почему отец так сделал.

– Я не хочу здесь оставаться, – добавила она.

– Ты должна.

– Я ненавижу ее, как ты не понимаешь?

Отец медленно повернул к дочери голову.

Таким она его и запомнила: крепкие руки, опирающиеся на перила, острый и настороженный взгляд серых глаз, глубокая морщинка беспокойства, четкой молнией пролегшая по высокому лбу, и неизменная полуулыбка, означавшая «все хорошо и будет хорошо».

– Помни о поручении. И о нашем маленьком секрете.

– Угу.

Отец недовольно покачал головой.

– Ты поможешь мне, если останешься здесь, – жестко произнес он, и улыбка исчезла с его лица. – Я не могу решить свои дела, если буду вечно за тебя переживать. Поживешь в спокойной обстановке, позанимаешься своей любимой фотографией… Но не думай, что будет так легко.

– Я знаю. – Тина кисло улыбнулась. – Только поосторожней там, ладно?

– Лучше ты здесь поаккуратнее. – Отец ласково взъерошил ее волосы. – Не показывай свой характер, ясно?

– Попробую. – И Тина тоже вздохнула.

– Ты согласна немного подождать, пока вернется Лида? – спросила мама. – Надеюсь, вы подружитесь.

Она была взволнована и не скрывала этого.

– Я хотела поселить вас вместе, в одной комнате, – продолжила мама, – но сначала спросим у Лиды… Иначе она просто обидится, что без нее решили. Тогда и распакуешь вещи, обустроишься.

Тина неопределенно пожала плечами.

– Как захотите, Тамара Николаевна.

Тина видела, что маму вновь передернуло от такого обращения.

– Может, для вас будет лучше, если я буду называть вас мамой? – как можно невиннее спросила Тина.

Возникла пауза.

– Как хочешь.

– Вы не будете возражать, если я немножко пройдусь, Тамара Николаевна?

Мама рассеянно кивнула и опустила глаза.

– Иди.

Вдоль улицы тянулось много нарядных домов с красивыми черепичными крышами.

«По таким хорошо лазить», – подумала Тина и, не выдержав, злорадно улыбнулась. Правда, улыбка тут же скисла: отец ясно сказал – поменьше прыжков. Даже ради «маленького поручения». Но уж, конечно, она его не послушается. Вечером предстояло знакомство с семьей, и девушка беспокоилась: как сестры и брат примут ее появление?

Селест вздохнула. Надо, надо настроиться. Разузнать, есть ли здесь спортзал, найти то Серое озеро, о котором рассказывал отец… Произвести маленькую разведку в лесу – самой отыскать знаменитые в этих местах развалины Черного Замка. Пофотографировать, наконец… Заняться хоть каким-нибудь делом. Три месяца еще торчать здесь, в этой глуши.

Оказалось, что через три дома на этой же улице располагалось маленькое кафе: в тени дубов стояли опрятные круглые столики, где уже разместилась какая-то шумная компания – одни мальчишки. Судя по смолкшим разговорам, появление Тины заинтересовало их.

Игнорируя любопытные взгляды, она прошла к барной стойке, выходившей сюда же, на улицу, над которой золотилась красивая надпись: «Под дубом».

«Какое точное название», – определила Тина, глядя, как ветви самого огромного дуба на этой улице ласково прикрывают крышу, словно пытаясь скрыть кафешку от посторонних. На вопросительный взгляд официанта – сонного длинноволосого парня в нереально огромном клетчатом фартуке, будто бы он мясо собрался разделывать, а не напитки разливать, заказала:

– Чашечку крепкого кофе, пожалуйста. Скажем, двойной эспрессо.

– С молоком? – уточнил официант.

– Не дай бог, – уточнила Тина. – Чашку идеально крепкого кофе. Спасибо.

Официант задумался, но сказал:

– Присядьте пока, я принесу.

Тина оглянулась: лучшие места в тени были заняты компанией. Поэтому она выбрала одинокий столик у самого края площадки и села спиной к мальчишкам.

Прислушалась: явно говорили о ней – кто такая, откуда. Тина поморщилась. Надо будет приходить сюда с самого-самого утра, пока никого нет и, конечно, если кофе окажется вкусным.

Подошел официант, принес кофе, сахар и отдельно наполненный молочник.

– Вдруг молока захотите добавить, – вежливо улыбаясь, пояснил он.

– Не захочу, – улыбнулась и Тина.

Официант пожал плечами и удалился.

Отец рассказывал, что в этом городе проживает много богатых лунатских семей, – своего рода элитный загородный район для отдыха. Неподалеку, почти с окраины, начинаются горы, настоящий дикий лес. Где-то среди сосен, елей и кустов орешника находится тот Черный замок, где лунаты веселятся в праздничные полнолуния. Но когда-то Черный Замок принадлежал астрам: даже тронный зал построен таким образом, в виде многолучевой звезды, как принято у «гуляющих под звездами».

Надо будет как-нибудь разузнать правильный знак прохода в долину, где расположен теперь Черный Замок, – символ тернии, а уж там она справится. Конечно, посещение развалин старого замка Тина ставила в список первоочередных экскурсий за эти нежданно-негаданные каникулы… Конечно, если останется время с этим «небольшим» поручением. Таким странным поручением, да…

Эх, вот бы удалось самой отыскать какой-нибудь Раскол, хотя бы самую маленькую тупиковую расселину! Хоть бы соток на шесть… Возможно, папа не стал бы тогда отстранять ее от своих важных дел. Позволил бы работать вместе с ним. Селестина знала, что способна на многое – только бы проявить себя дали! Но, к большому сожалению, Селест хоть и видит двуликие долины без специальных знаков, находить Маячки, указывающие на них, не может. Нет такого дара, как у отца…

– Эй, девчонка!

Тина не прореагировала, еще витая в приятных и немножко тщеславных мыслях.

Послышались шаги.

Ну вот, снарядили парламентера. Ладно, посмотрим.

Напротив бухнулся на стул мальчишка и уставился на нее, вперив наглый взгляд карих глаз.

Тина ответила тем же.

На вид – лет четырнадцать-пятнадцать, наверняка на побегушках у старших, – так сказать, пока характер не оформится. Но карие глаза были добрыми и веселыми, несмотря на показную нагловатость.

Под ее угрюмым взглядом мальчишка немного сник, но спросил нахально:

– Ты кто такая? Как зовут? Откуда приехала?

Тина, конечно, не ответила. Тоже мне, следователь…

Сделала первый глоток. А ничего кофе.

– Ты что, язык проглотила? – Мальчишка стал злиться. – Приперлась на нашу территорию ни с того ни с сего… Говори, откуда? Из села ближнего, что ли?

Вот настырный.

– Пошел вон, – мило улыбнувшись, сказала ему Тина.

Парень вспыхнул: уши вмиг стали малиновыми. Компания, с интересом прислушивающаяся к их разговору, разразилась смешками и улюлюканьем.

Карие глаза сузились, зрачки расширились. Внезапно мальчишка схватил молочник и вылил все его содержимое в Тинину чашку. Конечно, мало того, что жидкость окрасилась в бежевый, так еще и расплескалась по скатерти, попало даже Тине на ноги.

– Ты крепкий кофе пьешь, – развязно сказал он.

Глядя на испорченный напиток, Тина разозлилась.

Спокойно, не надо ей приключений…

Нет, поздно.

– Теперь это твой кофе, – сказала она и резко выплеснула напиток мальчишке в лицо.

Тот охнул, мгновенно растеряв всю свою показную нахальность.

Смешки за спиной смолкли. Тина чувствовала нарастающее напряжение.

Она поднялась.

– Ух, как невежливо, – протянул чей-то голос. – Никитка всего-то хотел познакомиться, а ты его облила горяченьким.

Голос был неприятным и властным, привыкшим отдавать приказы, и Тина быстро обернулась.

Смуглое лицо, светлый ежик волос, с боков полосочки выбриты по последней моде. И глаза – светло-зеленые, злые, прямо кошачьи. Этот был куда постарше, лет двадцать пять. Судя по тому, как все умолкли, явный лидер, «вожак стаи».